Интервью: Альберт Филозов
Альберт Леонидович, вы заняты в первой премьере нового сезона. Спектакль «Москва. Психо» поставил Андрей Жолдак, умеющий дразнить и эпатировать публику.
Мне нравится этот режиссер. Он эксцентричен, с ним связаны всякие истории, но он замечательно работает, и ничего такого необыкновенного, что отличало бы его от других, в нем нет. У Жолдака своя манера, он любит, чтобы артисты работали на повышенных скоростях, а мы привыкли к более замедленным темпам. Но работать с ним интересно.
По какой пьесе ставится спектакль и почему он так называется?
Это чисто авторская фантазия. Используются несколько ситуаций из разных пьес о Медее — Ануя, Разумовской, несколько текстов Еврипида. Я играю Ясона. Но сюжет трагедии прерывается. Спектакль — своеобразный коллаж ощущений по поводу Москвы, по поводу атмосферы, в которой мы живем. Открытый театр — и для зрителей, и для актеров. Можно выходить из роли и говорить о том, что я сегодня чувствую, слышу. Поэтому в спектакле есть тексты, далекие от «Медеи». Например, размышления Виктора Ерофеева о русской душе. Но и к Москве постановка Жолдака не относится напрямую. Сначала она называлась «Медея. Психо», потому что в ней есть фрагменты из фильма Хичкока «Психо». Сюрреалистический спектакль. И в общем-то его название большого значения не имеет.
«Школа современной пьесы» открывает юбилейный сезон. Вы — единственный актер театра, работающий в нем с самого начала.
У истоков «Школы современной пьесы» было много знаменитых актеров. Но я не согласен, когда говорят, что наш театр ориентирован на звезд. Более того, уже выросла целая компания молодых людей, которые учились на курсе у Райхельгауза в ГИТИСе. И многие из них уже играют главные роли. Недавние выпускники Татьяна Циренина, Дмитрий Сатириади заняты в «Москве. Психо». Вообще неисповедимы пути, по которым идет театр, никакой сознательной линии здесь нет. Кроме одной — Райхельгауз человек очень верный, он всегда помнит тех, с кем когда-либо работал, и хотел бы их видеть около себя. Я с ним работал в Театре Станиславского, Ира Алферова — еще в ГИТИСе. И на Любовь Полищук, с которой мы открывали театр постановкой «Пришел мужчина к женщине», Райхельгауз ставил еще в театре «Эрмитаж». Так что кроме человеческих притяжений никакой другой подоплеки нет.
Что вы вспоминаете за эти двадцать лет?
Я вообще не вспоминаю, мне каждый год интересно. В этом году Райхельгауз придумал приглашать очень интересных крупных режиссеров, чтобы пробовать совершенно разные направления, разные стили. Поэтому он пригласил Жолдака, поэтому идет разговор о приглашении Андрея Могучего из Петербурга, замечательного режиссера, работы которого я видел. Думаю, это очень правильно. Райхельгауз никогда не был ревнивым к чужому таланту.
Если посмотреть на театр, как на персону, что можно сказать о его характере?
Такой уже не очень молодой хулиган. Двадцать лет — возраст для театра очень солидный. Но я думаю, что сам характер Райхельгауза таков, и он театр выстраивает по себе. От него можно ждать самых неожиданных экзерсисов, хотя он вроде не так уж и молод. Я надеюсь, что чем-то мы удивим Москву.