Открытие клуба “Опера”
Внизу, где должен открыться ресторан, царит разруха: повалены доски, света нет, посреди зала сработана конструкция, напоминающая дачный нужник. Ресторану быть тут не скоро, однако стройка вида не портит. Она наглухо спрятана от welcome-зоны стеной, обшитой бархатом поверх поролона. Встречает охранник в трениках, бурчит в рацию, что, мол, пришли, и провожает наверх.
На втором этаже высоченные потолки, но взгляд постоянно цепляется за детали. Не то чтобы чувствуешь себя здесь слоном в хрустальной лавке или степным кочевником, которого шайтан кинул в заставленную коммуналку, но интерьер пухнет и нависает, как соборы Бернини. В этом явно прочитывается определенная логика, и, дождетесь, ее еще будут преподавать в МАРХИ. В "Опере", как, впрочем, и в предыдущих клубах Алексея Горобия, дизайн выполняет задачу нейро-визуального программирования. В основе горобиевской архитектуры лежит емкая фраза "чтобы лох цепенел" (ее, кстати, приписывают Синеше Лазаревичу), и новый клуб обрушивается на посетителя всей своей мощью. Максим Горький писал о выделенном ему партией особняке Рябушинского: "Я чувствую себя в нем балериной". В "Опере" он превратился бы в кастрата Фаринелли.
В данный момент в клубе мало людей, но в нем уже тесно. Мужик с голым торсом — хоть сейчас натурщиком — сидит на приступке и курит. Еще несколько арбайтеров беззвучно возятся на сцене. По площадке порхает Денис Нойкин, который вместе с Сергеем Соловейчиком делит бразды правления "Оперой".
Две трети общей площади занимают ложи, накрытые полиэтиленом в ожидании поп в дизайнерских шмотках. Плюс к ним еще балконы над партером, и там будет еще более VIP. Над баром парит плюшевая медуза песочного цвета, из которой кустами торчат прозрачные усики. Помните, 20 лет назад в сервантах стояли вазы с оптоволоконными палочками, которые переливались всеми цветами? Электробукет, непременный для натюрмортов с крюшоном и зефиром. Вот так же мерцает и эта медуза. Нойкин говорит, что фактически "Опера" является большим световым прибором и волосатый морепродукт станет его главной лампочкой.
По меркам, скажем, 98-го года, клуб можно было открыть еще зимой, грянув вечеринкой в недостроенном помещении. Однако за 10 лет все поменялось: теперь дискотеки с отваливающейся штукатуркой отправляются по ведомству андерграунда, а гламурный мейнстрим, что-то между "Дягилевымъ" и "Сказкой", в который метит "Опера", стремится к совершенству дорогой ринопластики. Поэтому премьеру заведения переносили раз десять. Напряженное ожидание нового клуба Горобия — Нойкина — Соловейчика так затянулось, что теперь они могут брать свою "ц. а." без ухаживаний и предварительного ужина в ресторане — давка на открытии обеспечена. И никакие привозные диджеи за 20 тыс. долларов не нужны: мы сами, у нас медуза с усами!