Театр и военные действия
Нет более клановой среды, чем московский театр. К началу VIII Чеховского фестиваля Time Out выбрал пять его лучших спектаклей и покопался в прошлом главных игроков московской сцены. Выяснилось, что Москва делает своими всех талантливых «захватчиков», из какой бы части света они ни приехали ее завоевывать.
Все-таки Москва — тетка хитрая. Вроде неприступная, чванливая, под Третий Рим косит. Попробуй завоюй. И сколько ж народу пробовало! Какие только войска не собирали! А она посмотрит из-за зубчатой стенки на завоевателя, приценится, да вдруг все ворота сама и откроет: заходи, дорогой, москвичом будешь. Подход надо знать.
Театральный народ давно этот подход знает. Вроде традиции московские не один век складывались, и школа своя есть, ни на кого не похожая, и мир весь по своей особой системе поучает. А приглядитесь к любимым актерам: сколько из них родилось в Москве? Раз-два и обчелся. Кто с боем, кто лаской, кто по одному, а кто и честной компанией — покорителям театральной Москвы счету нет. Может, оттого она и стала одной из главных столиц мирового театра. Что ни месяц — международные фестивали собирает: и авангардные, и учебные, и пограничных жанровых территорий. Театральная олимпиада была именно в Москве. А 26 мая откроется уже VIII Международный театральный фестиваль им. А. П. Чехова, на который столько мировых первачей приедет, сколько ни Авиньону, ни Эдинбургу в одной программе не собрать.
В этом году акцент сделан на зрелищность, чтобы весь город два месяца из театров не выходил. Самые соблазнительные спектакли раз по десять будут показывать. Специальный гость фестиваля — Франция. А ее главный нам подарок — программа представлений в жанре nouveau cirque, это когда цирк и театр смешались до неразличимости. Завсегдатай Чеховского — конный цирк «Зингаро» с цыганской круговертью под названием «Баттута» — откроет программу. А за ним впервые на московские сцены выйдут «Компания майского жука» Джеймса Тьере, «Невидимый цирк» Виктории Чаплин и Жан-Батиста Тьере, компания «Маленькие часы», Цирк Иси Жоана Ле Гийерма и «Компания руки, ноги и голова тоже» Матюрена Боллза. В ответ на эту новаторскую волну Восток представит традиционный японский театр «Бунраку» и Китайскую национальную оперу Гуо Гуанг.
Если покоренная Москва, проводив в августе гостей, затоскует по завоевателям, пусть обратит внимание на свои домашние театры: там еще столько блистательных захватчиков.
5 лучших спектаклей Чеховского фестиваля
Вторжение в чужие пределы запад обычно оправдывал тем, что несет в дикий варварский мир закон и порядок. Если считать, что для театра это — идеальная форма спектаклей, то, возможно, засылая резидентов в московские театры, запад имел на это основание.
КАМА ГИНКАС
режиссер, Литва, переехал из Ленинграда в 1981-м
В Москву приехал, уже имея за плечами школу Георгия Товстоногова в Ленинградском театральном институте и работу в Красноярском ТЮЗе. Начал с того, что заставил поверить и актеров, и зрителей в то, что малая сцена — это не только способ приблизить одних к другим. Он создал тотальный театр, где зрителя окружали и захватывали, где у него не было защищенного темнотой и покоем места. В Московском ТЮЗе для него оборудовали белый зал с открытыми на улицу окнами. Но профессионалов он сумел завоевать жестким, отточенным рисунком актерских партий. В его спектаклях сыграли свои лучшие роли Екатерина Васильева, Сергей Юрский, Наталья Тенякова, Виктор Гвоздицкий, Сергей Маковецкий, Олег Табаков и Игорь Ясулович.
Смотреть: трилогию «Жизнь прекрасна. По Чехову» — «Дама с собачкой», «Черный монах», «Скрипка Ротшильда» (Московский ТЮЗ)
ДЕКЛАН ДОННЕЛЛАН
режиссер, Великобритания, в Москве бывает наездами
Очаровал Москву легкими и совершенными постановками Шекспира в лондонском театре «Чик бай джоул». Поставив один спектакль в Москве, уже не смог остановиться. Доннеллан освободил наших актеров от ложного пиетета перед классикой и сделал прививку европейского стиля. На его счету лучшая в Москве «Двенадцатая ночь», сыгранная мужской компанией, и удивительно веселый для трагедии, с мальчишески влюбленным в Марину Самозванцем (Евгений Миронов) «Борис Годунов». А кто из наших рискнул бы сделать чеховского Соленого из «Трех сестер» безнадежно влюбленным в Тузенбаха, обреченным таить свои чувства от предмета страсти?
Смотреть: «Двенадцатая ночь», «Три сестры» (Конфедерация театральных союзов)
ЭЙМУНТАС НЯКРОШЮС
режиссер, Литва, в Москве бывает наездами
Литовский гений привозил в Москву, где получил некогда режиссерское образование в мастерской Андрея Гончарова в ГИТИСе, все свои премьеры. Его метафоричность, способность одним простым жестом сделать самое сложное человеческое чувство практически осязаемым поразили еще в начале 80-х и до сих пор остаются неповторимыми. На единственную пока постановку с не своими актерами его сподвиг Фонд Станиславского. В результате родился потрясающий трагичный «Вишневый сад» — лучший российский спектакль нового века, который объездил с триумфом весь мир и, скорее всего, в следующем сезоне будет сыгран в последний раз.
Смотреть: «Вишневый сад» (Фонд Станиславского)
АЛВИС ХЕРМАНИС
режиссер, Латвия, в Москве бывает наездами
Ставший в последнее время любимцем московской публики режиссер завоевал ее невероятной по нынешним временам душевностью своих спектаклей, незащищенной добротой и открытостью. Но эта немодная чувствительность оформлена уверенной рукой мастеровитого художника, не пропускающего ни одной «вкусной» детальки, смело перерисовывающего лица и формы своих актеров ради абсолютной достоверности даже фантастической картинки. Его «Рассказы Шукшина», поставленные в Театре Наций с Евгением Мироновым и Чулпан Хаматовой, уже стали главным событием этого сезона. Вызывающая красота и нескрываемая театральность этого спектакля — настоящий праздник и для актеров, и для зрителей. А Херманису так понравилось работать с по-настоящему крупными актерами, что, сделав в «Рассказах» доминанту на Миронове, он уже подумывает о спектакле, где главной станет Хаматова.
Смотреть: «Рассказы Шукшина» (Театр Наций)
МИНДАУГАС КАРБАУСКИС
режиссер, Литва, переехал из Вильнюса в 1997-м
В Москву приехал учиться режиссуре у Петра Фоменко в ГИТИСе после окончания актерского курса Вильнюсской театральной академии. После окончания в 2001 году стал режиссером Театра п/р О. Табакова. За шесть лет работы поставил лучшие спектакли этого театра и МХТ им. А. П. Чехова. Ставит классику и сложную прозу без навязчивого выпячивания собственной интерпретации, однако получаются оригинальные и глубокие диалоги с Гоголем, Чеховым, Фолкнером или Платоновым. Его спектакли трагичны и удивительно красивы, а актеры хором забывают о фальши и заигрывании с публикой. Уйдя из «Табакерки» два года назад, он не поставил ни одного спектакля. Однако новое пристанище он ищет все равно в Москве. Значит, и она его захватила.
Смотреть: «Дядя Ваня» (МХТ им. А. П. Чехова), «Когда я умирала», «Рассказ о семи повешенных», «Рассказ
о счастливой Москве» (Театр п/р О. Табакова )
С юга приезжают хозяева и хозяйственники. При всей природной страсти к игре и актерству им одного купания в лучах славы мало. Они сразу начинают обустраиваться. Саратовцу Олегу Табакову мало было быть ведущим актером «Современника» и Художественного театра, он стал еще и директором того и другого. А одновременно строил собственную «Табакерку». Ростовчанин режиссер Анатолий Васильев тоже создал собственный театр «Школа драматического искусства», краснодарец Сергей Женовач открыл свою «Студию театрального искусства», а саратовец Евгений Миронов возглавил Театр Наций и заодно его реконструкцию. А вместе с ростовчанином Кириллом Серебренниковым и Чулпан Хаматовой из Казани они открыли новую «Территорию», фестиваль, цель которого — доказать, что у театра границ нет.
ОЛЕГ ТАБАКОВ
художественный руководитель МХТ им. Чехова и Театра п/р О. Табакова, переехал из Саратова в 1953-м
Я приехал в Москву благодаря одному из учреждений, которые сегодня собраны под аббревиатурой МУДО (муниципальные учреждения дополнительного образования). Я был участником драмкружка Саратовского Дворца пионеров, а тогда отпускались деньги на поощрение таких, как я, активистов художественной самодеятельности. И мне, перешедшему в десятый класс, на пароходе «Полина Осипенко» дали возможность по каналу Москва-Волга приехать в Москву. У меня была мечта и немножко денег, чтобы реализовать эту мечту. Я хотел купить электрический фонарик — не на батарейках, а с жужжащей динамо-машиной. Час стоял в очереди в ЦУМе, после чего фонарики кончились. Обида до слез! Я вышел, повернул к бульварному кольцу, но, поскольку был с девушкой, довольно быстро успокоился. Пройдя небольшое расстояние, вдруг увидел афишу: театр МХАТ показывает спектакль «Добрый день» по пьесе Чехова «Три сестры». Денег, оставшихся от некупленного фонаря, хватило. И хотя актрисы были уже великоваты для тех туалетов, в которые были одеты (спектакль этот выпускался аж в сороковом году), иногда части тела выпирали, но, должен вам сказать, это было волшебно!
Потом, через год, когда я поехал поступать, а бабушка моя молилась, как могла, чтобы я не поступил, меня все же снабдили письмом — от любовника мамы моего сводного брата (первой жены моего отца) к заместителю ректора ГИТИСа. Это была моя единственная зацепка. Но он уехал со студентами на картошку. И мне пришлось самому.
Я в этом году, даст бог, открою школу для одаренных детей. Как меня когда-то возили учреждения МУДО, так и я теперь немножко поработаю МУДО — буду их учить. Дети будут там жить, столоваться и даже получать небольшую стипендию.
А что касается Саратова, там запасы практически неисчерпаемы. Я оттуда возил, вожу и буду возить.
Критерий один — талант. Сергея Сосновского я видел на сцене, а с Владимиром Красновым мы знакомы благодаря той же самой системе МУДО — занимались в одном кружке во Дворце пионеров. Владимир Калисанов — однокурсник Женьки Миронова. Из последних моих радостей — Игорь Хрипунов. Очень даровит, надежда моя.
Конечно, все сводится к тому, что после тебя остается. Мои роли и мои театры — наверное, на Страшном суде это будет принято во внимание. А по моему гамбургскому счету — я все-таки думаю, что КПД у меня все-таки выше, чем у паровоза. В 29 лет попав в больницу с сердечными проблемами и выйдя оттуда, я перестал заниматься тем, что мне не интересно. Поэтому за все содеянное несу ответственность в полном объеме.
Смотреть: «Дядя Ваня» (Театр п/р О. Табакова), «Последняя жертва» (МХТ им. Чехова)
СЕРГЕЙ СОСНОВСКИЙ
актер, МХТ им. А. П. Чехова, переехал из Саратова в 2004-м
Когда приехал в Москву, было не то чтобы страшно, а поначалу работы не было. Приходила мысль: «Куда ты, старый, попал?» Там все было устроено — и быт, и друзья, куда ни пойдешь — все знакомые. Я был достаточно известным человеком в Саратове. А в Москву я ехал за новыми возможностями — подняться на какую-то новую ступень. За пять лет в Москве я сыграл в 11 спектаклях. Ожидания оправдались на 100%. Не на 200% — ни одной лишней роли не сыграл.
С Олегом Павловичем Табаковым мы не были близко знакомы. Он видел меня на сцене, еще когда я играл в Саратовском ТЮЗе, и потом, когда я перешел в драматический. Мы приезжали на гастроли в Москву, привозили пять спектаклей, и во всех я играл главные роли. А потом Табаков приезжал на празднование 200-летия Саратовского драматического театра, два вечера шли представления, в которых я был очень плотно занят, и он меня еще раз увидел.
Когда раздался звонок из Москвы, это была дикая радость. Табаков объяснил мне ситуацию: в театре было достаточно много молодежи и тех, кому за 60. А от сорока до шестидесяти актеров практически нет. За тридцать лет работы в Саратове я сыграл много главных ролей, поэтому было не важно, какие роли мне предложат. Меня тогда звали на конкретную роль Гаева в «Вишневом саде».
Поддержку Олега Павловича и постоянное его внимание я все время ощущаю. Начиная с того, что, когда я первые два месяца в Москве жил в общежитии при «Табакерке», он расспрашивал буквально, есть ли у меня ножи, вилки, ложки, — вникал по-отечески. И такое внимание ощущается постоянно.
У нас в театре шутят, что есть питерская группировка, а есть мощная саратовская. Володя Калесанов, Владимир Краснов, Максим Матвеев заканчивали Саратовское театральное училище. Как говорил Жванецкий, «много нас, много, даже лишние есть».
Моя дочь дважды поступала в Школу-студию МХАТ — не удалось. Четыре года назад она поступила в Саратовское училище, закончила, и теперь я пытаюсь ее показывать в разных московских театрах. Дочь зовут Дарья Сосновская — прямо на афишу просится.
ДМИТРИЙ КУЛИЧКОВ
актер, Театр п/р О. Табакова, переехал из Саратова в 2001-м
Я учился в Саратовской консерватории, поэтому приехал поступать сразу на второй курс к Каменьковичу. Знал о нем от приятелей по консерватории, которые уже учились на этом курсе. Мы приехали с Артемом Осиповым (который сейчас работает в «Сатириконе»), и несколько дней я караулил Каменьковича возле Школы-студии. Один раз мимо проходил Олег Павлович, я подбежал к нему, спросил: «Я из Саратова. Можно ли мне учиться?» Он ответил: «Даже если нельзя, но хочешь, то можно. Подойди к декану». Декан, к которому я подходил, ничего и слушать не хотел. Но фраза Табакова меня вдохновила. Наконец в районе десяти-одиннадцати вечера вышел Каменькович. Я был уставший, подошел к нему из темноты, трясясь от волнения, заговорил хриплым голосом — наверное, он согласился меня прослушать от испуга. Тогда Школа-студия была просто заселена саратовскими студентами. В моем потоке на каждом курсе были саратовцы. В том числе Максим Матвеев и Игорь Хрипунов из Саратовской консерватории.
Саратовцев в Москве так много, что я их уже скорее сторонюсь. Хотя первые год-два мы часто встречались — музыканты, режиссеры, художники. Но ностальгия прошла, началась совсем другая жизнь — не московская, но творческая. Я чаще работаю или нахожусь дома, нежели гуляю и встречаюсь с кем-то.
Когда ехал в Москву, хотел побыть здесь студентом. На тот момент у меня уже было три-четыре приглашения от театров. Но я как-то не готов еще был работать. И, действительно, оказалось, что это были самые счастливые годы — студенчество.
Покорить Москву — дурацкая фраза. Надо себя покорить! Не знаю, покорил ли я себя, я в пути. Когда мы работали с Судзуки в Токио, он запрещал нам куда-то ходить: «Токио — мегаполис. Большой соблазн. Вы не сможете работать хорошо». Так же и с Москвой. Надо все отмести и вернуться в себя настоящего. Никаких покорений. Просто есть ты и пространство. И я решил заниматься этим делом честно, как и хотел вначале, ради чего учился. Ожидания от Москвы оправдались на сто процентов. Все, что было нужно, я сделал. Есть куда развиваться — в этом главный результат. Теперь все в моих руках. Теперь я сам могу управлять. Не мной должно управлять пространство, а я им.
КОНСТАНТИН ЛАВРОНЕНКО
актер, переехал из Ростова-на-Дону в 1981-м, сейчас в театре не играет
Молодой человек приезжает из провинции поступать. У него есть какие-то мечты, желание быть артистом — вот он и едет, несмотря ни на что и ни на кого. Так было во все времена.
Мне, наверное, повезло — я с детства занимался в самодеятельном театре под руководством Жигуновой Галины Ивановны — мамы Сергея Жигунова. Она занималась мной, помогала делать программу. Просто человек отвечал за своих учеников. Сергей Жигунов поступил в Москву раньше, чем я, поскольку я отслужил в армии. Мы общались с ним всегда — и до Москвы, и в Москве. Но сказать, что меня вдохновлял именно его пример, нельзя.
Меняется время, одни мечты уходят, приходят другие, более осознанные. Освобождаешься от иллюзий, понимаешь, куда движешься… Это не значит, что человеку не надо дерзать, ни в коем случае! Даже при холодной ясности, трезвости откуда-то берутся силы для безумных шагов. Москва — прекрасное, завораживающее место. Я ее очень люблю. Она столь же прекрасна изнутри, как издалека. Я помню, когда вечерами выходил из института на Художественный проезд, поворачивал голову налево — горели кремлевские звезды, видел прекрасную Москву, все становилось на свои места, счастье было таким долгим, чего можно было еще желать? К этому городу у меня нет претензий. Даже в сложные годы мне не приходило в голову покинуть Москву.
Так получилось, что никакого ростовского окружения в Москве у меня никогда не было.
Не могу сказать, что такое существует на каком-то серьезе: «Мы земляки. Сейчас объединимся и всем дадим жару». Приятно, конечно, что к Ростову имеют отношение Анатолий Васильев, Александр Кайдановский, Сергей Бондарчук. Но мне кажется, что их заслуги никак не связаны с привязкой к Ростову. Такое же сочетание корней можно наблюдать и у людей из Екатеринбурга — польская, армянская и еврейская или любая другая кровь перемешана. Это не зависит от города — кровь течет, как экватор, по всей земле, питает всех людей. Меняется мир — может, раньше хватало московских земель для доставки талантов, а может, московские таланты уехали в какие-то другие места. Сегодня есть возможность осесть в Лондоне или в Нью-Йорке, или еще где-то, как Анатолий Васильев.
Тяжелые моменты — это нормально. Ненормально — роптать на судьбу. Но ощущение свободы у меня было всегда. И лучше идти туда, где ты воин, а не туда, где ты раб. Такое мое отношение вообще к жизни, а театр — частный случай. Сейчас все время возникают предложения вернуться на сцену — от маленьких до грандиозных. Но я пока отказываюсь. Это не связано с занятостью в кино. Это связано с моим сознательным решением пока не ходить в театральную реальность. Мне пока там неинтересно.
ВЯЧЕСЛАВ ДУРНЕНКОВ
драматург, живет на два дома между Москвой и Тольятти
Меня в Москву вытащил Вадим Леванов. Сейчас его стали ставить, а тогда он был известен скорее как культуртрегер — устанавливал контакты с Москвой, привозил в Тольятти театральных людей, помогал местным авторам. Десять лет назад я написал первую пьесу «Голубой вагон», даже не предполагая, что буду работать дальше (до этого работал дизайнером в офисе). Мы познакомились с Вадиком, он послал ее в Москву, и она попала на фестиваль «Любимовка».
По тольяттинскому драматургическому феномену проходят научные конференции, уже вышли научные работы, книжки выходят. Это было такое поколение драматургов — Ксения Драгунская, Родион Белецкий, Вадим Леванов — восьмидесятники. На самом деле тольяттинская драматургическая аномалия — вспышка, случайность, шарик, выкатившийся на лототрон. Это раздуто и журналистами, и учеными. Пять фамилий, которые появились. Люди встретились, потом их пути разошлись. Мой брат переехал в Москву. Юрий Клавдиев — в Питер. Мы с Левановым живем здесь. Кира Малинина уехала в Харьков. И с тех пор новых имен не появилось. Такая разовая вспышка. У нас ведь в Тольятти нет драматургической школы. Хотя есть общеобразовательный проект Сlass Act, в рамках которого драматурги обучают старшеклассников писать пьесы. Он уже несколько лет идет по стране, я участвую практически всегда. Это такая шотландская методика: старшеклассники пишут пьесы, потом устраиваются показы со взрослыми актерами.
А в Екатеринбурге некая общность есть — там все целенаправленно собираются вокруг Николая Коляды. А у нас стихийно возникло и так же внезапно кончилось.
В этом году случился какой-то прорыв тольяттинской драматургии. Будет постановка в Шекспировском королевском театре пьесы «Пьяный» (Drung’s), которую мы с братом написали под заказ. Будет русский сезон в Англии, русский сезон в Америке, на которых будут представлены наши пьесы. В Александринке только что вышла «Ксения петербуржская» Леванова, а сейчас Могучий ставит пьесу моего брата «Изотов».
В Москве сегодня идут 5—6 спектаклей по моим пьесам.
Окончательно в Москву я так и не переехал. Столько факторов, чисто бытовых — у меня в Тольятти дети учатся, родители живут. Да и я в Москве как-то не могу жить долго.
То, что я получил от Москвы, превзошло самые смелые мои ожидания. Я получаю это до сих пор. Все случилось — и люди, с которыми я хотел работать, и театры. Михаил Угаров, поставивший мою пьесу «Три действия по четырем картинам» в театре «Практика». Легенда театрального андерграунда Алексей Левинский, который поставил два спектакля — один в своей студии, а второй в Театре Ермоловой. Елена Невежина, поставившая совершенно замечательный спектакль в Новосибирске. Москва — центр, который всегда был и есть, и совершенно логично, что все происходит там.
Покорители с Севера идут на Москву из сурового края духовности и генетической памяти об империи. Они — лидеры: директоры, художественные руководители, гран-премьеры или вдохновители целых движений. А уж перед питерским орденом Москва всегда готова преклонить колени. Да и слава их опережает, прибывают они к нам уже, как правило, звездами — Сергей Юрский и Наталья Тенякова, Ольга Волкова, Виктор Сухоруков, режиссеры Генриетта Яновская, Юрий Бутусов или ментовский десант: Михаил Трухин, Константин Хабенский и Михаил Пореченков. Но даже если в московский театр попадает неоперившаяся выпускница и первый же спектакль, в котором она репетировала не главную вовсе роль, закрывают сразу после премьеры, восторженные слухи быстро расползаются по городу. Именно так случилось некогда с Мариной Нееловой.
Театр северных всегда о главном. Они всегда находятся в поисках нового героя: Гамлет ли он, Катерина из «Грозы», русские вольнодумцы из «Берега утопии» или бестолково матерящаяся девчонка — персонаж «Новой драмы».
МИХАИЛ УГАРОВ
драматург, режиссер, вдохновитель и организатор движения «Новая драма», приехал из Кирова в 1991-м
В Архангельск, где я родился и жил, приехал на гастроли Кировский ТЮЗ. У меня не было на тот момент никакого образования, в том числе и актерского. Я занимался только тем, что книжки читал. Мне хотелось попробовать себя в актерстве, хотя я не был уверен, что это мой путь. Пришел к Алексею Бородину, главному режиссеру, попросил меня посмотреть, был принят, уехал в Киров. Проработал актером лет пять-семь, но накопилось какое-то разочарование от профессии. А я уже начал писать в свободное от работы время. И попросил в театре назначить меня завлитом. Все удивились, потому что, с точки зрения актера, профессия завлита очень скучная. Я занял кресло Урина, который уехал в Москву, и поступил заочно в Литературный институт на отделение драматургии. Здесь дела пошли неплохо, образовался какой-то круг однокурсников — молодых московских драматургов. Стало понятно, что как-то надо перебираться в Москву, потому что в Вятке я был единственным драматургом, не хватало профессиональной среды. Плюс к тому я развелся, так что терять было нечего. На тот момент в Москве уже шла одна из моих пьес, полуподпольная — «Голуби» в постановке Вячеслава Долгачева, который сейчас худрук Нового драматического театра. Ее раз десять сыграли на чердаке СТД на Страстном — для какой-то своей публики. (Кстати, первой пьесой, которая «прогремела» в Москве, стали те же самые «Голуби» в постановке Владимира Мирзоева на Малой сцене Театра Станиславского).
Я снял маленькую комнатку у метро «Пролетарская». Она даже описана у меня в одной повести — пустая коммуналка, в которой жил я один. Какое-то время жил у Маши Арбатовой — летом, когда Маша уезжала на Украину. Москва приняла меня очень дружелюбно. Нечего рассказать по поводу того, как я мыкался. Может, потому что был свой профессиональный круг драматургов, режиссеров, к кому я мог прийти, переночевать, поесть, посоветоваться, кто пытался меня куда-то на работу пристроить. Однажды, на семинаре в Щелыково, познакомился с драматургом Леной Греминой, и вот уже много лет как мы женаты. А в Вятку я приезжал с фестивалем «Новая драма». В июле мы там будем проводить драматургическую лабораторию — в том же театре, где когда-то работал.
В Москву я приехал в возрасте 36 лет, я был достаточно взрослый человек, у меня не было идей, что я приеду и сразу завоюю Москву. Такие мечты — атрибутика 20-летних. На сто процентов, наверное, мои надежды оправдались. Если не учитывать какой-то заоблачный максимализм: роман все не удается дописать. Много неожиданного случилось — никогда не думал, что стану режиссером. Телевидение, кино, в котором пробую себя сейчас, — это из области сюрпризов. Наверное, за это время я стал менее открытым, менее наивным, но не за счет того, что Москва такая ужасная, а потому что руковожу практически двумя фестивалями и двумя театрами, веду драматургические лаборатории — очень много искушений, связанных с желанием дружить со мной из корысти. Эта закрытость — чиновничья — бутафорская, как мне кажется. Приходится сначала проверять, почему человек с тобой так яростно дружит, а потом уже дружить. Я на этом не раз обжигался.
АЛЕКСЕЙ БОРОДИН
режиссер, художественный руководитель РАМТ, переехал из Кирова в 1980-м
Сам я родом из Китая — родители работали на КВЖД. Вернулись, к счастью, не в 1949-м, а в 1954-м, поэтому выжили. Учился в Москве. Когда заканчивал институт, мечтал о самостоятельной работе, почти недостижимой в Москве 70-х годов. Случайно встретил свою знакомую по институту Елену Долгину и узнал, что она работает в Кировском ТЮЗе. Благодаря ее «наводке» — у них освободилось место главного режиссера — попал в Киров, который оказался Вяткой, а до этого был Хлыновым. И шесть с половиной лет там отработал. Театр был очень хороший — артисты понаехали отовсюду, было интересно работать. В Кирове я пригласил Володю Урина на его первую руководящую должность. Мы полюбили город, город полюбил нас. Там нас даже обком привечал. Правда, попросили вступить в партию, пришлось вступить — Урину, Долговой и мне. Жили очень дружной компанией.
А потом в Москве понадобился главный режиссер в Центральный детский театр. Меня взяло за шкирку министерство и перекинуло обратно в Москву. Правда, первой в Москву приехала опять Лена Долгина — стажером в Центральный детский. Хотя меня уже знали по гастролям. Я взял с собой из Кирова нескольких артистов, которые и сейчас со мной работают: Витя и Наташа Цымбалы, Володя Рулла. Лена Долгина — мой заместитель по художественным вопросам. И в ГИТИСе вместе работаем. Кировские люди — мой самый ближний круг. С Володей Уриным мы очень дружны. И со Станиславом Бенедиктовым, главным художником нашего театра, мы познакомились, когда учились в ГИТИСе, и всю жизнь работаем вместе — он был главным художником в Кировском ТЮЗе, не жил там, а «наезжал», потому что параллельно работал в Большом, в Малом и во МХАТе.
Киров — моя творческая родина. Очень хороший контакт был со зрителем, мы не делали никаких скидок на его «провинциальность». Поразительный город и люди. Замечательная интеллигенция. Город, куда ссылали вольнодумцев, в частности Герцена, про которого наш «Берег утопии».
Смотреть: «Инь и Ян» , «Берег утопии» (РАМТ)
ВЛАДИМИР УРИН
директор Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, приехал из Кирова в 1981-м
Я родился и жил в городе Кирове, работал завтруппой ТЮЗа. В 26 лет получил от Алексея Владимировича Бородина приглашение на должность директора театра. И стал одним из самых молодых директоров театров в России.
Потом женился на москвичке и переехал в Москву. Как только приехал, Алексей Владимирович, тогда уже худрук Центрального детского театра, предложил работать у него в литературной части. И вдруг звонит: «Не приходи сегодня устраиваться на работу. А давай встретимся в ВТО — там освободилась вакансия в кабинете театров для детей и юношества и театров кукол». В шесть вечера того же дня Михаил Иванович Царев, бывший тогда председателем Всероссийского театрального общества, подписал приказ о моем назначении.
Восемь лет я работал заведующим кабинетом театров для детей и юношества и театров кукол. А в 1986 году началась перестройка, Царева переизбрали, председателем уже Союза театральных деятелей стал Михаил Александрович Ульянов, который предложил мне пойти к нему заместителем.
Одно время я был заместителем председателя Вятского землячества. Им руководит замечательный человек, космонавт В. П. Савиных. В Вятском крае родился Александр Калягин, из Вятки бывший солист Большого театра Александр Ведерников, чей сын, тоже Александр Ведерников, сейчас музыкальный руководитель Большого театра.
Конечно, когда я переезжал из Кирова, были амбиции найти себя в театральном мире Москвы. Признаюсь, что первое время я достаточно остро ощущал тяжесть задачи. Если в Кирове всего три театра, которыми занимается Департамент по культуре, а в крайнем случае приходится выходить на вице-губернатора или губернатора, то в Москве количество каналов, связей, необходимых для решения вопросов, в сотни раз больше. Можно замечательно работать в городе одного масштаба, но попадаешь в другой масштаб — и уже другая система измерений. Кроме того, когда ты всю жизнь живешь и работаешь в Москве, у тебя уже есть здесь сложившийся авторитет профессионала. Если что-то не получилось, это может не повлиять на карьеру человека московского, потому что помнят его удачи — «ну, в этот раз не получилось». А неудача у периферийного человека — практически загубленная карьера.
Если спросить, доволен ли я судьбой, — более чем. Она дала мне возможность общения с такими людьми, что судьба мало кого так баловала. Десять лет работы с Ульяновым. Знакомство с талантливейшими театральными людьми России — я ведь объехал всю Россию, и не один раз. И сегодня, когда выходишь в зрительный зал и видишь, что он переполнен, и начинает дышать вместе со сценой, и устраивает овации, — понимаешь, что в этом есть и частичка твоего труда.
ГЕНРИЕТТА ЯНОВСКАЯ
режиссер, художественный руководитель Московского ТЮЗа, переехала из Петербурга в 1984-м
В Москву меня позвал Анатолий Эфрос делать «Вдовий пароход» в Театре на Малой Бронной. Эфроса из театра выгнали. Я там делать спектакль не стала.
Кого с собой притащили в Москву?
Не я тащила кого-то в Москву. Я приехала после Гинкаса. Притащила с собой сына и маму.
Чувствуется ли земляческая солидарность?
Какая земляческая солидарность? Мне радостно, что Юрский и Тенякова из Питера. Можно гордиться. Но последние годы вокруг названия моего города из-за политики такая свистопляска, что мне чаще всего бывает неловко и даже противно.
За чем ехали и чего ждали от Москвы?
Ехала от полной безработицы. Эмигрировала в Москву как в изгнание. Когда человек бежит, не до ожиданий.
Что дала — не дала Москва?
Дала возможность работать.
Смотреть: «Иванов и др.», «Гроза» (Московский ТЮЗ)
МИХАИЛ ТРУХИН
актер, МХТ им. А. П. Чехова, переехал из Петербурга в 2005-м
Мне кажется, что разговоры о разнице городов — это снобизм. Только неудачники об этом рассуждают. Не вижу я особой разницы, где жить — в Москве или Петербурге. Главное — в живой компании, которая тебя окружает. В моем случае, во-первых, возникло предложение, связанное с «Гамлетом», которое невозможно было отклонить. Во-вторых, здесь уже жили мои друзья — Миша Пореченков и Костя Хабенский. На тот момент ожидал выпустить хороший спектакль. Вот и все ожидания от Москвы.
Кто позвал вас в Москву?
Сначала режиссер Юрий Бутусов убедил Олега Павловича Табакова, и поверьте мне, это было непросто сделать. Потом позвал Олег Павлович.
Ваш переезд послужил кому-нибудь примером?
Когда Миша и Костя уехали из Петербурга, я не думал, что это пример кому-то. Это не пример, это человеческая логика. Не знаю, как-то так получилось, что в тридцать три года я поменял театр, семью и город.
Вы чувствуете земляческую солидарность?
Ну, есть же много анекдотов про питерцев — и это приятно. Конечно, к питерцам в этом театре отношение особое, а их здесь немало. Но обсуждать всерьез проблемы солидарности или разницы театральных школ, по-моему, глупо.
Что вам дала Москва?
Гамлета и много других интересных ролей. В Москве я полноценно работаю в театре, чего в Питере в последние годы не было.
В последнее время самые горячие бои идут именно на востоке. Оттуда в театры Москвы хлынула новая кровь. «Новая искренность» кемеровчанина Евгения Гришковца. Новый «Кислород» Ивана Вырыпаева из Иркутска. «Новая драма» екатеринбуржцев братьев Пресняковых и тольяттинцев братьев Дурненковых. А энергия и готовность на любые эксперименты молодых актеров из-за Урала делают их новыми звездами сложившихся театров или основой группы театров, ради них открывающихся.
СЕРГЕЙ МЕДВЕДЕВ
актер, МХТ им. Чехова, приехал из Челябинска в 2000-м
С пятого класса я занимался в детской театральной студии в Челябинске, организованной по образу московского театрального института (к сожалению, уже четыре года эта «кузница кадров» для московской сцены после 10 лет работы больше не существует). Еще до того, как я туда попал, было несколько выпусков, которые приезжали в Москву и почти все поступали — Алина Сергеева, Артем Семакин, Сергей Архипов, Макс Разуваев, Костя Авдеев… Сергей Авдеев танцевал у Абрамова, работал с Васильевым, с Мин Танакой. Андрей Богданов заканчивал вместе с Пашей Деревянко и Чусовой курс Хейфеца, потом сам начал снимать какое-то кино. Мы — автономные, не держимся, как маленькие дети, за ручки. У каждого — своя жизнь. Я знаю, что несколько ребят из Челябинска, но не из нашей студии, работают у Женовача. Но так как в Челябинске мы не были знакомы, так и в Москве не познакомились. Никто никого не звал за собой, человек должен вырасти сам, как крепкое дерево. Борис Морозов — худрук Театра Советской армии — тоже из Челябинска.
Когда я приехал в Москву, меня брали практически во все институты. Первая цель была — поступить. Дальше цели распределялись в соответствии с ситуацией. В первый свой спектакль «Кухня» попал, еще не начав поступать, хотя цели попасть в проект к Олегу Меньшикову не было. А дальше были промежуточные цели — закончить институт, сделать отрывок, выпустить спектакль. Первое впечатление от Москвы — этот первый вздох ребенка, попавшего в самостоятельный мир и большой город, — сохраняется до сих пор.
Смотреть: «Киже», «Конек-Горбунок» (МХТ им. Чехова)
АЛЕКСЕЙ ВЕРТКОВ
актер, «Студия театрального искусства», приехал из Новосибирска в 2001-м
В Москву я приехал получать высшее образование, закончив в Новосибирске театральное училище. Мои однокурсники еще во время учебы уезжали поступать — кто в Москву, кто в Питер. И практически все поступили. Например, Иван Стебунов закончил Петербургскую академию, а сейчас работает в «Современнике». А другой мой однокурсник, Станислав Бернвальд, закончил заочно актерское отделение ГИТИСа, но стал тележурналистом на НТВ. Мы знакомы с Женей Миллером, который работает в Табакерке, еще по Новосибирску, но общаемся редко. Может, и есть какая-то новосибирская диаспора в Москве, но я об этом ничего не знаю. Меня туда не включили. Я, конечно, не мечтал, что судьба так распорядится и я поступлю в Мастерскую Женовача. Поэтому действительность превзошла мои ожидания — редко бывает, чтобы из курса вырос театр. И Москву я полюбил за то, что это — родина нашего театра. Часто езжу в Новосибирск — у меня и у жены там родственники, там родился мой сын.
Смотреть: «Захудалый род», «Игроки», «Три года» («Студия театрального искусства»)
АЛЕКСАНДР ТИТЕЛЬ
художественный руководитель Музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, приехал из Свердловска в 1991-м
Я приехал поступать в ГИТИС из Ташкента, пять лет жил в общежитии. Еще студентом меня пригласили на практику в Свердловский оперный. А по окончании ГИТИСа распределили туда на работу. Лев Дмитриевич Михайлов, мой учитель, который 20 лет проработал главным режиссером Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко, на распределении пообещал через три года вернуть меня в Москву, в свой театр. Но через месяц он скоропостижно скончался — еще молодым, в расцвете сил.
И я проработал в Свердловской опере 11 сезонов. Там я, собственно, и стал режиссером. Ставил многое такое, что мне вряд ли позволили бы ставить в Москве и Ленинграде. Со времен Мейерхольда русские режиссеры обретают опыт, глаз, руку в провинции. И правильно, когда молодые режиссеры или актеры после окончания столичных вузов едут в провинцию. Из Москвы они привозят туда некую столичную хватку, новую кровь. В то же время провинциалы тоже приносят другую кровь в Москву, другую достоверность, другую Россию, которую в столицах не знают. Это такой глобальный процесс: и Нью-Йорк — не Америка, и Париж — не Франция. Столицы часто оказываются по внутренней жизни ближе между собой, чем к своей провинции.
А в 1987 году в Москве с триумфом прошли гастроли Свердловского театра оперы и балета. И тогда со мной впервые стали серьезно разговаривать о возможном переходе в МАМТ. Я ответил, что прежде должен довести Свердловский театр до давно обещанных спектаклей.
Только в 1991 году я вернулся в театр, выполняя, в каком-то смысле, обещание, данное актерам годом ранее: когда я ставил «Ночь перед Рождеством» в Большом, они приходили ко мне в гостиницу «Россия», звали…
Я возвращался в город, который любил. Когда я впервые здесь появился и включился в ритм толпы, выходящей из метро, двигающейся по городу, этот ритм меня абсолютно устроил, он сразу стал моим. В этой толпе я — как рыба в воде.
Мне удалось в значительной мере то, что я хотел, — построить молодую, сильную, не занимающуюся дешевкой труппу. Состоящую из хороших певцов — красивых женщин, талантливых мужчин. Нам удалось добиться реконструкции театра. Не без недостатков, конечно, многое мы сегодня сделали бы по-другому. Но все-таки сегодня Московский Музыкальный — один из самых современных и красивых театров Москвы.
Наверняка есть где-то и певцы получше (мы сильны ансамблем), и музыканты повиртуозней. Но совокупность всех составляющих такого сложного искусства, как опера, взаимодействие всех составных частей у нас уникальны. Наш театр заслуживает того, чтобы о нем больше знали.
МАРИЯ ШАШЛОВА
актриса, «Студия театрального искусства», приехала из Челябинска в 2001-м
В Челябинске, учась на первом курсе психологического факультета, начала ходить в театральную студию «Манекен» при нашем университете. Поняла, что меня это просто затягивает, поступила в Институт Культуры. После первого курса со студией приехала в Москву на театральную Олимпиаду, на карнавал, который проводил Слава Полунин в саду «Эрмитаж». Был период вступительных экзаменов. Я, честно говоря, не собиралась тогда поступать и не готовилась. Но моя подруга сказала, что такой случай два раза в жизни не выпадает. У нас из театра «Манекен» уже многие учились в Москве, на курсе Захарова. Например, Алексей Жеребцов и Ирина Денисова. Приезжали ребята, от них шло такое настроение, что желание поехать учиться в Москву росло. Так как эти ребята учились на режиссерском факультете, то советовали нам поступать именно на режиссерский, тем более что был набор в мастерскую Женовача. Сама по себе Москва как населенный пункт меня не манила. Манили возможности. А обрела я здесь вторую семью — профессию и театр.
Объединяет земляков не столько принадлежность к одному городу, а тот факт, что мы не родились в Москве и у нас здесь нет близких. Чувствуется такое сиротство в большом городе! Но все равно, когда узнаешь, что актер или просто человек — из Челябинска, то есть топтал тот же асфальт, что и ты, всегда есть о чем поговорить, спросить. Тянет на общие воспоминания.
Из Челябинска у нас в театре еще Анна Рудь (она тоже из «Манекена») и Татьяна Волкова.
Организатор театра «Манекен» Анатолий Морозов — брат главного режиссера Театра армии Бориса Морозова, который тоже из Челябинска. Так же как Инга Оболдина и Олег Митяев.
Смотреть: «Захудалый род», «Битва жизни», «Река Потудань» («Студия театрального искусства»)
ЕВГЕНИЙ МИЛЛЕР
актер, Театр п/р О. Табакова, приехал из Новосибирска в 2005-м
Я учился при театре «Глобус» на специально набранном курсе от академии театрального искусства. Нас было 13 человек. В процессе обучения играли в спектаклях театра. К нам несколько раз приезжал Сергей Иванович Яшин, художественный руководитель Театра Гоголя. Он ставил у нас спектакль «Царствие земное». Я был у него на кастинге. В результате в спектакль я не попал, но он пригласил меня к себе в театр. Я вежливо отказался. Наверное, испугался — я тогда был студентом и ничего серьезного не сыграл. В Новосибирске были семья, дом, я там чувствовал себя спокойно.
Я не считаю, что Москва — центр культуры. В высшей степени талантливых, культурных, образованных и умнейших людей по всей стране и по всему миру такое огромное количество! Просто мы не всех знаем. А Москва — это то, что показывают, поэтому здесь больше широко известного, освещенного прессой и телевидением… Мне кажется, центр перемещается по городам и весям.
После окончания академии играл в «Глобусе» Фигаро, Лопахина, Глумова — достаточно приличные работы для молодого, начинающего актера. Потом сменилось руководство театра, возник конфликт с новым руководством. Мой сокурсник Иван Шибанов уехал работать в театр к Яшину еще тогда, после постановки «Царствия». И всякий раз, приезжая в отпуск, подтверждал желание Сергея Ивановича видеть меня в Театре Гоголя. Он с самого начала говорил мне, что примет меня и даст работу в любой момент. И сдержал слово, за что ему огромное спасибо. Олег Павлович Табаков как-то пришел в Театр Гоголя на спектакль «Роман с кокаином», где Шибанов играл главную роль, а я — второстепенную. После этого Ваню пригласили работать в спектакль «Под небом голубым», а позже пригласили меня — на роль Белугина.
Понятие земляка — странное. Для меня существенней понятие «человек», а не «земляк». Если это хороший человек, я всегда его выслушаю и помогу ему. А если человек не стоит уважения, то какая разница — земляк он или не земляк?
Работа есть, и слава богу, но какого-то удовлетворения, связанного с совпадением взглядов — не обязательно режиссера, даже актера — нет. Не встретил пока коллегу, которого бы я идеально понимал и которому бы я идеально соответствовал.
Отношение человека к месту, где он находится, зависит только от самого человека. Какими глазами он смотрит на окружающий его мир, так он и реагирует. Мне в Москве бывает хорошо, а бывает — нехорошо. Я живу далековато от центра. Но это тоже Москва. И центр — Москва. О какой Москве вы спрашиваете?
Смотреть: «Женитьба Белугина», «Отцы и дети», «Старший сын» (Театр п/р О.Табакова)
«Секрет»
Автор и исполнитель: Ж. Ле Гийeрм
Вт 7, ср 8, пт 10 — вс 12, вт 14, ср 15, пт 17 — вс 19, ср 22, чт 23, сб 25 — пн 27 июля, 21.0 0, Цирк Иси (Франция), музей-заповедник «Коломенское»
Грубый, не чурающийся дешевых эффектов укротитель, чуть лениво и бытово-агрессивно помахивающий хлыстом, заставляет покорно перемещаться по невероятным траекториям неодушевленные предметы. Неодушевленные ли? А что ж тогда обыкновенный таз или долговязая оглобля так испуганно замирают, будто следя за нервным кончиком хлыста? А свежеструганые доски послушно закручиваются в устремленную под купол спираль, по которой властно прохаживается суровый хозяин. Невероятность этого зрелища поражает своей очевидной реальностью.
«Болилок»
Авторы и режиссеры: Ф. Жанти, М. Андервуд
Пн 1 — сб 6, пн 8 — пт 12 июня, 19.00, Компани Филипп Жанти (Франция), на сцене Театра им. А. С. Пушкина
Театр Жанти уже давно перестал быть кукольным, каким он был изначально. Его марионетки оживают, осязаемое пространство вдруг проваливается в бездну или вздувается гигантскими пузырями. Весь мир знает Жанти, но никто в мире не может предугадать, что случится в его спектаклях в каждое следующее мгновение. В Москве его театр уже лет 30 появляется регулярно и ни разу не обманул ожиданий. А ждут от него всего-навсего уникального ощущения сна наяву, овеществления непонятно каким способом самых причудливых фантазий. Жанти говорит: «Сцена — территория подсознательного, мир метаморфоз». В новом представлении в свой особый мир Жанти впускает причудливого комика Кристиана Хека, который странное делает смешным, хотя и не менее странным.
«Семь смертных грехов»
Б. Брехт, К. Вайль. Хореограф П. Бауш
Ср 15 — сб 18 июля, 19.00, Театр танца Вупперталь п/р Пины Бауш (Германия), на сцене Театра им. Моссовета
Пина Бауш поставила этот спектакль еще в 1976 году — и с тех пор он не исчезает из репертуара ее вуппертальской труппы. «Семь смертных грехов» — зрелище дьявольски невеселое и чертовски эффектное: из всех пороков главным Бауш полагает самопродажу и картинки разных вариантов этой самопродажи создает очень впечатляющие. Если вы видели на предыдущих фестивалях недавно сделанные «туристические» спектакли Бауш — о Португалии, о Гонконге, — не расслабляйтесь: к почтенным годам первая леди модерна помягчела. В «Семи смертных грехах» она еще обличала человечество с пылкостью настоящего гуманиста.
«Липсинк»
Авторы текста — участники спект акля. Режиссер Р. Лепаж
Сб 25, вс 26, 13.00, вт 28, ср 29, чт 30 июля, 19.00, сб 1, вс 2 августа, 13.00, Театр Ex Machina (Канада) и Театр без границ (Великобритания), на сцене театра «Мастерская Петра Фоменко»
Театр канадца Робера Лепажа ошеломляюще прост. Простые истории простых людей, рассказанные с обезоруживающей искренностью, сплетаются в сложный мир человеческих отношений и большой истории человечества. Причем его спектакли начисто лишены пафоса, учительства или какой-либо позы. Лепаж использует самые новейшие шоу-технологии, но полифоничный саундтрек и изощренное видео лишь приближают его героев к зрителям, а не заслоняют или подменяют их. Его новый спектакль длится 9 часов, и все эти часы зритель чувствует себя человеком среди людей. Часто ли в последнее время нам удается испытывать это сладкое ощущение?
«Дориан Грей»
О. Уайльд. Хореограф М. Боурн
Вт 28 — пт 31 июля, 19.00, сб 1, вс 2 августа, 14.00, 19.00, Компания «Нью Эдвенчерз» (Великобритания), на сцене Театра им. Моссовета
Действие сочиненной Уайльдом истории перенесено в наше время, и прелестный юноша Дориан Грей превратился в мускулистую фотомодель с наглым взглядом, через раскидистую постель которого проходят мужчины и женщины в невероятных количествах. Боурн утверждает, что его спектакль протестует против свойственной сегодняшней индустрии развлечений одержимости молодостью, — и приглашает в труппу только молодежь, в буквальном смысле способную прыгнуть выше своей головы. Впрочем, для тех зрителей, кто видел его «мужское» «Лебединое озеро», Боурн в рекомендациях не нуждается.