«Театр не может быть музеем»
— Ну и что мы сегодня можем?
— Человек всегда что-то может, а чего-то не может. А на территории театра возможно очень многое. Есть два мира: пространство свободы, эмоциональной природы человека и есть другое пространство — очень внятных координат, в которых человек живет и которые сам для себя создает. Законы, ограничения, попытки все упорядочить. Борьба этих двух миров и есть суть нашей истории.
— Вы на стороне порядка или свободы?
— Невозможно встать на какую-то сторону. Это вечный конфликт, который происходит внутри каждого человека. Хаос всегда хочется упорядочить, но из хаоса все рождается. А порядок может и убить. Но без порядка невозможно. История двоякая, в которой нет «хорошо» и «плохо», «черное» и «белое». У меня самого нет ответа на этот вопрос. Собственно говоря, я делаю этот спектакль, чтобы порассуждать на эту тему.
— Вы ставите только современные тексты. Не привлекает классика?
— Я сознательно не поставил ни одного классического текста. Пока у меня нет для этого мотивации, хотя, конечно, я не исключаю такой возможности. Не знаю, что со мной произойдет завтра. Но, когда я читаю «Идиота» Достоевского, мне гораздо интереснее остаться наедине с книгой, чем приходить и смотреть чью-то интерпретацию этого текста. Мне кажется, что первоисточник всегда намного объемнее, чем последующие интерпретации. Если у режиссера есть желание сделать высказывание, то совсем необязательно насиловать классический текст. Если тебе есть что сказать — выходи и говори, зачем Чехова-то мучить? Современная драматургия — другое дело. Она находится в сегодняшнем поле. У режиссера нет задачи интерпретации. Берешь в руки абсолютно свежий текст, не тронутый никем: и мыслей нет на тему «почему сейчас?». Автор — твой современник, текст связан с сегодняшним временем, пространством, и он тебе близок. Театр всегда должен быть современным, он не может быть музеем.
— Это будет метафорическая история или конкретная — «здесь и сейчас»?
— Театр всегда происходит здесь и сейчас. Все, что у нас происходит, абсолютно узнаваемо. Но в то же время мы понимаем, что некоторый сдвиг реальности существует. Это сказка, но сказка из нашей жизни.
— Остросоциальная сказка?
— Социальный театр — это совсем не моя история. Конечно, я не инопланетянин, я живу в этой стране. Все темы и проблемы этой местности существуют вместе со мной. Но сознательно делать социальную работу мне не интересно. Театр должен быть устроен сложнее. Конкретика, «социальность» ограничивает художника. Он становится заложником одной темы, начинает обслуживать ее, что убивает возможность создания оригинальной театральной ткани. Если в театре я вижу конкретные намеки, узнаю конкретных лиц и ситуации, мне становится скучно.
Фото: Михаил Гутерман