Джессика Лэнг о своей фотовыставке «Незримое»
Говоря о Джессике Лэнг, привычно вспоминать фильмы «Почтальон всегда звонит дважды», «Тутси», «Фрэнсис», «Голубое небо», сериал «Американская история ужасов», прибавляя сюда множество номинаций на «Оскар» и две статуэтки в ее «копилке». На нынешнюю Фотобиеннале актриса впервые привезла в Россию свои фотографии: больше 140 черно-белых снимков, сделанных — и это принципиальный для нее момент — на пленку и названных «Незримое».
Подробнее о выставке Джессики Лэнг «Незримое» здесь
— Джессика, что такого есть в фотографии, чего вам не дает кино? Фильм — картинка разговаривающая, фотография —нет, помогло ли в этом смысле вам обучение в школе мимов?
— Фотография для меня связана скорее с освобождением от актерского мастерства. Это очень медитативный процесс, интимный, требующий абсолютного одиночества. Я работаю одна: есть только мой взгляд, мое настроение, мои чувства, мое отношение, моя реакция — и моя камера. Это очень сильно отличается от актерской работы, ведь кинопроцесс всегда является сотворчеством, он не может быть только твоим решением, ведь там сильно влияние режиссера, других актеров — всей команды. А фотография — и именно это меня в ней привлекает — анонимна, с помощью нее я могу передать невидимое, это мое личное пространство. Я никогда не вовлекаю предмет или субъект в процесс съемки, но всегда наблюдаю со стороны и остаюсь невидимой. В этом для меня главное отличие. Но хотя я сейчас и провела границу между этими сферами, конечно, одно влияет на другое — и я заметила, что в фотографии меня привлекает как раз то, в чем есть кинематографический эффект. На мое повествование может повлиять какой-то жест, выражение, возникающая между людьми близость, наконец, определенный свет может создать драму, какой-то конфликт. Все это становится элементами повествования, из которых рождается история.
— Можно пофантазировать и, оглянувшись назад, представить, что если бы вы не стали востребованной актрисой, то профессионально занялись бы фотографией?
— Будучи студенткой, я познакомилась с молодыми фотографами и режиссерами-документалистами. Я уехала в Европу, затем вернулась в Нью-Йорк. но в моем окружении всегда были великие фотографы. Среди них были Ларри Кларк, Дени Лайонз и Роберт Франк, который, кстати, снял первый фильм, в котором я была занята, это было году в 1971-м или в 1972-м. Но у меня был свой путь — я уехала в Европу, затем вернулась в Нью-Йорк, занялась театром — кто знает, может, это было ошибкой. Если бы я сосредоточилась на фотографии, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Но хотя я занималась танцами, пантомимой, делала актерскую карьеру, фотография всегда оставалась со мной, я собрала большую коллекцию — у меня есть Анри Картье-Брессон, Альфред Стиглиц, Мануэль Альварес Браво, Йозеф Куделка, Уокер Эванс, группа FSA (Farm Security Administration — «Федеральное управление защиты сельского хозяйства», возникло во времена Великой депрессии для того, чтобы фиксировать влияние кризиса на жизнь Америки. — Прим. ред.).
— Вы сказали, что фотография — интимный процесс, в таком случае не страшно ли показывать ее широкому кругу людей, которые могут очень по-разному на нее реагировать?
— Когда я начинала фотографировать, я не задумывалась о том, чтобы опубликовать книгу или сделать выставку, это развивалось само собой и достигло той стадии, которой достигло. Поначалу я вовсе не предполагала показывать это широкой публике. Но за всю мою актерскую карьеру я настолько привыкла к критическим отзывам, когда после твоей роли практически все население страны высказывает свою реакцию, что это несравнимо с фотографией, там все гораздо проще. Ну и потом, я все-таки остаюсь актрисой, в этом выражается моя личность, и в целом меня не очень заботит, что люди скажут о моих снимках.
— Вы второй раз в Москве, но с Россией у вас есть и родственные связи — вы ощущаете какую-то связь с этой страной?
— Да, у меня глубокая связь с Россией — вы ведь знаете, что мы прожили вместе с Михаилом Барышниковым десять лет, у нас есть дочь, а теперь уже и внуки. Можно сказать, это моя первая любовь. Но с Россией у меня есть еще и тесная эмоциональная связь через литературу и театр. Может быть, я провела здесь недостаточно времени, ведь приезжала сюда до этого всего один раз лет восемь или десять назад, когда была Послом доброй воли ЮНИСЕФ, но все равно я чувствую эту нить.