Миндаугас Карбаускис: «Танцев не будет»
— Почему взялись за не самую «классическую» пьесу Брехта?
— Она, можно сказать, очень классическая, даже несколько «не Брехтовская». В Финляндии эту пьесу ставят каждый год. Когда история много раз пересказана, она требует некоего преломления. А в Москве «Пунтила» появится чуть ли не впервые. Поэтому я пытаюсь ставить ее в совершенно классической манере. И уже это является непростой задачей.
— Но все же вы будете как-то интерпретировать текст?
— Как бы ни хотелось интерпретировать, правообладатели не позволяют ничего менять. Нельзя даже делать купюры в пьесе. В ней есть музыка, написанная в 1945 году, она тоже выдается в аренду и тоже является условием прав на постановку. Это не совсем чистое дело по отношению к современному театру, как раз очень «пунтиловское» — «раз я хозяин, то…» Мы все время сталкиваемся с этой проблемой — хозяина и от него зависящих людей. Сопротивляться будем.
— В каждой вашей работе все видят много подтекстов.
— В этот спектакль, конечно, заложена какая-то доля иронии. В будущем я вижу легкий спектакль. Легкий актерски, простой и внятный. Никакого плаката, никакого политического и социального театра не будет.
— Вы не хотите делать провокационные спектакли?
— Да. Хочу их не делать.
— Пунтила для вас настоящий, когда он пьяный или когда трезвый?
— Неужели вы хотите, чтобы я сейчас ответил на главный вопрос пьесы? Ведь в ней вся игра на этом строится. Это ведь некий нравственный детектив, хотя и комедия. Вопрос «когда он человек?» имеет однозначный ответ. И он в конце! Иногда очень важно бывает сделать то, что написано. Это очень сложная задача. Просто передать мысль автора. Не подменить его собой.
— И как, получается?
— Еще рано судить об этом. Понятно станет в последний день: оживет спектакль или не оживет. Зря все или не зря. Особенно в московском ритме все всегда происходит в последний день. Но я не против. Поэтому я не могу сказать, что будет. Могу сказать, чего не будет. Танцев не будет!
— Вы ощущаете себя Пунтилой в Театре им. Маяковского?
— В «Пунтиле» речь идет о хозяине. Я же не хозяин, это не мое. Я пришел быть здесь, сделать как лучше. По крайней мере, постараться сделать. Я же не царь! Хозяин — это полная, абсолютная власть. Я не собираюсь пребывать в Театре Маяковского в абсолютной власти, поэтому мне не грозит соотнести себя с Пунтилой.
— «Маяковке» 90 лет. Куда вы дальше поведете театр?
— Сейчас я двигаюсь вместе с театром. Понемножку… У меня есть несколько работ, которые я хочу сделать, которые мы планируем и стараемся к ним подойти органично. Сейчас не Я в Театре Маяковского, а я в ТЕАТРЕ МАЯКОВСКОГО. Понимаете? Это для меня важнее всего.