Гарет Эдвардс: «Я хотел снять реалистичное кино о Годзилле»

Рецензию на фильм «Годзилла» читайте здесь

— Вы сразу согласились взяться за «Годзиллу»?

— Конечно! Это же Годзилла! Он интересовал и интриговал меня задолго до того, как я вообще стал режиссером. Мне самому как зрителю хотелось увидеть новый фильм о Годзилле, понимаете? А уж за возможность снять этот фильм самому я схватился немедленно. Меня очень занимал вопрос, каким бы случилось явление Годзиллы, если бы оно на самом деле произошло. Я хотел снять об этом монстре реалистичное, правдоподобное кино.

— Это амбициозно! А когда вы поняли, что ваш «Годзилла» будет не продолжать историю классических японских фильмов, а рассказывать ее заново?

— Задача перезапустить франшизу, причем чтобы действие происходило в наши дни, стояла изначально. Обсуждая проект со студией Legendary Pictures, мы сходились на том, что наш Годзилла, конечно, должен отсылать к классическому японскому монстру. Надеюсь, получилось.

— Но, по вашей версии, все-таки Годзилла в 1950-х на Японию не нападал?

— Нет, от этой идеи, которая бы продолжала сюжет оригинальных фильмов, пришлось отказаться. Дело в том, что мы хотели рассказать историю его первого появления, а если бы в 1950-м Годзилла объявлялся в Токио, никакой тайны из его существования не было бы. Слишком многих видевших его героев оригинал оставлял в живых (смеется). Желание отдать дань уважения этой истории, повторюсь, было, поэтому, например, героя Кена Ватанабе у нас зовут Серизава — как и одного из героев старого фильма. Мы хотели как-то связать сюжет с испытаниями атомной бомбы в 1950-х, которые проходили в Тихом океане и к которым оригинал тоже отсылает. Но там бомба — причина появления Годзиллы. Я же задался вопросом, а что, если это были не испытания, что, если военные пытались кого-то убить. За счет этого и получилось по-новому взглянуть на историю, перепридумать ее.

— Ваш первый фильм «Монстры» отличается от остальной фантастики тем, что фокусируется на частной истории любви, толком не обращая внимания на глобальную, с вторжением пришельцев. В «Годзилле» что-то подобное будет?

— Да, сердце нашего фильма — история одной семьи. Обычной семьи, оказывающейся втянутой в эти безумные события и вынужденной выживать на их фоне. По сути, история героя Аарона Тэйлора-Джонсона — классическая одиссея, он всего лишь хочет добраться к жене и сыну. Без такой базы фильм бы не получился. Я убежден, что экшен, каким бы масштабным он ни был, работает, только когда он подан на контрасте с тихими, камерными, интимными эпизодами. Иначе он обессмысливается, понимаете? Чем оглушительнее затишье перед бурей, тем сильнее она страшит.