Ник Кейв: «Я смог высидеть сеанс»

Рецензию на фильм «20 000 дней на Земле» читайте здесь

— Чем вы только ни занимаетесь: выступаете, записываетесь, пишете песни, романы и киносценарии. Вряд ли съемки фильма могли вас напугать.

— Ровно в той степени, в какой может заставить поволноваться фильм о тебе самом. Меня никогда не интересовала перспектива сделать такое кино. Хотя мне и раньше поступали подобные предложения, я считал, что эта затея будет мешать заниматься моими делами. И вообще, мне редко нравились документальные фильмы о музыкантах.

— Но какие-то все же казались ничего?

— Нравилось, что Led Zeppelin сделали («The Song Remains the Sam». — Прим. Time Out). Лента абсолютно провальная, это очевидно, но они по крайней мере попытались выйти за рамки формулы «артист снимает маску». Какие-то еще бывали терпимые картины. Но, как я и говорил, меня эта идея изначально не особо волновала. Ян и Джейн предложили сделать фильм о другом. Настолько о другом, что я порой чувствовал себя лишним в собственном фильме. Ну не совсем так буквально. Но от «20 000 дней» остается впечатление большее, чем просто от «истории Ника Кейва».

—  Насколько вы контролировали процесс?

— Мне доверили финальный монтаж. Вроде как дали свободу делать что мне захочется — на самом же деле я делал то, что хотелось им. Я был против того, чтобы фильм начинался со сцены, где я лежу в постели. Во время ее съемок я чувствовал себя крайне неловко, так что очень не хотелось ставить ее первой. Но мы изначально договорились, что, какая бы идея ни возникла, надо сначала ее опробовать, а потом уж отметать. И вышло в итоге неплохо.

— Что в фильме шло по сценарию, а когда приходилось импровизировать?

— Все моменты из сценария — конечно, вранье. В смысле, это все постановка: прием у психотерапевта, визит к архивариусу, то, как я рассекаю на «Ягуаре», — никогда такого не делал. Но в том и ценность этих сцен, что в них я максимально расслаблялся и становился самим собой, что вряд ли произошло бы, нагрянь они ко мне с камерой домой. Этого бы просто не случилось. Я бы не позволил.

— Но некоторые-то локации из вашей реальной жизни? Дом, например.

— Нет, это как бы дом моей мечты. Спальня, впрочем, моя, настоящая. То есть первая сцена, где я просыпаюсь под одеялом, правда снята у меня дома. Это потому, что режиссеры хотели запараллелить эту сцену с обложкой альбома «Push the Sky Away», которая снята в моей же постели.

— И все, больше ничего реального?

— Ничего — все прочее снято в декорациях.

— Вы в фильме играете Ника Кейва?

— Нет. Нет.

— То есть вот какой вы в фильме, такой вы и есть?

— В том смысле, что вот такими вещами я тоже занимаюсь. И сфабрикованные ситуации вытягивают из меня больше правды, чем это могло бы случиться в реальных условиях. То есть такие вещи со мной могут произойти, и так я в этих ситуациях себя и повел бы. У меня не очень хорошо получается это объяснить.

— Насколько серьезны ваши реплики в фильме, касающиеся творчества? Вот вроде начинаете так искренне, а потом раз — и закругляете все шуткой.

— Я обычно так и делаю. В жизни. То, что я говорю, часто содержит долю шутки, но в каждом высказывании должен быть простор и для серьезной мысли.

— В недавнем интервью вы сказали, что некоторые вещи вы не станете делать, потому что «Нику Кейву не пристало во всякое влипать». Это о каких вещах? Это в смысле звезды не ездят на метро?

— На метро я правда не езжу. Но что я имел в виду — и в этом правда — всегда лучше остаться дома. Мало ли что может случиться, если ты выйдешь за порог.

— Готовый фильм вы уже видели?

— Да, раз посмотрел в кинотеатре. Обычно я такого не делаю — не слушаю своих альбомов, скажем. Но в этом фильме есть хорошая отстраненность, поэтому я смог высидеть сеанс и получить удовольствие. Несмотря на то что фильм обо мне, на каком-то уровне я не ощущаю вовлеченности. Я не чувствую, что это мой фильм.

— По-вашему, этот фильм предназначен для широкого зрителя?

— Кто-то мне рассказал тут, что слышал, как двое, выходя из зала, сказали: «Ничего такой фильм, только я не понял, где Ник Кейдж».