Иэн Маккелен: «Меня останавливают на улице, чтобы сказать «спасибо». Об этом мечтает каждый актер»

Вы вообще мечтали сыграть Шерлока Холмса?

Мне никогда не приходило в голову, что я могу его сыграть. Но точно так же я не думал, что сыграю Гитлера, но сделал это, потому что мне очень понравился сценарий.

Шерлока Холмса кто только не играл. У вас есть любимое исполнение этой роли?

В 1980-х была серия британских телефильмов о Холмсе, где его играл актер Джереми Бретт — играл как живого человека с настоящими проблемами, а не просто как сыщика, который раскрывает сложные дела. У его Холмса была интересная внутренняя жизнь. Когда я начал играть Шерлока, я вспоминал именно версию с участием Бретта.

Второй по значимости герой в «Мистере Холмсе» —​ мальчик, которому примерно столько же лет, сколько было вам в середине 1940-х, когда происходит действие. Вам это как-то помогало в работе?

Вы знаете, помогало! Я прекрасно помню день, когда закончилась Вторая мировая, как праздновали его в моем родном Блэкберне, фотографии короля с королевой, освещенные фейерверком. Да, я как раз был таким ребенком, когда Шерлок Холмс уже как раз ушел на покой.

Тяжело играть немощную старость? Все-таки вашему Холмсу уже 93 года.

Я и сам уже старик — вышел на пенсию десять лет назад. Так что я представляю себе, какие ограничения накладывает на тело возраст. Я, конечно, моложе Холмса в этом фильме, и я чувствую себя моложе. Но играть то, что когда-нибудь сам будешь испытывать — не так уж сложно для актера.

Но вы находитесь в очень хорошей форме. Как вам это удается?

Нужно продолжать работать, двигаться, заниматься спортом, поддерживать активность мозга, получать удовольствие от жизни и от самого себя. Именно так можно оттянуть наступление немощной старости. Конечно, рано или поздно она все равно наступит. Я совсем не ощущаю себя бессмертным, как это было в юности. Мы все умрем, важно, как прожить жизнь.

Вы стали знаменитым довольно поздно для актера. Сейчас вам не кажется, что лучше, когда слава не приходит в 20 лет?

У моего поколения есть такой термин «расцвет жизни» — когда вы уже остепенились, заработали какие-то деньги, и ваша жизнь более или менее устроена. Со мной так получилось, что во время моего расцвета я стал знаменитым. Это было неожиданно, но мне грех жаловаться. Меня узнают на улице, но не так часто, чтобы это мешало моей ежедневной жизни. И обычно останавливают, чтобы сказать «спасибо». Об этом мечтает каждый актер.

Возможно, вас не так часто узнают, потому что в жизни вы не носите бороду, как Гендальф, или шлем, как Магнето.

Наверное, вы правы. Как-то я возвращался в переполненном поезде из Манчестера и оказался рядом с двумя актерами из сериала «Улица Коронации». Так вот, их замучили соседи по вагону просьбами о селфи. На меня никто не обращал внимания. Только когда я уже сходил с поезда, кто-то сказал: «Привет, Питер». Видимо, приняли меня за Питера О’Тула.

Но при этом вы много работали на сцене еще с 60-х годов. Вас не обижало, что о вас широкая публика ничего не знала, пока вы не стали сниматься в голливудских блокбастерах?

Это наша актерская судьба. Как-то в 1969-м мое исполнение в «Ричарде II» получило очень много хвалебных рецензий, в которых меня называли «открытием», хотя я работал в театре уже семь лет. Но мне повезло, что мои ранние работы не сохранились — не так уж хороши они и были.

Я всегда хотел спросить: как вы работали в 1993-м с Уиллом Смитом в «Шести степенях отчуждения»? Это ведь одна из его первых ролей в кино, и он играл гея.

Он уже тогда был звездой и приехал на съемочную площадку с огромной свитой — членами семьи, агентом, пиар-менеджером, преподавателем актерского мастерства, даже няня приехала! С ним было приятно работать, он хороший актер. Но он отказался перед камерой поцеловать другого парня, хотя эта сцена была прописана в сценарии. Поэтому я, встретив его на одном из показов фильма, прилюдно поцеловал его в губы — показал, что ничего криминального в этом нет.

Насколько сейчас легче или сложнее пробиться молодому актеру, чем полвека назад?

Сейчас очень сложно получить первую работу — актеров много, и новичков берут неохотно. Везет тем, у кого привлекательная внешность, у кого правильный акцент — у них больше шансов получить первую роль и привлечь к себе внимание. В моей молодости ты мог годами оттачивать свое мастерство в театре. Но сейчас в Лондоне такие цены, что молодой актер просто не выживет. Они все подолгу работают в кофейнях, пока не смогут позволить себе жить на актерские заработки.

А как вы живете в Лондоне с такими ценами?

Лондон — большой город, он постоянно меняется. Здесь всегда так или иначе будет интересная артистическая жизнь, которая позволит зарабатывать. В Нью-Йорке сложнее. Манхэттен — остров, и после того, как оттуда выжили всех художников и других людей искусства, они туда больше не вернутся. В Лондоне же всегда есть место для всего.

Вы ощущаете себя лондонцем или все-таки уроженцем Ланкастера?

И тем, и другим! Я говорю с северным акцентом. Но Лондон стал моим домом с тех пор, как я окончил университет в 1964-м. Лондон есть за что любить. Здесь есть все: театр, искусство, кино… все, что хочешь. Когда мэр говорит, что Лондон — лучший город на свете, я про себя ему отвечаю: «Да, это так, но ты не имеешь к этому никакого отношения!».