Света Виккерс: «На стене висел газон, велосипед и девушка. Это было арт-место»

В Музее современного искусства на Тверском бульваре последнюю неделю, до 22 марта, проходит выставка Светы Виккерс «Сад Эремитов». Time Out расспросил художницу и хозяйку легендарного клуба «Эрмитаж» об истории самого центрового московского парка.

Сад

«Само название “Эрмитаж” происходит от слова “эремит”. Это же приют отшельника. Логотип клуба помнишь? Странник, который идет под луной. Сад “Эрмитаж” — это волшебное место Москвы, веселый, красивый. Помню, я как-то девчонкой еще туда забежала, а там играл духовой оркестр. И у меня был прилив такой радости, что я до сих пор помню это свое состояние – музыка, трубы… Там всегда было весело. Цвели такие кусты жасмина, такая потрясающая сирень. А еще Зеркальный театр, подземный ход, “щукинская коробка” — там, где потом открылся самый технологичный и продвинутый клуб Москвы 2000-х “Дягилев”. “Щукинскую коробку” сделал купец Щукин, там была самая высокая в Европе коробка для декораций. Многие пытались освоить это место, но получилось только у Леши Горобия.

В “ракушке” всегда играла музыка, там были чайные домики и газовые фонари, которые до сих пор стоят. Когда их зажигали, огоньки поднимались наверх, и получалось световое шоу».

Клуб

«В начале 1990-х на месте “Эрмитажа” был потрясающий ресторанчик “Русалка”. Потом началась разруха, и по неведомым кооперативным причинам там открылся публичный дом, который, впрочем, тоже не справился с ценой аренды и переехал поближе к Центральному рынку, где теперь находится “Цветной”. И так случилось, что помещение опустело, и мы там сделали клуб. Если бы я знала, что все это окажется так непросто, вряд ли бы я, конечно, вписалась. Моя лень родилась раньше, чем я. Нужно было быстро въехать в совершенно незнакомую для меня работу – умудряться кормить и развлекать людей и как-то все это удерживать на плаву.

Кстати, у нас никогда не было вывески. “Эрмитажем” он стал в народе, сам так назвался. Там было круто и по чесноку: золотые жалюзи, золотой вход, в баре стояли фонари из сада с разноцветными лампами, садовые лавки служили диванами, а на стене висел газон, велосипед и девушка. В общем, понятно – это было арт-место.

У нас не было VIP-зала. Был офис, куда ко мне приходили близкие друзья, которые приводили уже своих друзей, — в общем, там бывал разный люд. Мы там прятались от людей из основного зала, потому что невозможно, когда тебя все время рвут на части, – надо спрятаться, потом выйти. Потом опять спрятаться, такие кошки-мышки».

Живопись

«Моя знакомая Катя Медведева как-то пересказывала мне “Травиату” и вдруг сказала: “У тебя дома так красиво, и сама ты красивая, и так одета… Теперь ты не женщина, а художник”. А я не поняла: художник, что это такое… Но потом вдруг стала рисовать детскими красками своей дочки. Я всю жизнь очень любила живопись. Леша Тегин мне объяснил, как сделать, чтобы мерцало, – не смеялся надо мной, учил. И к жизни я стала по-другому относиться.

Картины на этой выставке – за всю жизнь, с 1988 года. Когда был “Эрмитаж”, я приползала домой после клуба и писала здоровенные картины. Чтобы не думать о том, сколько стоит, например, пиво, кто его заказал, кто кому сколько должен и как это сколько вернуть».

Район

«Каретный Ряд – это деревня, тут жили такие кренделя! Все друг друга знали, и здесь был свой специфический юмор. Рядом с нами был пункт стеклянной посуды, я его называла “банк америкэн-экспресс”. Вот молодое поколение не знает, что можно было собрать бутылки и сдать за деньги. Бутылки зеленые, поэтому мы их и называли “зелеными”. Я любила туда пройтись в шикарной шубе, один раз мы там стоим с Петей Мамоновым, приемщица принимает, он забирает, и вдруг Петя говорит: “Матч Карпов-Каспаров” (смеется).

Был у нас свой “святой Санта”, электрик. Как-то мне отключили электричество в квартире, иду по улице грустная. А он такой мечтательный дядька, говорят, был электриком в Кремле, видит меня и спрашивает:
– Чего грустная?
– Да вот, электричество отключили за неуплату.
А он так смотрит на меня и говорит:
– Слушай, красненькую (десять рублей) дай, и я тебе включу. Не плати! (смеется)
Так что, видите, у нас люди добрые и душевные в разных ситуациях.

Мне скоро 63 года исполнится: чем ты старше, тем ближе к детству, и веришь, что добро победит зло, что есть счастье и веселье. Но я всегда была дико беспечной, поэтому со мной все это и приключилось».

Сверху вниз:
с дочерью Катей в 1990-х;
до «Эрмитажа» в 1989-м, фото: Александр Бородулин;
в своей мастерской в Фурманном переулке, 1989, фото: Гурам Цибахашвили.