Киборг нашего времени: как фильмы о Терминаторе отражают эпоху

Рассуждая о злободневности четвертой картины, так и подмывает связать «спасителя» из названия с только что заступившим на первый срок президентом США Бараком Обамой, но это от лукавого: оригинальный заголовок фильма подразумевал всего лишь искупление (Terminator: Salvation). Справедливости ради, фильм режиссера МакДжи получился настолько плохим, что все мысли по поводу времени и окружающего мира в нем прописались разве что на подсознательном уровне. Сюжет, подражая уже новому творению Джеймса Кэмерона «Аватар», исследовал взаимосвязь человеческого и искусственного (на примере из «Аватара» же сюда переехавшего актера Сэма Уортингтона) и воображал не очень дивный новый мир — но не инопланетный, а земной, только переживший апокалипсис и погруженный в войну с машинами.

«Да придет спаситель» гораздо лучше, чем о мире в целом, говорит о состоянии Голливуда в тот момент. Блокбастеры конца 2000-х уже не имели права ориентироваться только на американскую аудиторию — и чтобы окупить свои непомерные бюджеты, должны были подразумевать глобализацию киноиндустрии. Поэтому-то «Терминатор 4» так долго топчется на универсальной, лишенной других примет, кроме повсеместного 7-Eleven, территории постапокалиптики. Поэтому же всем прочим драмам фильм предпочитает выбор Джона Коннора между победой в войне и спасением двух десятков узников (МакДжи зачем-то изображает условия их содержания почти аушвицевскими) — но не идет до конца и не может отказаться и от концепта судьбы. Логике и воображению авторы «Спасителя» предпочитают повторение приемов, уже однажды сработавших для международной аудитории: в этой картине, прямо скажем, слишком много нолановщины в отсутствие нолановского чувства к сентиментальному пафосу.

И будем честными, здесь слишком много Кристиана Бэйла.