Данила Козловский: «Плакал, когда дочитал сценарий»

— С чего для вас началась эта история?

— Со звонка моего директора. Я был в Гамбурге на гастролях с театром, это было довольно беззаботное утро, время было свободное. Приходит СМС от директора: «Я тебе на почту скинул сценарий фильма про Харламова». Я спрашиваю: «Кого мне предлагают играть?» Он отвечает: «Что ты кокетничаешь? Харламова». И я действительно не предполагал, что мне предложат играть Харламова.

— Почему?

Читайте также: 10 фактов о Даниле Козловском

— Для меня Харламов… ну, это Харламов, целое понятие, понимаете, какая величина? Без лишней скромности, но я правда никак не предполагал, что мне могут предложить сыграть эту роль. Я взялся за сценарий и, прошу прощения за такую совсем личную подробность, — но я правда плакал, когда дочитал его. Потом я уже просто не мыслил себя без этой роли. Бывает, роль нравится, но по каким-то причинам ты не можешь ее сыграть. Получается плохо, не сходится что-то с режиссером, другое видение героя — всякое бывает. Но в этом случае я уже не мог себе представить такого, чтобы я ее не сыграл.

— Что было такого в сценарии?

— Очень просто, очень человечно, пронзительно написанная история об этом парне. История становления, история успеха, история реализации. История определенного пути — короткого, но знаете, когда короткий путь длиною в жизнь. И, конечно, отношения между Тарасовым и Харламовым, между отцом и сыном, между учителем и учеником.

— Вообще получается, что через конфликт с Тарасовым ваш герой решает другой, главный конфликт в фильме — человека и системы. Это ведь в сущности роман воспитания персонажа — который начинает индивидуалистом, а в финале приходит к самоотречению, становится частью чего-то большего — именно что легенды, мифа. Но мне интересно, как вы для себя определяли героя, человека внутри этого мифа?

— Вы какие-то очень точные вещи сейчас озвучили. Для меня — и для режиссера — внутри всего этого самым важным было сделать так, чтобы парень стал очень живым, очень понятным и простым. Чтобы он вызывал доверие. Потому что очень просто скатиться в какую-то плакатность. Несмотря на то что это историческое кино, про легендарного человека, к тому же рано ушедшего из жизни — и это тоже часть легенды, к сожалению, — сделать так, чтобы зритель все-таки себя как-то соотносил с ним, чтобы как-то с ним корреспондировал. Чтобы эта история была универсальной, чтобы особенно в наше время, когда большинство молодых людей у нас мечтают быть чиновниками, а на вопрос, почему, отвечают, что делать не надо почти ничего, а зарабатываешь много, напомнить — это возможно. Возможно вот так жить, вот так существовать, так бороться, развиваться, проваливаться куда-то, терять все и находить. Находить в себе возможность прислушиваться, умение слышать. Жить ради жизни, а не ради потребления. Все это, конечно, красивые общие фразы — все важно, и материальное тоже, но все-таки должно быть и что-то больше, важнее. И жить стоит ради этого.

— Лебедев поступает при этом довольно любопытно — он заканчивает фильм не гибелью Харламова в автокатастрофе, а его главной победой.

— И это правильно. Я, может быть, много на себя возьму этими словами, но мне кажется, такой финал только подчеркивает — Харламов своей жизнью и своими делами, наверное, сам того не желая, что-то нам сказал. В первую очередь, что если бороться, то можно побеждать — не только в спорте, но и в жизни. Побеждать самого себя, обстоятельства, не ломаться перед ними. Может быть, это слишком патетично и самоуверенно прозвучит, но это в каком-то смысле такое послание нам от Харламова.

— Что было самым трудным в работе над ролью?

— Роль сама по себе была чуть ли не сложнее всего, над чем я работал. Но самым трудным было, пожалуй, соединить в себе реально актерские профессиональные задачи, которые ставят перед тобой роль и режиссер, со спортивной, хоккейной частью. Совместить эти две плоскости — вообще превратить себя в спортсмена. Я ведь не спортсмен все-таки, а артист.