Надежда Толоконникова: «Сейчас не тот момент, когда я должна как художник оголять грудь»
Участница Pussy Riot рассказала Time Out о своем участии в премьере Центра имени Мейерхольда.
В Центре имени Мейерхольда состоялась премьера спектакля «Тараканище» режиссера Виктории Нарахсы по одноименной сказке Корнея Чуковского. Это изначально был не просто спектакль, а целое шествие-клоунада: по улице двигалась колонна конструктивистских декораций Павла Семченко, а актеры, облепившие ее со всех сторон, распевали стихи под музыку Ивана Кушнира. А в тот момент, когда злой усатый Таракан окончательно захватил власть над животными, на сцене появилась участница феминистской панк-группы Pussy Riot Надежда Толоконникова и исполнила романс на фортепиано. Так уличный манифест в рамках театральной коробки приобрел совершенно другие черты. Time Out поговорил с Надеждой после спектакля.
Сцена из спектакля «Тараканище»
Надежда Толоконникова:
«Я приходила на репетиции «Тараканища» в Центр Мейерхольда, потому что мне было безумно интересно. Приходила еще до того, как меня позвали сыграть на пианино. И я в восторге от того, что сделали с этим «Тараканищем». Думаю, этот спектакль — максимально возможное сегодня приближение к той границе, которую институции чертят артисту, желающему высказаться на политическую тему. Поэтому я здесь.
Почему Петр Павленский и Pussy Riot могут существовать в радикальном виде и бить больнее театра? Павленский учился в Мухе (Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица — Time Out) и хотел быть институциональным художником, но произошла цензура того, что он хотел сказать. Думаю, что при другом политическом раскладе все подобные люди могли бы быть легко инкорпорированы театрами. Просто есть определенные люди, которые хотят не идти на компромиссы, а говорить все до конца. Они выходят сегодня на улицы, но это не значит, что, если бы обстановка в стране была другая, они бы тоже вышли. Я убеждена: то, что говорим мы или Павленский, можно сказать и с театральных подмостков.
Сцена из спектакля «Тараканище»
Я прекрасно отношусь к институциям. Если бы в России что-то изменилось и у меня была бы минимальная власть, первое, что я бы сделала, — стала бы строить институции и рассказывала бы людям о том, что такое театр и искусство. Разрыв между публикой и театром должны преодолевать именно институции. Нельзя без них обратиться ко всей России. Даже в случае с нами или Павленским высказывание искажено медиапропагандой, которая осуществляется через институции. Я знаю, что объективной журналистики не существует, но нужно к ней стремиться.
Я оголяла грудь, когда Медведев входил на пост президента, и он был либеральным президентом, был другой политический климат. А Путин рассуждает в Милане на конференции о том, что если бабушке пришить половые органы дедушки, то она бы не была больше бабушкой. Когда он допускает такие низовые метафоры, я чувствую, что сейчас не тот момент, когда я должна как художник оголять грудь: сейчас это делает Путин. А мы должны противостоять этой эстетике, которая явно низовая и субкультурная. Так что достаточно закономерно, что сегодня я сижу в институции за фортепиано в спектакле, и при этом мы говорим о политике».