Жан-Пьер и Люк Дарденны: «Мы никому не платим!»

Рецензию на фильм «Два дня, одна ночь» читайте здесь

Для серьезных киноманов главная статья бельгийского экспорта — не Тинтин и не вафли, а фильмы братьев Дарденн. 63-летний Жан-Пьер и 60-летний Люк дважды выигрывали самый престижный приз в индустрии — «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля: в первый раз за «Розетту» в 1999- м, а второй — за «Дитя» в 2005-м. Начавшие снимать еще в 1980- х, Дарденны с тех пор остаются верны как собственному стилю — сострадательному реализму на грани документалистики, так и теме — жизни рабочего класса в их родном городе Льеже. Новый фильм братьев «Два дня, одна ночь» при этом впервые вводит в мир Дарденнов всамделишную кинозвезду — оскаровскую лауреатку Марион Котийяр.

— Что для вас самое важное в этой истории женщины, вынужденной уговаривать коллег проголосовать против ее сокращения?

— Жан-Пьер Дарденн: Мы хотели показать, как эта женщина, сама того не осознавая, за одни выходные ухитряется вдохнуть солидарность в рабочие обстоятельства, давно и напрочь ее лишившиеся. Пытаясь спасти себя, она нечаянно вдруг воссоздает этот важнейший элемент труда — солидарность трудящихся. Вот что нас интересовало прежде всего. Мы не хотели тыкать пальцем в виновников ее положения — будь то компания, где она работает, наше общество в принципе или же жесткая конкуренция на рынке труда.

— Марион Котийяр играет Сандру женщиной, находящейся на грани срыва. Ее уязвимость, ранимость читается в каждом жесте Марион, в ее облике, походке, осанке. Как вам удалось добиться такого мощного актерского перформанса?

— Жан-Пьер: Мы со всеми актерами, профессиональными или нет, так обычно работаем — наводим фокус на тело, его механику. Диалог очень важен, но телесность игры важна не меньше. Поэтому работу с Марион и Фабрицио Ронджоне (который играет мужа Сандры Маню.— Прим. TimeOut) мы начали с репетиции сцены, в которой героиня падает в об- морок.

— Люк Дарденн: Сандра испугана. Она боится жить, существовать, боится говорить то, что думает. Она ничего не чувствует. Она говорит, что сама по себе ничего не стоит. Через то, что с ней происходит, она учится набираться доверия. Доверия к другим, к мужу, к самой себе. Она начинает чувствовать себя вправе существовать, высказывать свое мнение, быть счастливой.

— Каждый раз, когда Сандра стучится в дверь к очередному своему коллеге, она более-менее ведет один и тот же разговор. Чего вы пытались достичь этим повторением?

— Жан-Пьер: Мы создавали три уровня саспенса. Первый работает на протяжении всего фильма: сможет ли Сандра довести свою миссию до конца? Раз за разом срываясь, сможет ли она заставить себя и дальше биться за свою работу? На втором уровне напряжение создается уже вопросом, кто откроет ей дверь, когда она в нее постучит, и откроет ли кто-то в принципе. Возникнет ли взаимопонимание в их диалоге? Третий же уровень саспенса создается тем, что ждет ее за порогом, жизнями, которые ведут ее коллеги. Самой большой опасностью в этом повторении был риск скатиться в довольно сухое формальное упражнение. Но в повторах кроется сила фильма: несмотря на то что диалоги Сандры и ее коллег очень похожи, каждый такой эпизод давал нам возможность исследовать нового человека, новую ситуацию.

— А вы сами хорошие начальники — когда работаете не над своими фильмами, а продюсируете чужие?

— Люк: Для нас все просто. Мы никому не платим! Так легче, не правда ли? Но если серьезно, не хочу казаться нарциссом, но, кажется, люди, работающие на нас, сами получают от этого удовольствие.