Том Харди: «Безумный Макс просто хочет домой, к собаке и телевизору»
В канадском Калгари, где Том Харди рассказывает нам, как во второй половине 2012-го провел шесть месяцев в удушающе жаркой Намибии на съемках, сводит зубы от холода. Харди, впрочем, не привыкать к крайностям. Моложавый, подкачанный 37-летний лондонец заслужил первую прессу ролью культового британского бандоса в «Бронсоне», а в прошлом году выдал эффектный моноспектакль в автомобильной саспенс-драме «Лок». Но он появлялся и в блокбастерах (Бэйн в «Темном рыцаре: Возрождении легенды»), и в стремных ромкомах («Значит, война» — опыт, который Харди клянется, что не повторит). Теперь он вжился в роль, которая 35 лет назад сделала международной звездой Мела Гибсона: это Макс Рокатански, воин дороги.
«Он всего лишь мужик, который хочет вернуться домой, — говорит Харди о своем персонаже. — Мужик за рулем, с которого хватит, который хочет к собаке и телевизору. Проблема в том, что у него нет ни дома, ни телевизора, ни собаки. Нет ничего, кроме тишины, боли и разрушения. Это классический супергерой-страдалец».
Не говоря уже о том, что Макс — узнаваемо австралийский герой, помешанный на моторах. В 1979-м «Безумный Макс» эффектным, высокооктановым ревом запустил режиссерскую карьеру Джорджа Миллера. Автовестерн о мести, разворачивающийся на смутном постапокалиптическом фоне, при бюджете в 400 тысяч австралийских долларов оказалася мировой грайндхаус-сенсацией. Сиквел взвинтил бюджет и трюки, а его закованные в кожу и шипы фрики-персонажи стали каноническими для историй о постъядерном будущем (вплоть даже до пародии в недавнем «Губке Бобе»). Но слишком легковесный и китчевый, не обошедшийся без Тины Тернер третий фильм франшизу убил.
Миллер пытался возродить ее начиная с 2001 года — тогда на главную роль все еще предполагался Мел Гибсон. Но за три месяца до начала съемок случилось 11 сентября, и его экономические последствия сделали проект невозможным. Миллер взялся за «Делай ноги!». Годы спустя, уже с Харди и Шарлиз Терон, вновь запущенный проект столкнулся с новым препятствием — на австралийские соляные озера обрушились проливные дожди, и съемки пришлось переносить в Намибию.
Не облегчал производственный процесс и вольный подход Миллера к сценарию. «Ортодоксальным его точно не назовешь, — признается Харди. — Сценарий менялся каждый день. Теперь, когда я уже видел фильм, понимаю: Джордж просто не мог выразить его одним только сценарием. Для него каждая машина — персонаж. Каждое колесо, каждый руль — дотошно продуманная деталь реквизита. Если бы он мог пересчитать каждую крупицу песка, летевшего сквозь окна, то закаталогизировал бы их — потому что это был очень хороший песок».
Предсказуемым на съемках был только объем каскадерской работы. «Вокруг — горы тяжелого металла на раскаленном солнце, — рассказывает Харди. — В сюжете — столкновения машин лоб в лоб, удары, прыжки, раны. День изо дня на протяжении шести месяцев нас подбрасывали в воздух и бросали о металл».
Харди, впрочем, считает, что результат стоил таких мучений: «Как зрелище “Макс” не уступает фильмам о супергероях. Это проверенный тремя десятилетиями герой и сюжет от автора оригинала. Все на полную. Вы должны это увидеть».