Великий грешник. Интервью с Робертом Родригесом
Роберт Родригес — феномен американской киноиндустрии, практически ее все: режиссер, сценарист, продюсер, оператор, монтажер, композитор, специалист по спецэффектам и даже… повар. Бюджет его первой картины «Музыкант», на которой он был режиссером, продюсером и дистрибьютором, составил 7000 (!) долларов. Потом он снял «Отчаянного», «От заката до рассвета» (с Квентином Тарантино), «Однажды в Мексике» и трилогию «Дети шпионов». Наконец, это именно он придумал снимать весь фильм целиком на фоне «зеленого экрана» — технический прием, позволяющий совместить в одной картинке живого актера и мультик. (И не верьте, если вам скажут, что впервые этот прием был использован в «Небесном капитане» Керри Конрана, а не в «Детях шпионов». Когда Родригес это слышит, он лишь удивленно поднимает брови.)
Сегодня Родригес и его жена, продюсер Элизабет Авеллан, управляют кинокомпанией Troublemaker Studios и делают все, чтобы оправдать это название. (В переводе с английского troublemaker означает «нарушитель спокойствия».) Теперь он может позволить себе нанять батальон талантливых специалистов, а знаменитости умоляют своих агентов выведать его планы. Последнее творение Роберта Родригеса — «Город грехов».
Давайте начнем с истории вашего конфликта с Гильдией режиссеров, чтобы побыстрее отделаться от этой темы, идет?
Идет. Все просто: я хотел, чтобы автор книжки «Город грехов» Фрэнк Миллер был сорежиссером фильма, и не знал, что иметь несколько режиссеров на одном фильме — это против правил. Вот тут они пришли и просветили меня.
Это же происходит сплошь и рядом, разве нет?
А-а-а! Ну они сказали, что это все исключительные случаи, когда люди были командой еще до того, как решили снимать. (Замечает мой удивленный взгляд.) Это просто свидетельствует о том, что их правила уже давно устарели и не соответствуют новому порядку вещей. Мы были готовы снимать по-новому и понимали, что наше новшество не впишется во многие правила, и тогда я подумал, что не стоит ждать, пока их изменят. Тем более что менять правила — очень хлопотный процесс. И непременно найдется кто-нибудь, кто пожелает этим воспользоваться. В нашем случае, если Гильдия режиссеров решит, что количество режиссеров на картине может быть так же неограниченно, как количество сценаристов или продюсеров, некоторые главы студий немедленно заведут песню о том, что, мол, «ты должен сделать меня сорежиссером…„ (Смеется.) В общем, Гильдия режиссеров не захотела превращаться в Гильдию сценаристов, которые указывают в титрах такое количество людей, что не понятно, кто там вообще чем занимался. Я понял их позицию…
…И вышли из Гильдии?
Да, поскольку я знал, что в любом случае мы снимаем очень странное кино. Которое может не вписаться не только в это правило, но и в какие-нибудь другие их правила. О чем я им честно и сообщил. И сказал, что поэтому мне по-любому лучше будет из Гильдии выйти. Правда, теперь я не смогу снять один фильм… (Речь идет о картине „Принцесса Марса“. Предполагалось, что Родригес станет режиссером, но после ухода из Гильдии ему пришлось отказаться от участия в проекте.- Прим. ред.) Но, с другой стороны, это просто означает, что я снова буду делать что-нибудь свое. Между прочим, в какой-то момент Джордж Лукас хотел экранизировать „Принцессу Марса“ и не смог получить права, поэтому он написал „Звездные войны“. Мне придется последовать его примеру.
Приятно это слышать. Ведь многие, попав в подобную ситуацию, сдавались Гильдии и шли на компромиссы. А теперь расскажите, как вы снимали „Город грехов“.
Знаете, возможно, это был самый сложный фильм из всего, что я сделал. Я думал, будет легко — просто скопировать на экране то, что нарисовано в книге, и порядок. Это же особая книжка, сделанная в самом „кинематографичном“ жанре — жанре комикса. Но оказалось, что, когда ты экранизируешь комикс, ты все равно снимаешь фильм. Что допустимо в комиксе, недопустимо в кино. Поэтому мы и снимали на зеленом экране: он позволяет сосредоточиться на актере или на персонаже, или на том, к чему нужно привлечь внимание зрителей, и при этом нет никаких отвлекающих деталей, которые неизбежны, когда снимаешь на настоящей площадке.
А вы не боитесь, что все будут смотреть только на то, как снят фильм, и не заметят, про что он снят?
Нет, не боюсь. Сделать из комикса „Город грехов“ обычный фильм значило бы просто ограбить его. Ведь первое, что тебя здесь поражает, — это образы. Мне во что бы то ни стало нужно было перенести их на экран и сохранить „комиксное“ обаяние. Это можно было сделать только с помощью „зеленого экрана“ и цифровой съемки. Мы снимали на цифру не для того, чтобы сэкономить, для нас это был единственный шанс передать образы в стиле черно-белого фильма-нуар. Если бы мы снимали в обычной обстановке и обычной камерой, все вышло бы серым из-за полутонов. Ведь все старые черно-белые фильмы на самом деле серо-белые, вы не замечали? А нам нужно было создать абсолютно черно-белый фон — такой черно-белый, которого вы никогда раньше не видели. Нам пришлось избавиться от всех полутонов — так же поступил автор этой книжки Фрэнк Миллер, работая пером и чернилами. Я понимал, что иду на такой тотальный эксперимент, но чувствовал себя комфортно.
Вас вообще это здорово заводит — сделать то, чего никто раньше не делал?
Ммм… Не знаю. Я помню, что когда взялся за этот фильм, то подумал: это будет черно-белое кино с потрясающими женщинами, классными винтажными машинами и крутыми мужиками. Название — „Город грехов“. Быть может, никто его не захочет смотреть, но я его сниму. В итоге получилось такое, знаете, сочное, стильное и вообще другое, совершенно новое и захватывающее кино. И оно понравилось публике. Оказалось, люди именно такого и ждут. Они понимают, что видели уже кучу всего одинакового, а увидеть то, чего раньше никогда не видели, — как выяснилось, это здорово заводит зрителя.
Фрэнк Миллер сразу принял вашу экспериментаторскую идею?
Мы с Фрэнком вообще отлично сработались. Я хотел, чтобы он был режиссером, а не просто присутствовал как сценарист или продюсер. Я понимал, что в этом случае его задвинут в какой-нибудь угол и время от времени будут приносить кофе и сэндвичи. А вот если бы он стал режиссером, всем бы пришлось его слушаться. Я не хотел, чтобы у нас получился „Город грехов“ Роберта Родригеса. Фрэнк много работал с актерами, так как лучше всех знал характеры своих персонажей. Я, например, ничего о них не знал, потому что в книжке есть далеко не все, большая часть информации находится у него в голове. Когда-то я сам был карикатуристом, и поэтому я сказал ему: “На самом деле быть режиссером — это практически то же самое, что рисовать. Ты не должен являться на площадку при полном параде и быть Режиссером. Скорее это напоминает то, что ты привык делать в качестве карикатуриста». Он был потрясен, что все так похоже, что смог вот так включиться и через пару недель уже знал, что и как делать на площадке.
А кого люди будут больше критиковать за избыток насилия в фильме — Фрэнка Миллера или Роберта Родригеса?
Вы думаете, кого-то будут из-за этого критиковать? Ну да, тут есть насилие… Но оно такое абстрактное, ненастоящее. Эстетское такое насилие. Это все из-за стилистики фильма. И вообще, я ни разу не слышал ни одного упрека за «Отчаянного». Когда люди критиковали ребят типа Квентина Тарантино за отрезанное- за кадром (!) — ухо, я сотнями косил людей в моих фильмах, и никто мне слова не говорил — из-за моего тона. Я думаю, здесь будет то же самое. А вообще, это ведь «Город грехов». Он должен быть грешным! И напоследок — это не мое кино, это «Город грехов» Фрэнка Миллера. Я просто был верен материалу. Я умываю руки.