Пьер Броше: «Главные в искусстве — коллекционеры»
В Мультимедиа Арт Музее показывают выставку российского современного искусства из собрания известного коллекционера Пьера Броше. Time Out поговорил с ним о псевдохудожниках, интеллектуальном багаже и нелюбви к концептуалистам.
Пьер Броше, коллекционер:
Я собираю русское искусство уже 25 лет. А вообще коллекционировать начал в 6 лет, когда бабушка подарила мне марки. Первого художника в мастерской я увидел, когда мне было где-то 8 — его работы даже представлены на этой выставке. Ольга Львовна (Свиблова, директор Мультимедиа Арт Музея — Time Out) придумала ее в конце сентября: у нее в выставочном плане была «дырка» из-за отсутствия спонсоров, и она сказала: «Давай сделаем веселую выставку». Первый этаж таким и получился — как будто для детей и селфи. Выглядит действительно весело, потому что у меня в коллекции очень мало концептуалистов и художников, которые утверждают, что они художники, но на самом деле ими не являются.
Вы часто говорите, что человек может называть себя художником и быть признанным арт-тусовкой, но на деле это не так. Вот Павленского все считают художником, а вы утверждаете — ничего подобного.
Художник — это тот, кто встречает своего коллекционера, человека, который действительно любит и понимает искусство и покупает его. Только один-два художника за всю историю не нашли своих собирателей. То, что рассказывают про Ван Гога или Модильяни, — это все не так.
Первый этаж выставки в Мультимедиа Арт Музее
Очень много покупают березки, которые продаются в переходе между ЦДХ и Парком Горького. Получатся, их авторы — больше всех художники?
Их покупают не коллекционеры. Их покупают просто люди, которые любят у себя дома что-то вешать.
В чем же их отличие от коллекционеров?
Коллекционер — это человек, который со страстью и интеллектуальным багажом собирает именно то искусство, которое на данный момент кажется ему современным. Это похоже на психоанализ — вы ведь платите психоаналитикам. Я считаю, что и денежные отношения, и диалог между художником и коллекционером — это очень важно. Конечно, наш мир так устроен, что все держат позицию власти. Кураторы говорят: «Мы главные», директора музеев: «Да нет, конечно мы», критики: «Это все фигня», а я, конечно, говорю, что все это ерунда, потому что главные в искусстве — коллекционеры. Ведь дело в том, что если мы смотрим собрания большинства художественных музеев мира, то видим, что все представленное там — выбор частных собирателей.
Все, что вы видите на этой выставке, — это художники, которых я приобрел в течение 25 лет. Многих я купил первым, например, Шеховцова, «Синих носов», Чтака — здесь около десятка авторов, которые сейчас очень известны, но я был первым, кто предложил им деньги за работы. Каким-то образом потом музеи, галереи и кураторы подтвердили мой выбор. Вот «Синих носов» я купил по $100 за фотографию, а сейчас они стоят $10 000.
«Синие носы». Из серии «На дне (Страх оказаться на помойке)»
Что делать перформансистам — им же очень сложно продавать свои произведения?
Они, как правило, делают фото или видео.
Но видео же в России сложно продать? Вот у вас на выставке только одно.
У меня в коллекции 5–6 видео. Я считаю, что многие видео — это ерунда, которая не имеет отношения к искусству. Очень часто говорю: «Ребята, посмотрите сначала шедевры кино и поймите, что вы хотите делать. Ведь кино — это один язык, а современное искусство, использующее видео, — совсем другой, и его надо как-то разработать».
Выставка в Мультимедиа Арт Музее
Вы говорили про интеллектуальный багаж коллекционера. Что в нем должно присутствовать?
История искусства и религии, философия. Есть один очень интересный момент — позиция художников-концептуалистов (для них главное в произведении — идея, а не форма — Time Out) в России. Я как-то задал вопрос Иосифу Бакштейну, почему во Франции нет концептуалистов. Он не смог ответить. Тогда я спросил, почему они были только в России и США, где не было философии. Все потому, что концептуализм не может появиться в стране, где очень развита философия. В 1960–80-х годах во Франции были великие философы: Сартр, Делез, Гваттари, Барт, Деррида — они сформулировали столько идей, что для искусства просто не осталось места. А в стране, где быть философом невозможно — как это было в СССР, например, — можно стать концептуалистом и попытаться донести свои мысли с помощью искусства.
Еще нужно понимать, как в ХХ веке изменялась власть разных категорий людей в области культуры: в начале века быть модным значило быть актером театра, в 1930–40-х — актером кино, в 1960–70-х — философом, а сейчас — художником. Сейчас много псевдохудожников, потому что они понимают, когда делают акции, например, на Красной площади, что в этой сфере сосредоточено все внимание.
Владислав Мамышев-Монро. «Репка»
То есть концептуальное искусство — это недофилософия?
В общем, да. У меня мало концептуализма, потому что я веселый человек. Но на втором этаже выставки собраны серьезные работы. Мне как иностранцу невозможно не чувствовать в России роль власти и войны, и много работ здесь как раз об этом.
Здесь рядом работа Владислава Мамышева-Монро: наверху — сказка «Репка», а под землей — портрет царской семьи перед расстрелом. Получается символ того, что прошлое и история в России скрыты. Вся картина с виду смешная, но на самом в деле в ней очень глубокое содержание. Как во всяком хорошем искусстве.
«Пазл Пьера Броше»
До 31 января в Мультимедиа Арт Музее