Высоцкий. Спасибо, что живой

Летом 1979 года, то есть ровно за год до смерти, Высоцкий отправился на гастроли в Среднюю Азию. В Бухаре у него случился сердечный приступ – и, как следствие, клиническая смерть. Параллельно он оказался в центре уголовного дела организаторов «левых» концертов, которые спихнули на него всю вину в своих махинациях. Сердце же прихватило из-за того, что не оказалось необходимых для жизнедеятельности препаратов, что тоже не прибавляло происходящему законности (на самом деле приступ у Высоцкого случился из-за того, что он вместо наркотика ввел себе лекарство, использующееся при лечении зубов). Барда откачали, но в гости к богу не бывает опозданий – творческий кризис налицо, кабаки и бабы вот-вот доведут до цугундера, колоться морфием и кофеином больше нельзя, а бегун с олимпийским огнем (Высоцкий, как мы помним, умер во время московской Олимпиады) уже трусит по степям где-то поблизости.

«Высоцкий», конечно, создан, чтобы быть сенсацией. Даром что это первый байопик про национального героя, да еще сделанный по канонам разномастных произведений в жанре «он просто вышел покурить». Даром что сценарий написан сыном прототипа главного героя, а продюсировал фильм Дарт Вейдер российского кинематографа Константин Эрнст. Это еще и камбэк Петра Буслова, который после двух «Бумеров» снимал только рекламу, клипы и короткий метр. Да и прочих поводов для шумихи хватает – работали над фильмом пять лет, за него брался самый бессовестный из новых русских режиссеров Игорь Волошин (тема чемоданчиков и ампул это, конечно, его конек – см. «Я», «Нирвану» и «Бедуина»). Наконец, до сих пор все кому не лень гадают, кто же сыграл главную роль (и все толки сводятся к потешной альтернативе «Безруков или компьютер», но тут позвольте умолкнуть).

Но красноречивее всех прочих wow-эффектов в «Высоцком» выглядит даже не логичный в этой ситуации выход сборника стихов с логотипом фильма, а специальная серия пивных бутылок «Жигулевского». Собственно, сам фильм работает с образом Высоцкого примерно так же: выводит его, наконец, в постсоветскую массовую культуру. Пусть и с большим опозданием (то, что Высоцкий может встать в ряд Джима Мориссона, Курта Кобейна, Сида и Нэнси и прочих сгоревших в расцвете сил небожителей было понятно с самого момента его смерти), Буслов завершил канонический образ героя – хоть на стенку вешай. Выдержанный в ретроцветах, романтизированный, с неизменными «секс-драгз-рок-н-ролл» (Артемий Троицкий как-то раз заметил, что роль Высоцкого в становлении отечественного рока гораздо больше, чем принято думать). Тот, который до поры до времени состоял из осколков, а теперь наконец собрался в единую картину. И это уже никакая не сенсация.