Эвелина Хромченко: «Смотреть в глаза реальности»
Главный редактор L’Officiel Эвелина Хромченко — уникальный человек. Когда я ее вижу, мне становится стыдно за себя. За свою лень. За глупое и никчемное разбазаривание времени. За то, что я иногда бываю мятым (внешне и внутренне). Она же — никогда. Собранна и подтянута. Так и хочется спросить словами из известного фильма: «Где же у тебя кнопка?» Ее работа — это ее успех. Недавно она получила ТЭФИ как ведущая «Модного приговора». Теперь ее знают миллионы, а не тысячи эстетов, увлекающихся модой. Уйдет ли она из «бумажной» журналистики и что будет делать со своей карьерой дальше?
Ты вышла за пределы амплуа главного редактора?
Ты будешь смеяться, но я по-прежнему проверяю каждую полосу — минимум два раза. Ничего в моей главредской жизни не изменилось, ровным счетом ничего. Просто осталось совсем мало времени на жизнь.
Хорошо, ну раньше мы говорили: Эвелина Хромченко — главный редактор L’Officiel. А теперь что впереди — телеведущая известной передачи «Модный приговор»?
Ведущий модного суда — Вячеслав Зайцев. А я «главный редактор журнала L’Officiel, человек, который знает о моде все и даже больше», — это Зайцев каждое утро говорит. Мои функции в этой передаче в большей степени консультативные. Это живой текст, мои живые комментарии в режиме живого эфира.
Живой эфир?! (Удивленно.)
И потому реакции неподдельны, их не пропишешь в сценарии.
Да нет, ты шутишь! Этого не может быть в наше время.
Может, как видишь. Конечно же, все сюжеты подготовлены, и редакторы морально готовят участников, чтобы у них мысль не растекалась.
Но передача все равно идет в записи.
Ну конечно, это же очень сложный подготовительный и постановочный процесс. Это айсберг, мы, ведущие, — только его верхушка. Всеми, кто работает на «Модном приговоре», можно целый дом заселить. Кстати, часто работающие женщины записывают эту передачу, чтобы посмотреть ее вечером. И смотрят ее не только у нас, а все русское зарубежье. Я удивлена, но это факт: в Америке, Франции, Германии… Это людей за душу берет, понимаешь? Им интересно все, что касается изменения внешности. Это же психология — почему одни хотят меняться, а другие консервативны, почему одни всегда в черном, а другие не вылезают из красного. Это личностные параметры, и они волнуют всех. Для меня это очень полезно. Потому что это вообще полезно — смотреть в глаза реальности.
Аудитория всего этого дела — домохозяйки?
Нет (с легким изумлением), не только. Огромное количество деловых женщин. Все те, кто может себе позволить выйти из дома чуть позже или имеют в кабинете телевизор. Вот наша общая подруга Айдан Салахова. Она часто комментирует мои выступления, и я понимаю — она следит за программой.
Но послушай, Айдан с тобой в приятельских отношениях. А друзья наблюдают друг за другом.
Но невозможно каждый день смотреть то, что тебя не развлекает, только из-за хорошего отношения.
Читайте также:
Анфиса Чехова: «Мои сиськи тут ни при чем„
Вадим Галыгин ХХХ: интервью без купюр
Раф Шакиров: “Лучшее время для зарабатывания денег — кризисы и войны»
Конечно, телевизор — всегда более широкая аудитория, чем журнал, но я очень хорошо знаю аудиторию L’Officiel. Я — ее часть и никогда не теряю с ней связь. Я принадлежу к тому типу женщин, которые — как это сказать правильно — считают неприличным жить за чужой счет, которым необходимо не только работать и зарабатывать, но и просто самовыражаться. Есть у нас глянцевые журналы, которые работают на классическую «рублевскую аудиторию». Но при этом надо отдать Рублевке должное — они каждый месяц покупают все. Наши дамы, в том числе и на Рублевке, — это не те, кто проводит время в ожидании своего возлюбленного с кошельком. Наши — работают. И вот эти люди кроме обычного витамина радости в виде журнала получили еще возможность смотреть передачу. И увидели там знакомое лицо — меня. Или наоборот — представь, те, кто раньше не сталкивался с журналом L’ Officiel, вдруг раскрыли глаза: ба, это же для нас, почему нет?
Я не понял, журнал стал лучше?
У меня есть волшебные внутренние вожжи, которые заставляют делать каждый следующий номер лучше предыдущего. И издатель, который знает, чего хочет.
Я просто пытаюсь понять, успех конкретного человека связан с успехом дела, в котором он участвует?
А как же? Моя основная цель и мой личный успех — это максимально качественный продукт: блестящий журнал, захватывающая передача. Но ты, наверное, имеешь в виду ту самую известность? Чем у человека больше возможности высказаться, тем больше возникает пены вокруг, да? Если бы я слушала, что обо мне говорят сплетники с самого моего щенячьего возраста, я бы легла в могилу и закрылась крышкой гроба. В 17 лет мне разрешили говорить в живом эфире Всесоюзного радио. Меня узнавали по голосу на улице. Нравилось ли это тем, кто дергал меня за косички в школе? Нет, не нравилось. А в 21 год я опубликовала в «Известиях» интервью с Клаудией Шиффер, которая была в то время на самом гребне волны. И для меня, девочки, это было удивительно. Мне всегда казалось, что в «Известиях» должны печататься маститые, зубры, а тут я, да еще с Клаудией Шиффер. Но со мной это случилось, и тогда я поняла: нет ничего невозможного. И еще я поняла: если ты будешь сидеть дома в углу, прикрывшись одеялом, они все равно найдут, что сказать про тебя нелестного.
А как ты сама себя оцениваешь, вот искренне? Мне иногда кажется, что ты и есть работа.
Ты прав, я работник. Я хороша в команде, и я коллективный человек. Я здорова, талантлива, работоспособна, «ликвидна» в смысле внешности — мне есть за что поблагодарить Бога и семью. Это все, конечно, очень важно. Но, наверное, лучшее, что я умею, — выбирать людей. У меня есть дар разгадывать их скрытые возможности. Мне нравится дирижировать, а значит, мне нужен оркестр. И, может быть, тебе это покажется пафосным, но я искренне люблю каждого в этом оркестре и каждым восхищаюсь, не только виртуозами, но и самыми юными новичками. Главное, чтобы взгляды совпадали.
И все-таки ты опять о работе. Телевидение сделало тебя другим человеком, более популярным. Ты этого хотела?
Да у меня все то же самое, что и раньше. Ты что, полагаешь, что время можно мерить ложками: чайная, столовая? Есть много вещей, которые можно отсечь от себя и освободить время для каких-то новых обязанностей. Но это не значит, что я раньше как бы бегала в полях на свежем воздухе, а теперь в поля больше не хожу. Просто то время, что я раньше ночью и в выходные проводила в редакции, теперь провожу в студии.
Я считаю, что твоя жизнь — это успех. А какие есть еще секреты успеха?
А мне кажется, что моя жизнь — это работа. В слове «успех» все-таки заложен какой-то золотой звон. Еще какие секреты? Вот у меня была учительница физики, истеричная и грубая женщина. Я была готова уважать ее, но она не давала мне такой возможности. Она в каких-то человеческих вещах прокалывалась: обижала людей, и меня пыталась. Но я-то была очень свободолюбива. И когда она грубила, я могла встать и сказать ей: «Пока вы не извинитесь, я больше в класс не приду». А есть люди, которые органически не могут ответить на грубость. Просто самое главное — запомните — это уважать себя.
То есть ты свободолюбива, и это тоже рецепт твоей успешности?
Давай перестанем говорить об этом слове — успешность. Просто успех — это нормальный результат большой и хорошей работы. И одно из условий для движения вперед.