Уэс Крэйвен: «Самые интересные перемены — в худшую сторону»
Я видела первый «Дом слева», и фильм произвел на меня очень сильное впечатление. Как вам тогда удалось получить добро даже на строгий рейтинг R от MPAA?
А мы их обманули. Мой продюсер Шон Каннигам сказал, что нужно послать фильм в MPAA, организацию, о которой я понятия не имел в ту пору, чтобы получить «прокатный статус» — ну или пройти цензуру, если хочешь. Мы послали, и они там, конечно, все насмерть перепугались. Нам послали список того, что нужно из фильма убрать, Шон налепил белые флажки на пленке в этих сценах… и получилось, что от фильма не останется вообще ничего. Тогда мы скопировали все пристойные эпизоды на другую пленку, отнесли в MPAA и получили бумагу с подписью «rated R» (детям до 18 воспрещается). А в прокат отдали полную версию с приложенной к ней официальной бумагой.
Сейчас бы такой номер не прошел…
Да нас бы просто арестовали и привлекли к уголовной ответственности, могли бы срок дать.
В первом фильме куда больше жестокости…
Ну вряд ли… хотя, конечно. Я могу согласиться с тем, что в какой-то части жестокость была доведена до крайности, но не так чтобы уж совсем запредельно. Меня особенно поразило в этой ситуации с цензурой, что люди в MPAA считали фильм великолепным, но говорили об этом только в частной беседе, отмечая, что сама организация никогда не даст разрешения на показ этой картины даже с пометкой для «ограниченного показа». Для нас это было знаком, что у фильма будет достаточно широкая аудитория.
С новой версией проблем не было?
Те же самые проблемы с цензурой. Нам говорили, что фильм слишком реалистичен. В наше время фильм в стиле комикса с горой трупов и бесконечными взрывами получает разрешение цензуры на показ потому, что все там выглядит ненастоящим. А фильм, где показывается реальная сторона насилия, когда в нее включается человеческий фактор с настоящими эмоциями — это уже будет тяжело для зрителя. Этого показывать не надо. Если в «Терминаторе» или там в «Темном рыцаре» в одной сцене умирает толпа народу, то это — развлечение и даже забавно. Позиция цензуры проста — чем дальше от реальности — тем лучше, смерть в больших количествах выглядит скорее весело, чем страшно. А когда мы показываем, что насилие — это страх, грязь и боль, то это уже не смешно и не интересно. Но для нас как раз в этом и заключался основной смысл картины, как оригинальной, так и ремейка — насилие не должно быть объектом развлечения, оно непривлекательно и скорее раздражает, чем развлекает.
Многих зрителей фильмы ужасов как раз развлекают…
Этот фильм несколько отличается от классического хоррора, где есть свои законы. Насилие там часто доводится до абсурда, не вызывая никаких эмоций, кроме секундного страха, на что, в общем-то, и весь расчет. В нашем случае суть всей картины — в насилии, совершенном над девушками, потому что именно это послужило отправной точкой дальнейших событий. Здесь невозможно щадить чувства зрителей или ограничиться традиционно принятыми для таких сцен временными рамками. Вообще с продолжительностью изнасилования на экране и возникали главные сложности, надо было рассчитать время, за которое можно было бы донести до зрителя суть происходящего. Здесь мы должны были зайти настолько далеко, насколько этого требовалось для правды.
А чем вам вообще так нравится хоррор?
Так получилось, что перебравшись в Нью Йорк, чтобы учиться снимать кино, я стал работать у Шона Канингема, который научил меня монтажу и многому другому. Он как-то сказал, что его знакомые ребята из Бостона хотят получить фильм ужасов, и предложил мне написать сценарий, пообещав, что я сам смогу снять и смонтировать картину, если он подойдет. Я тогда плохо себе представлял, что такое фильмы ужасов, потому что интересовался в основном европейским авторским кино. Я стал смотреть хорроры и сообразил, что эти фильмы можно сделать вполне реальными, включив в них человеческий фактор, и фильм от этого станет только страшней. Меня всегда привлекало развитие характеров, независимо от того, в какую сторону они меняются. Причем самые интересные перемены происходят с человеком, когда он меняется в худшую сторону. То есть хоррор дает неограниченные возможности для исследования человеческой природы.