Как в Москве ищут пропавших людей
Уже несколько лет успешно существует поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт», разыскивающий пропавших людей. Корреспондент Time Out провел день вместе с этим отрядом и другими волонтерами.
«У знакомых пропал ребенок, мы отправляемся на поиски. Поможешь?». Отказать в подобной просьбе я не могу и уже через 15 минут направляюсь по указанному адресу. Добираюсь до импровизированного «штаба» — он располагается около дома, где живет пропавший Женя (имя ребенка изменено — Time Out). Спальная окраина Москвы. Типовые многоэтажки, школа, парковка, рядом стоит группа людей и обсуждает детали случившегося, тут же машина с эмблемой добровольческого поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Это один из самых известных поисковых отрядов, который успешно разыскивает людей уже пять лет. Быстро знакомимся, обмениваемся контактами. Из машины к нам выходит координатор спасательного отряда Виктор — широкоплечий мужчина лет 50 на вид, с бородой и уверенным командным голосом. Разъясняет, что группа людей уже ушла в лес, который находится рядом со школой, а мне и еще нескольким волонтерам надо проверить один из кварталов района. Раздает ориентировки, инструктирует, как их правильно показывать, затем объясняет, что мы должны сделать: обойти все подъезды в указанном квадрате, проверить, закрыты ли чердаки и подвалы, поговорить с местными жителями. Ребенок уже почти сутки на улице — ему надо где-то греться, и переночевать. Подвал и чердак — вполне подходящие места для подростка, сбежавшего из дома.
Моих напарников зовут Олег и Миша, они, так же как и я, пришли по звонку знакомых, самого мальчика или его семью не знают. По дороге размышляем о том, где может быть ребенок, пытаемся поставить себя на его место, но в итоге соглашаемся, что мыслить как Женя не можем. Каждый намечает себе подъезды. Большинство консьержей смотрят на меня с участием и желают удачных поисков. Поднимаюсь на последний этаж, проверяю замок и решетку, ведущие на чердак — закрыто. Спускаюсь вниз, попутно заглядывая на все этажи. Пусто. И так каждый раз. Время от времени встречаю жильцов, они смотрят на меня подозрительно. Правда, пробраться удается не во все подъезды из-за упертых консьержей, исполняющих свои обязанности с избыточным рвением.
— Что надо? — спрашивают.
Подробно и доходчиво пытаюсь объяснить.
— Нет, здесь точно никого нет! Не пущу!
— Я вам верю. Но мне надо лично убедиться: а вдруг в решетке есть дырки, через которые можно пролезть и спрятаться.
— Нет, я точно знаю, я проверяла!
Входная дверь захлопывается.
У одного из подъездов сидят три пожилые женщины. Поинтересовавшись, чем я занимаюсь, они, словно Мойры, начинают сразу вить вымышленное полотно судьбы ребенка, сочиняя и обсуждая самые разные факты из его жизни (Женю они, конечно, не знают).
— Били, наверное, — говорит одна.
— Родители, поди, пьют, — развивает тему другая.
Третья молчит, но видно, что обдумывает непростую (так уже решили) судьбу пропавшего.
Оставляю пенсионерок в их мире фантазий и бегу в следующий подъезд. Прохожу его — снова пусто. Обработав квартал, собираемся с коллегами и возвращаемся в штаб.
— Пока курим, ребят, — Виктор объявляет перерыв. Люди все прибывают: пешком, на машинах, на мотоциклах. Обмениваемся информацией с другими волонтерами о пропавшем и о том, как проходят поиски. Женя — 12-летний тихий, замкнутый, нелюдимый приемный ребенок, плохо знающий район. Семья у него хорошая, любящая, много сестер и братьев. Накануне вечером он гулял на школьном дворе, затем оттуда ушел и пропал.
— Как понять его логику? — спрашиваю у Виктора.
— Когда убегают, они всегда герои, потом эйфория и воодушевление проходят, и наступает страх наказания.
«Лиза Алерт» ищет людей до тех пор, пока не найдет. «Мы точно знаем: пока не найден — не значит погиб. Не нашли — не закрыли поиск. Необходимо где-то брать силы, чтобы верить», — говорится на официальном сайте спасательного отряда, который образовался осенью 2010 года и называется так в честь Лизы Фомкиной — потерявшейся девочки, которая умерла от переохлаждения на девятый день со дня пропажи. Тогда Лизу не удалось вовремя найти и спасти из-за того, что первые пять дней ее почти никто не искал. Волонтеры, которые присоединились к поискам сразу после того, как увидели информацию в интернете, решили создать собственный отряд. «Лиза Алерт» представлена по всей стране.
Как рассказали в пресс-службе отряда, только с января по сентябрь 2015-го на горячий номер организации обратились более 11 тысяч раз, что почти вдвое больше, чем за весь 2014-й год. Больше всего обращений во время «грибного» сезона (июнь-сентябрь), в среднем — 1600 в месяц. Волонтеры дежурят от одной до шести смен в неделю, каждая по восемь часов.
— Как найти подростка в огромном городе? Это вообще реально? — спрашиваю у еще одного волонтера из отряда.
— Ну как-то же находим. Когда темнеет, проще: людей мало, силуэты лучше видны, никто не мешает. В городе, конечно, тяжело, в лесу в каком-то смысле легче искать, хотя и там есть свои нюансы. Я как-то провалился в заваленную ветками яму глубиной пара метров. Пришлось подкапывать землю, чтобы выбраться.
Нас перегруппировывают, дают новый кусок района для «прочесывания», на этот раз больше. На улице стемнело, и мы привлекаем к себе все больше внимания. У подъезда приходится ждать все дольше, пока кто-нибудь выйдет или зайдет, а жильцы подозрительнее смотрят на волонтеров и общаются настороженнее. Периодически, когда надоедает ждать, срываем двери с магнитного замка.
Прошло еще несколько часов. Результат нулевой. Снова возвращаемся к штабу. Часть волонтеров уходит, но все больше новых приезжает. Ушедших никто не осуждает.
Снова переформировываемся. Теперь меня отправляют на поиски в ближайший лес вместе с Барахольщиком — никнейм моего нового напарника. Выдают мощный фонарь, выделяют сектор леса, который необходимо обыскать. Нам досталась весьма глухая его часть, даже странно, что настолько дикие места есть в черте МКАДа: бурелом, небольшое болото, следов людей нет. И с фонарем ноги переломать можно, а без него — и говорить нечего, да и жутковато. Пытаемся найти хоть какие-то приметы присутствия людей, периодически выкрикивая: «Женя-я-я-я-я».
Барахольщику немного за 30, у него трое детей, он рассказывает, что всегда любил леса и раньше бродил по ним просто «для себя», а недавно осознал, что можно это делать, помогая другим. Так и примкнул к «Лиза Алерт». Часа за два проходим выделенный нам участок. Опять безуспешно. Встречаемся с другой группой. Возвращаемся к штабу.
— Готов снова отправляться в лес? — спрашивает меня Виктор.
— Сегодня уже больше не могу, — устало бубню я. Все-таки девятый час на улице.
— Хорошо. Спасибо, — жмет руку — и уходи, не отсвечивай, чтобы на тебя не рассчитывали.
Новые люди все прибывают. Поиски продолжаются.
На следующий день позвонили: «Женю нашли. На другом конце Москвы. Прохожие заподозрили неладное, когда увидели неприкаянного ребенка на улице ночью, и привезли его домой. Все хорошо».