Арт в Алматы
Современное искусство — какое оно?
Наше современное искусство появилось в конце восьмидесятых годов в том виде, в каком и продолжает существовать. До этого было искусство советское и постсоветсткое, а сегодня уже совсем другая формация. Наступила совершенно новая эпоха, появились новые имена. Но после взрыва активности примерно с 1998 года наступило затишье. Новых интересных имен практически нет, более того, часть лидеров ушла в тень, другие перестали работать, кто-то стал заниматься радикальным искусством вместо станкового.
Складывается впечатление, что у современного искусства очень узкий круг почитателей..
Круг почитателей довольно обширен, зрителей на самом деле много. Но это зритель, который просто любит искусство, он не покупает картин, не собирает коллекций. Как и в советское время, это категория людей, которые любят ходить на концерты, на балет и на выставки. Это все одна интеллигентная тусовка. Везде одни и те же лица. И есть категория людей, которые только покупают картины, а на вернисажи и выставки у них нет привычки ходить. А здесь, конечно, важно все это видеть в развитии. Настоящий зритель — он все-все-все смотрит, знает, что десять-пятнадцать лет назад было с художником.
Какой зритель приходит в галерею ARK?
Зритель, который знает, какие выставки здесь бывают. Я открываю много направлений, ищу какие-то новые темы, подходы. Например, искусство послевоенное, которое сейчас очень популярно. Я нашла многих художников 50—60-х годов, о которых никто и не слышал. Сейчас они уже довольно известны. Советское время — это время госзаказа. Делали портреты и прочую ерунду. А для себя работали совсем по-другому. И вот это «совсем по-другому» я и открывала.
За счет чего сегодня выживает современное казахстанское искусство?
Естественно, выживает за счет рынка. Никаких фантазий по поводу спонсоров. Ничего этого близко нет. Все, что заработали, вкладываем в дело. Мы абсолютно никому не нужны. И если бы галереи не работали, в Казахстане бы искусства не было. В соседнем Кыргызстане, например, искусства нет, потому что там нет галерей.
В Европе другая ситуация и в Москве другая! При этом москвичи считают, что у них нет рынка. А вы посмотрите, как отреагировала Москва на кризис? Вот у нас вообще ничего не продается, я не знаю, как мы выживем в результате. А в Москве смели все — и старое, и новое. Там понимают, что произведения искусства — это нетленка. Деньги — просто бумага, и их надо вкладывать во что-то.
Насколько совместимы искусство и рынок?
Во всем мире искусство всегда продавалось. И это нормально. А у нас в Союзе, я уже говорила, был госзаказ. Это была весьма порочная система: мы тебя любим — мы тебе закажем. Было жуткое искусство официоза. «Птички по заказу не поют», — сказал бессмертный Шаляпин. И художник не может работать по заказу хорошо. Свобода творчества должна быть стопроцентной.
Кого можете выделить в современном искусстве?
Есть художники, которые вышли из советского искусства, они продолжают работать и сейчас. А из нового поколения — это Аскарыс Даулетов, которого всегда знали как живописца, а он окончил вуз как скульптор в конце 80-х. Это Вячеслав Люйко — очень интересный художник, который очень ровно работает и не изменяет себе, своим темам, своей стилистике и мироощущению. Он узнаваем и очень популярен. Чингиз Ногайбаев, который живет в Москве, но все лето работает в нашем городе. Он и в Москве состоялся, и у нас широко известен.
Как развивался Центр современного искусства?
В первые пять лет нашего существования мы, в общем-то, только учились. До сих пор ведь история искусства, которую преподают в вузах, останавливается на начале двадцатого века, ну, может быть, на Сальвадоре Дали. За пять лет мы изучили все, что произошло во всем мире за те семьдесят лет, на которые мы были закрыты от мира. Поскольку и наша жизнь тоже изменилась, то нельзя наш центр назвать только западным проектом, так как настоящее искусство — это реакция на изменения в жизни. Наши художники не только реагируют на изменения, произошедшие в нашей стране за последние шестнадцать лет, но и переосмысливают в новой интерпретации то, что произошло за последние сто, а то и двести лет в мире. В этом году Центру современного искусства исполняется десять лет. Безусловно, кроме очевидной успешности проекта были и трудности.
Как вы решаете, какие выставки будут в вашем центре?
Самое главное в нашем подходе — это то, что мы выбираем не художников, мы выбираем их проекты. То есть смотрим не на личность, а на то, что эта личность делает. И конечно, идет оценка не единоличная, а коллегиальная. Еще мы поддерживаем эксперименты в искусстве.
Что помогает искусству выжить?
Небольшие продажи, которые уже появились в Европе. К примеру, Мельдибекова просто рвут на части. Некоторый успех достигнут Саидом Сабековым. То есть работы покупаются, в мире сейчас большой бум на современное искусство. Он уже дошел и до России, где собираются грандиозные коллекции. В нашей стране, конечно, есть продажи, но очень небольшие, несравнимые с мировым масштабом.
Вы наблюдаете на ваших выставках современного зрителя. У современного искусства широкая аудитория?
К нам на вернисаж приходят от пятисот до восьмисот человек. А в дни работы выставки — человек двадцать. На самом деле у нас культурное пространство не очень популярно в обществе. Это ни для кого не является приоритетом. А ценители и любители ходят, и мы очень довольны количеством людей, которые приходят на наши выставки. Для сравнения: в Германии недавно созданный Центр современного искусства в день посещают пять тысяч человек. Там есть традиция, есть привычка, есть культура посещения подобных мероприятий. Но там и население более многочисленное, чем в Казахстане.
Кого можно выделить из современных художников?
Как я уже отметила, это Ербосын Мельдибеков. Его работы хотят купить галереи в Англии и Дели. И мы наблюдаем с гордостью: кто кого победит. Это огромный успех, беспрецедентный для нашего культурного пространства. Саид Сабеков — тоже безусловная фигура казахстанского искусства. И Алмагуль Менлибаева, которая сейчас живет в Берлине.
Кто из современных художников больше всего продается?
Начнем с того, что сейчас ничего не продается. Например, за целый год мы продали только одну картину коллекционного уровня. Виной тому мировой финансовый кризис, первая волна которого прошла год назад. Финансовые кризисы больше всего действуют именно на арт-рынок. Ведь понятно, что человек покупает картины в последнюю очередь, после того как у него построен дом, посажен сад, куплены машины на всех членов семьи и так далее. Еще надо помнить, что традиции коллекционирования как таковой у нас нет, о первых коллекционерах мы заговорили всего лет пять назад, и до сих пор их можно пересчитать по пальцам. На это есть и исторические причины: все-таки до начала ХХ века 80 процентов населения Казахстана вело кочевой образ жизни, не располагающий к какому-либо собирательству. Те, кто все же что-то покупает, интересуются отечественными картинами, но за эти 5 лет они «наелись» искусством и сейчас готовы покупать только что-то экстраординарное. А такого на нашем арт-рынке не так много, если не сказать, что вообще нет. Также покупают картины знаменитых художников, поскольку это можно рассматривать и как капиталовложение, либо небольшие работы в качестве подарков или для дома. И еще могу сказать, что пользуется популярностью алматинская тема.
А кто эти немногие покупатели?
Лет пятнадцать назад предметы искусства покупали в основном иностранцы. Мы тогда еще не знали истинной цены работ, а для них это была экзотика — Советский Союз стал открытым миру, да к тому же дешевая экзотика. И тогда еще не было сурового таможенного закона, так что много работ покупалось и вывозилось, ведь художники-то у нас были и есть неплохие.
Сейчас иностранцы предпочитают покупать предметы старого быта, графику, которая у нас на очень высоком уровне и которую проще транспортировать. Так что если бы не кризис, можно было бы говорить, что большинство покупателей художественных галерей — это казахстанцы. Я думаю, что недалеко то время, когда покупатель вернется в галереи, и это будут в основном наши сограждане.
Как определяется художественная ценность картины и от чего зависит цена?
По большому счету, художественная ценность определяется просто: хорошая картина или нет, хорошо написана или не очень. Плохие работы мы не берем на реализацию.
Цена картины зависит от нескольких моментов. Во-первых, есть в мире искусства такое понятие, как рейтинг, в котором каждый художник занимает какую-то позицию, влияющую на возможную цену работ художника. Во-вторых, есть обычный рыночный принцип, который касается хоть редиски на базаре, хоть покупки дома, хоть картины в галереи: есть сумма, за которую хозяину не жалко расстаться с картиной, и есть сумма, за которую покупатель может ее приобрести. В-третьих, что существенно отличает картину от той же редиски или дома, это жив ли еще художник или нет. Ведь ныне живущий художник может еще что-то создать такого же уровня или даже лучше. А если его нет в живых, действует принцип «торопитесь покупать, больше не будет». Одно это поднимает цену на работы. Ну и важен художественный уровень картины. Даже у самого гениального художника есть удачи и неудачи, и более удачные работы стоят дороже.
А какие особенности у казахстанского искусства?
Национальность, скорее всего. Даже — интернациональность. Про что-то можно говорить как про ярко выраженное национальное искусство, например, китайские акварели или японские сады. Если говорить о казахстанском искусстве, то оно как таковое сложилось относительно недавно — имя Кастеева относится всего-то к началу прошлого века. Наша школа живописи во многом складывалась под европейским влиянием: художники, учившиеся в Москве или Харькове, по сути европейцы. И технику мы перенимали именно европейскую. А характерно казахским наше искусство делают сюжеты, определенная символика, цветовая гамма, узоры. Любой искусствовед сразу отличит азиатскую работу от европейской, даже если она сделана в одной и той же технике и с похожим сюжетом.
За счет чего выживают галереи?
Бижутерия, сувениры и недорогие картины…
Развивается ли вообще наше искусство?
Конечно развивается — у нас очень много талантливых художников. Большое значение имеет еще и тот факт, что в Казахстане очень много национальностей, и каждая вносит свой колорит. К тому же художники не сидят на месте, они часто ездят по другим странам, кто-то оканчивает зарубежные школы живописи. Взять нашего известного керамиста Львовича — он учился на Украине, живет и работает здесь, внося в наше искусство свой индивидуальный взгляд. И друг у друга художники учатся — для этого есть выставки, мастер-классы. Вот еще пример — Елена и Владимир Григорян в этом году выезжали с выставкой в Барселону. В общем, сейчас есть возможность выезжать, художники открыты, и все это по-своему развивает наше искусство. К сожалению, это развитие мало поддерживается государством, я говорю как о художниках, так и о галереях. Ведь в большинстве стран, об искусстве которых мы говорим с уважением, например Франция, Голландия и многие другие, деятели искусства и культуры получают огромную поддержку со стороны государства.
Есть еще один момент, о котором нельзя молчать: многие талантливые художники уходят в коммерческие проекты, не связанные напрямую с истинным творчеством, — оформляют рестораны, частные дома и так далее. Это понятно: у всех есть семьи, которые нужно кормить. Но на развитие искусства в целом это влияет негативно — уходят таланты.
Галереи способствуют развитию искусства?
Безусловно, галереи зарабатывают деньги на продаже работ, но вы сами посмотрите: вход в нашу галерею бесплатный, мы рассказываем о каждом художнике, о картинах, у нас можно посидеть и посмотреть журналы и книги по искусству. То есть галереи выполняют еще и образовательные функции. Но небольшие галереи выгодно отличаются своей камерностью. Ведь большие выставочные залы холодные, и это всегда сказывается на восприятии выставленных работ. Так что считаю, что будущее за небольшими галереями, где индивидуально относятся к каждой работе. Хотелось бы, чтобы камерных галерей, таких, как наша, было больше.
Почему искусство не интересно широкой публике, оно волнует лишь немногих энтузиастов?
Я считаю, что до искусства нужно созреть. Ведь что такое картина? Это эмоции, переполняющие художника. Зрителю эти эмоции могут быть близки или, наоборот, их может не хватать. Да и я бы и не сказала, что искусство — это удел элиты. К нам довольно часто заходят люди из так называемого среднего класса, выбирают работы в качестве подарка или для себя. Ведь нельзя сказать, что современное искусство недоступно как для восприятия так и для кошелька большинству людей. К примеру, у нас можно купить работы от 2000 тенге. Вот недавно к нам приходил мужчина с женой и ребенком. Мы разговорились, он сказал, что они решили каждые выходные выбираться в галереи. И хотя они ничего не купили, но интерес всей семьи к картинам был очевиден. Нам это было очень приятно.
За счет чего выживает современное искусство?
Многие уходят от искусства в его высшем проявлении в оформление, реставрацию, в так называемый ширпотреб, который мы видим на «Арбате». Но настоящие художники все равно живут внутренней потребностью рисовать. Выживают за счет преподавательской деятельности в школах, гимназиях, вузах, но все равно находят время и возможности для творческого выражения.
Если рассматривать искусство с точки зрения бизнеса, то вряд ли его можно назвать прибыльным делом: не так уж много людей интересуются им настолько, чтобы его покупать. Я бы сказала, что искусство перспективно, нужно больше галерей, чтобы люди могли заходить, смотреть, приобщаться к высокому. Но заниматься этим бизнесом нужно только в том случае, если у тебя есть призвание к этому, некий душевный зов. Взять наше галерею: если я просто сдам в аренду помещение, то это принесет больше денег. Но мне нравится заниматься галереей, это красиво и приносит мне намного больше удовольствия.
Кого бы вы выделили из представителей современного искусства?
Каждый художник неповторим, я не хочу кого-то выделять, потому что это умаляет достоинство других. Могу сказать, что всех художников, которые представлены у нас в галерее, я по-настоящему люблю и ценю, даже если не все их работы мне понятны. Ведь нравится мне что-то или нет — это вопрос моего субъективного восприятия. Вот в ноябре у нас планируется выставка Вагифа Рахманова: будет не только скульптура, но и то, что еще алматинцы не видели, — его графика. Недавно была выставка Баймахана Ширимова, жамбылского художника, которого в Алматы не знают, хотя знают в Москве. Работы супругов Григорян у нас постоянно представлены — керамика, графика, живопись. Или вот еще одна творческая пара — Сергей Ледяев и его супруга Светлана Плотникова, у обоих очень интересный почерк, отличающийся от других…
Связать свою жизнь с искусством было сознательным решением?
Еще в пятом классе вслед за соседкой по дому я нечаянно увлеклась собиранием репродукций живописи. Стала ходить в галерею, читать про художников. Дальше — больше. Занятие искусством, которое создают другие, — прекрасное свободное времяпрепровождение: ходи себе по выставкам да мастерским, читай с утра до вечера тяжелые книги и легкие журналы, разговаривай с умными и талантливыми людьми. Деньги можно зарабатывать лекциями и статьями, а это не работа с 9 до 18, чего я не люблю. Хотя перед компьютером часто сижу весь день.
Можно ли сказать, что алматинцы неравнодушны к искусству?
В городе есть пара сотен алматинцев, которых я постоянно вижу на выставках. Возможно, еще пара сотен ходит на них в дни, когда я сижу дома. Наше искусство очень молодо: ему нет и ста лет. Большая часть населения — традиционалисты — еще не успела его полюбить. А прогрессисты уже разлюбили, предпочитают contemporary-art. Но я надеюсь, что даже несколько десятков настоящих художников сумеют сохранить высоту искусства до лучших времен.
В каком же состоянии сегодня наше искусство?
В таком же, как и наши банки, — в кризисе. А как иначе, если бывший министр культуры недавно сообщил через газету, что они с женой не любят наше искусство. Что уж тут спрашивать с «министра некультуры»? Впрочем, насильно мил не будешь. Но если два-три десятка талантливых художников продержатся, то искусство выживет.
Можно ли что-то изменить?
Можно, если в наших домах, хотя бы как в латиноамериканских сериалах, на каждой стене будет висеть графика или живопись.
Прибыльное ли это дело — искусство?
Нет, пожалуй. Конъюнктурщики не в счет. Но и в развитых странах на доходы от продаж живет не более 1—2 процентов от общего числа художников. Остальные работают где-нибудь и картины пишут в воскресные дни.
Можете выделить самого яркого художника?
У меня есть два-три десятка любимчиков, я о них постоянно пишу. И еще столько же, о которых собираюсь писать. Но называть не буду, чтобы других не обижать. Каждый художник считает себя самым ярким. Не будем их в этом разуверять. Им и так несладко живется.
Вы давно интересуетесь антиквариатом?
Я 15 лет работала в музее экспертом в секторе нумизматики. И уже 15 лет здесь — занимаюсь перепродажей антиквариата.
За это время изменилось отношение к искусству?
Не могу точно вам ответить. Я сталкиваюсь только с определенной группой людей, с теми, кто коллекционирует предметы антиквариата. Но тех, кто вкладывает деньги, я знаю очень мало. Это довольно обеспеченные люди, и они покупают достаточно дорогие вещи. Такие вещи, которые не подлежат какому-либо сомнению. У молодежи же в нашей стране какой-то потребительский интерес: можно ли на этом заработать? Радует, что есть молодые люди, которые занимаются коллекционированием. И такая культура — интерес к искусству — все равно постепенно формируется.
Антиквариат пользуется популярностью?
Только у тех, кто действительно коллекционирует эти вещи и у кого много денег. Если ему нравится его увлечение, может позволить себе купить предметы антиквариата. Ведь это очень дорогие вещи. Но у некоторых возникает просто страсть к коллекционированию. Я, например, собираю вещи из фарфора. Я даже знаю людей, которые собирают современную живопись и не могут себе в этом отказать. Но могу сказать, что если человек по-настоящему увлекся коллекционирование, то можно собирать коллекцию и без ощутимых затрат на это.
А иностранцы с вами связываются?
Вывоз антиквариата за границу запрещен.
Можно ли сейчас заработать на искусстве?
Всегда можно, наверное, на чем-то заработать, и на искусстве в том числе. Просто это бизнес, не гарантирующий большого заработка. Сейчас даже за рубежом отмечают, что хуже идет продажа антиквариата и живописи. Но, надо сказать, что покупать антиквариат — это всегда выгодно. Это вещи, которые всегда остаются, а деньги… они, сами знаете, то есть, то их нет. Коллекционирование — самый верный способ сохранения денежных средств.
В каком состоянии находится современное искусство?
Положение современного казахстанского искусства примерно такое же, как и во всем мире, в частности в России, с которой мы представляли единую художественную школу в течение очень долгого времени. Несмотря на то, что мы в последнее время отделились, у нас очень много схожего со странами ближнего зарубежья. Сейчас в каждом государстве СНГ, в том числе и в Казахстане, большой акцент делается на культурное наследие. То есть национальные особенности нашей художественной школы стали проявляется именно с момента обретения суверенитета.
Есть ли какие-то новые тенденции, активно развивающиеся в нашем искусстве?
Общая картина современного казахстанского искусства неоднозначная и сложная, потому что современное искусство не развивается в одном направлении, есть много разнообразных течений. В Казахстане популярно концептуальное искусство. У нас есть художники, активно работающие в этом направлении, которые широко известны за рубежом. В то же время именно этот вид искусства не признан у нас в республике официально художественной критикой, и народ, конечно, очень мало знает о нем. Мы привыкли к обычным видам и жанрам: скульптура, живопись, архитектура, графика. А концептуальное искусство — это особый вид, где используются непривычные техники, материалы, включая большой арсенал вещественного мира, который сам по себе не является предметом или объектом искусства. Очень часто авторы этого течения выбирают такую тематику, которая хорошо понятна самому автору, но ее непросто понять зрителю.
За счет чего выживает современное искусство?
Конечно, искусство существует в непростых условиях и на самом деле выживает. Одна из причин — мировое сообщество сравнительно недавно узнало о Казахстане и о казахстанском искусстве. Поначалу для иностранцев все постсоветское представляло большой интерес, интригу. И в 90-х годах за счет этого был большой подъем, казахстанское (как и все другое бывшее советское) искусство пользовалось бешеной популярностью за рубежом. Иностранцы активно приобретали произведения тех наших художников, у которых была возможность представить себя. А сегодняшний рынок современного искусства переполнен, предложение значительно опережает спрос.
Кого можете назвать значимыми фигурами в искусстве?
Все относительно. Есть художники, которые на слуху, потому что они активно выставляются, у них хороший промоушн, они фигурируют в СМИ. Другая категория — художники, которые отмечаются премиями, той же премией «Тарлан». И эти художники тоже внесли свой вклад в современное казахстанское искусство. Есть художники, которые у нас практически неизвестны, но их произведения очень хорошо приобретаются за рубежом. Поэтому назову наших патриархов: Абдрашит Садыханов — основоположник знаковой живописи, человек, который находит все новые пути, темы, средства, это очень активный художник. Из молодых — Марат Абикеев, лауреат премии «Тарлан».
Взгляд галериста на искусство отличается от взгляда художника или искусствоведа?
Вы знаете, чтобы понимать эту разницу, нужно представлять себе историю формирования независимых галерей в Казахстане. К примеру, «Тенгри-Умай» — одна из первых галерей в Алматы — появилась 16 лет назад как моя частная инициатива. Это было переломное время для нашей страны. Как профессиональный искусствовед и эксперт по искусству, я на тот момент мог реализовать себя разве что в музее. А это сложная атмосфера бывших учреждений культуры с советскими традициями и устоявшимися отношениями, зачастую закоснелыми. Как раз в то время в Москве начали открываться независимые галереи. Они выставляли интересных художников, не входящих в Союз художников, у членов которого до сих пор очень ревнивое отношение к братьям по цеху. Такие независимые площадки были возможностью посмотреть талантливых художников, которых иначе никак не пропагандировали — они не выставлялись. И я понял, что независимая галерея может быть проводником нового искусства, а также механизмом поддержки талантливых художников. Профессионализм галериста позволяет увидеть новый талант и решить несколько задач в искусстве: показывать художника, продвигать его, дать возможность оценить себя, завязать контакты с прессой и со зрителями.
Чем отличаются задачи галереи от задач того же музея?
Галереи налаживают связи художников со зрителями, с поклонниками, тем самым помогая художнику на каком-то этапе реализовать себя. Потом художники могут сами строить свои отношения с коллекционерами и другими зрителями, но связи с галереями чаще всего остаются, это как взаимное притяжение. Я думаю, что со временем галереи разовьются в институт, который будет еще и защищать права художника на арт-рынке, в его отношениях с международной средой.
Сама выставка — всегда только верхушка айсберга отношений между галереей, художником и зрителем. Что остается за кулисами?
Круг художников, с которыми работает галерея, обычно складывается годами. Часто получается, что галерея в какой-то момент замечает художника, помогает ему раскрыться, позже он становится знаменитым, но не теряет связи с галереей. С некоторыми художниками, которые сейчас широко известны, мы начинали именно так, и сейчас каждый год делаем их персональные выставки. Выставки мы планируем за год вперед и готовимся вместе с художником — встречаемся в мастерской, обсуждаем работы, отбираем сильные картины на выставку. Дальше мы работаем с прессой — определяем концепцию выставки, работаем с журналистами, которые зачастую тоже учатся у нас профессионально писать об искусстве. Мы готовим каталоги, другие материалы, разрабатываем дизайн выставки, выносим информацию на веб-сайт. Много усилий приходится тратить на съемку работ: фотокопии должны в точности воспроизводить цвет и общее впечатление от самой картины. Вообще, выставка для художника — это не только знакомство с широким кругом зрителей, это еще и профессиональная оценка его творчества, и здесь многое зависит от профессионализма галереи. В искусстве формального отношения быть не может.
В мире искусства есть рейтинг художников, где каждая позиция делится на категории «А» — музейный уровень, и «В» — более коммерческий уровень. На какой уровень ориентируются галереи?
Мы вообще не ориентируемся на этот рейтинг, для нас более важен талант художника — ведь начинающих авторов просто нет во всех этих рейтингах, а таланта от этого меньше не становится. И надо сказать, что субъективный выбор в итоге себя оправдывает. Рейтинги пришли к нам с Запада и во многом ориентированы на сложившийся арт-рынок. Наш арт-рынок претерпел несколько периодов резких перемен, и я не могу сказать, что художники сейчас стремятся попасть в рейтинг, скорее это больше интересует перекупщиков и дилеров, для которых искусство — товар.