Сергей Кузнецов: «Мне активно не нравятся фейковость и новодел»

Попробуйте порисовать на Тверской

Когда после работы в бюро Speech вы три года назад стали главным архитектором, хорошо представляли, на что идете?

Меня позвали, и я согласился. Не то чтобы я искал этих возможностей. Градостроительную специфику Москвы я, конечно, представлял, потому что здесь всю жизнь прожил и проектировал. А о госслужбе у меня представлений вообще не было, я раньше на ней никогда не работал.

У вас сейчас есть время рисовать [Сергей Кузнецов увлекается архитектурным рисунком и поддерживает проведение тематических выставок] и делать собственные архитектурные проекты?

Времени хватает, не жалуюсь. Я регулярно рисую, занимаюсь спортом. А с архитектурными проектами — все-таки моя работа сейчас не подразумевает их в том формате, в котором они были раньше. Хотя есть вещи, которыми я занимаюсь как архитектор-автор: парк Зарядье, реконструкция «Лужников». Там я фактически руководитель авторского коллектива. Есть еще целый ряд планировочных проектов — ЗиЛ, административно-деловой центр в Коммунарке и другие крупные проекты. Руковожу градостроительным советом в Сколково в том числе.

У вас много рисунков из европейских городов — по-моему, даже больше, чем московских.

Мне нравится Европа, конечно. Италия для рисования подходит оптимально, там огромное количество натуры, не зря художники туда ездят. Я и в России рисую немало, но с точки зрения перемещений, проживания и вообще всей логистики процесса Европа значительно удобнее. Рисование — процесс медитативный, нужно найти место, где разложить краски и бумагу, какое-то время посидеть, погрузившись в себя. Москва как город пока не очень приспособлена для такого времяпрепровождения. Попробуйте порисовать на Тверской — там прекрасная архитектура, отличный ансамбль, но много машин и спешащих людей, физически мало места. Или на Красной площади. В Кремле я рисовал, но это целая история, надо с комендантом Кремля договариваться. Хотя вот ВДНХ очень рисовальное место — именно потому что люди там находятся не на работе, и атмосфера не настолько наэлектризована.

Вообще это ведь официальная городская политика, которая появилась в том числе с вашим приходом: сделать город удобным для времяпрепровождения на улицах.

Я бы сказал, что это политика мэра, она не с моим приходом появилась — но такая задача действительно стоит.

Город экстремальной идентичности

Каково, на ваш взгляд, архитектурное лицо Москвы — высотки, лужковская архитектура?

Москва город экстремальной идентичности, многие красивые европейские города такой узнаваемостью не обладают. У Москвы отчетливое лицо благодаря ее культурной многослойности. Ансамбль Кремля, Василия Блаженного и Китай-город не спутать ни с чем. Есть Москва XVIII-XIX веков, послепожарная, когда здесь работали Жилярди и Бове, восстанавливавшие город. Большой театр, Манеж — очень узнаваемые московские вещи. Модерн, авангард, сталинский ампир. Даже многие постройки такого неблагополучного для архитектуры времени, как эпоха Никиты Сергеевича Хрущева: Дворец съездов вещь спорная, но являющаяся знаком эпохи.

Многие узнаваемые здания вызывают раздражение, как «Золотые мозги» или дом Яйцо.

Я считаю, что «Золотые мозги» вполне на своем месте. Нравится это здание или не нравится, оно важная градостроительная доминанта, которая обращает на себя внимание. Дом Яйцо небольшой, мало кто вообще знает, где он находится. Да, Москва обладает раздражающими элементами, но они есть в любом разнообразии. Мне кажется, в этом прелесть жизни: в природе тоже есть неприятные существа, крысы и тараканы, но от них никуда не деться, они ее часть.

У меня нигде в Москве нет ощущения, что случилась неисправимая архитектурная ошибка. Да, есть несколько тяжелых потерь — гостиница «Москва», например. Но когда говорят, что снесено пол-Москвы, я с этим не согласен. Физически исчезло много старых зданий, но я бы не сказал, что из-за этого Москва потеряла что-то важное в своем облике.

«Архнадзор» собрал в «Черной книге» десятки утрат.

Сохранность наследия не мои полномочия, это Департамент наследия, я тут говорю как сторонний наблюдатель. Но мне кажется, что многое в деятельности «Архнадзора», при всем уважении к коллегам, которые там состоят, — просто жонглирование общественным мнением по отношению к вещам, которые того не заслуживают. «Архнадзор» говорит: вот суперценный объект, не смейте его трогать — но ценность часто сильно преувеличена. Взять громкий скандал с новым зданием Московской городской думы, Екатерининской больницей. Там на самом деле снесли два объекта, но я их видел своими глазами — это утилитарные, ничего из себя не представляющие постройки. Прачечная и покойницкая. Во все времена были такие постройки, не представляющие ценности. А стоял страшный крик, что уничтожается сама Екатерининская больница — прекрасная усадьба с известной колоннадой, портиком.

Есть еще проблема, когда под видом старого подают новое — как в Царицыно.

Это другая проблема. Я тоже против, мне активно не нравятся фейковость и новодел. Вообще говоря, у меня позиция, близкая к Венецианской хартии: то, что можно сохранить, должно быть сохранено в подлиннике, а если на месте старого построено новое — должно быть видно, что оно новое.

Из стадиона «Динамо» не выйдет новодел?

Нет! Там историческое наследие частично сохранено в подлиннике, частично будет воссоздано со 100% точностью. Интересные вещи типа медальонов остались подлинными. А необходимость реконструкции назрела — это первый большой стадион в стране. Понимаете, спортивные объекты периодически нуждаются в радикальном обновлении. Индустрия спорта и телевидения, медиа, к которым приближен спорт, стремительно развивается, игнорировать это нельзя. Хочу напомнить, что в Лондоне один из первых стадионов в мире, легендарный Уэмбли, снесли полностью, и на его месте построили современный по проекту Нормана Фостера. А что касается «Лужников» — я сам был одним из тех, кто работал над возможностью сохранения их исторического фасада. Но я прекрасно понимаю, что только фасад там и можно оставить подлинным.

Мы вообще другие

На архитектуру каких городов стоит равняться Москве?

Системно застройка Европы, США, Японии или экспансия европейской архитектуры на Ближний Восток и в Китай не могут стать для Москвы примером. Но Москва — город, созданный для современной архитектуры просто в силу его изначальной разнообразности. Здесь новые здания хорошо приживаются, в отличие, например, от Петербурга. Поэтому есть смысл обращать внимание на любую качественную мировую архитектуру, анализировать опыт Лондона и Нью-Йорка, которые тоже разношерстные и не боятся современных зданий. А с точки зрения градостроительства Москве мог бы быть полезным опыт Токио. Города по многим характеристикам похожи — только там проблемы, от которых мы страдаем, решили 20-30 лет назад: и пробки, и моноцентризм мегаполиса.

Как их решили?

С пробками справились развитием общественного транспорта — мощного, внеуличного. Там серьезно развивали метрополитен и пригородное сообщение. Плюс фокусировали плотную застройку вокруг крупных транспортных узлов. То же самое мы сейчас пытаемся делать в Москве. Когда в Токио демотивировали людей много передвигаться на машинах, в том числе улучшилась экология: страшилки с полицейскими в респираторах на магистралях остались в прошлом. Теперь это комфортный, экологически благополучный город.

А Нью-Йорк градостроительно неудачный пример?

Нью-Йорк состоит из нескольких районов, разделенных заметно более серьезными водными преградами, чем Москва-река. Это город с явной сегрегацией по классовому признаку: говорить об интеграции друг в друга Манхэттена и Гарлема невозможно. Бруклин тоже отдельный район. И это важная часть нью-йоркской идентичности, отличительная черта города. В Москве нет таких ландшафтных и социальных характеристик, мы вообще другие.

Казалось бы, Новая Москва — идеальный полигон для современной архитектуры. Но появляется ли там что-то, сопоставимое хотя бы с Dominion Tower Захи Хадид на Дубровке?

Знаковых объектов в Новой Москве действительно пока нет — просто время еще не пришло, проекту всего три года. Хотя я считаю, что и здание префектуры в Коммунарке, которое уже утверждено, хороший интересный объект. Просто оно не высотное и не очень заметное в силу физических размеров.

В Москве сейчас музейно-архитектурный бум. Достроено новое здание «Гаража», скоро начнется реконструкция ГМИИ им. Пушкина, на Ходынке может появиться новое здание ГЦСИ, Политех и МГУ делают большой проект на Воробьевых горах. Хорошо ли это для Москвы?

Я вообще считаю, что инвестиции в культуру и образование — главные, которые людям имеет смысл делать. Развитие музеев — однозначно для города правильно, это поднимает его качество. Надеюсь только, что сейчас процесс не остановится из-за ухудшения экономической ситуации.

Работа главного архитектора по определению вызывает массу критики. Не хочется иногда все бросить в вернуться в бюро?

Критики много, но я уверен в значимости того, чем мы занимаемся. «Все бросить» — нет, не сказал бы. У меня интересная работа, я счастлив, доволен и собираюсь продолжать. Конечно, пока буду полезен в должности.