Звезды оперной сцены
Когда нужно привести пример оттока талантов из страны, чиновники в первую очередь кивают на этих двоих обладателей «золотых связок», имеющих долгосрочные контракты с оперными театрами Европы и Америки. Посмотрите, мол, продали свой голос на Запад, а если и заезжают домой в Москву или Петербург, то лишь затем, чтобы распаковать один чемодан и собрать другой. Не секрет, что большинство отечественных оперных звезд в России не живут, предпочитая страны с более подходящим для голоса климатом и более высоким уровнем жизни. Но иногда они возвращаются из своего далекого оперного поднебесья в нашу (чего уж греха таить) музыкальную провинцию, чтобы получить здесь свою порцию зрительских восторгов.
Одни, как Чернов, ненадолго заезжают погостить, чтобы затем снова пуститься в путь, другие по выслуге лет оседают здесь насовсем как Елена Образцова. На этой неделе она дает сразу два концерта на обоих будет исполнять французские романсы, по части которых большая мастерица. Она не желает спускаться с пьедестала: несмотря на солидный трудовой стаж и давно завоеванный (в честном бою с Галиной Вишневской) статус «самой-самой», продолжает трудиться как пчелка. Никакого ретроградства Елена Васильевна не боится старательно учит новый репертуар. Да и выступает без лишней помпы не в пафосном БЗК или модном Доме музыки на Красных Холмах, а где поскромнее: например, в консерваторском Малом зале или в Российской академии музыки им. Гнесиных.
Ее более молодой (правильнее было бы сказать молодящийся) коллега, баритон Владимир Чернов, наоборот, еще не пресытился великосветским блеском. Для своего выступления он выбрал как раз Большой зал первую концертную площадку страны. Его удалая программа составлена не то чтобы с избытком вкуса, но эффект произведет наверняка он исполнит оперные арии Чайковского, а потом еще и неаполитанские песни. В сравнении с французскими этюдами Образцовой такая подборка выглядит вызывающе. Но ведь были времена, когда Елена Васильевна сама была готова накинуть на себя цыганскую шаль и спеть что-нибудь шальное или бесстыдно-сентиментальное.