10 скульптур в московских музеях, перед которыми стоит задержаться

Федот Шубин. Портрет князя А. М. Голицына. 1773

Самый модный придворный скульптор XVIII века был сыном крестьянина. В Петербург он в молодости пришел с обозом трески и попал там сначала под покровительство Ломоносова, а потом, после окончания с золотой медалью Академии художеств, был замечен самой Екатериной II. Именно она заказала Шубину свой мраморный бюст, после которого у него не было отбоя от великосветских клиентов. Все хотели получить скульптурный портрет от любимца императрицы, так что работа была поставлена на поток: в 1770-х Шубин выпускал не меньше одного бюста в месяц. В его работах — не только портретное сходство, но и характер модели. Например, в образе Александра Голицына, по мнению искусствоведов, видны усталость и задумчивость князя, а через его явный скептицизм и надменность сквозят горечь и разочарование.
Третьяковская галерея в Лаврушинском

Марк Антокольский. Царь Иоанн Васильевич Грозный. 1875

Еще один скульптор-самородок, сын трактирщика из-под Вильно, стал известен благодаря работам на сюжеты русской истории. До того, как получить признание, Антокольский, как водится, преодолел множество преград, главными из которых были студенческая петербургская нищета и вездесущие недоброжелатели. Правда, трудные обстоятельства автора только подзадоривали, и он писал, что «если люди успевали раздражить меня, то от этого только выигрывал ход моего искусства». 

Особенно тяжело шла работа над «Иоанном Грозным», но результат оказался отличным: скульптура понравилась княгине Марии Николаевне, бывшей в то время президентом Академии художеств, а потом ее купил для Эрмитажа сам Александр II. Произведение получилось насыщенным символами: роскошный царский трон — метафора государственного величия, молитвенная книга на коленях — образ раскаяния, а монашеская ряса — знак смирения. Если рассматривать скульптуру с разных точек, видна двойственность образа царя. Справа можно увидеть глубокую усталость Ивана Грозного: его соскользнувший с кресла локоть и безвольную руку с четками. А при взгляде слева становится заметным сильное внутреннее напряжение царя. 
Третьяковская галерея в Лаврушинском

Михаил Врубель. Волхова. 1899–1900

Врубель, один из главных художников русского модерна, работал, кажется, во всех жанрах: писал картины, создавал мозаики, витражи, театральные декорации, костюмы и архитектурные проекты. Одним из его многочисленных увлечений была керамика, которой он занимался в мастерской в Абрамцево у меценатов Мамонтовых. Там Врубель с единомышленниками работал в поисках «чисто и стильно прекрасного» — то есть искусства, которое могло стать частью повседневной жизни. Другим принципом Абрамцевского кружка было «искусство и ремесло»: художники возрождали традиционные русские ремесла. Керамическая работа «Волхова» — как раз результат этих экспериментов. 
Третьяковская галерея в Лаврушинском

Анна Голубкина. Ваза «Туман». 1908 

«Туман» — выражение поисков новых форм в скульптуре Серебряного века. Анна Голубкина одной из первых перестала придерживаться строгого академического канона и начала создавать работы в импрессионистской манере. Правда, профессора Академии художеств такой свободы не понимали и говорили ей: «Так, как вы, работать нельзя, вы на ложном пути». Впрочем, не все относились к произведениям Голубкиной так однозначно. Максимилиан Волошин, например, писал о скульптурных портретах ее работы: «Лица Голубкиной — это нервное, неуловимое, безвольное, мыслящее и искушенное многими духовными соблазнами лицо нашего времени».
Музей-мастерская А. С. Голубкиной

Владимир Татлин. Памятник III Интернационалу (Башня Татлина). 1920 

В Третьяковке представлен макет памятника III Интернационалу. Масштабный замысел (монумент должен был достигать 400 метров в высоту) так никогда и не был осуществлен, но в историю мировой архитектуры все равно вошел как чудо инженерной и архитектурной мысли. 

Башня была задумана как две огромные наклонные металлические спирали, внутри которых располагались вращающиеся вокруг своей оси здания разных форм. Нижнее здание — куб, который делал один оборот в год и предназначался для конференций и съездов. Над ним — пирамида (один оборот в месяц), отданная исполнительным органам Интернационала. В цилиндре (один оборот в день) должны были размещаться информационные бюро, издательство, типография и телеграф. А на самом верху, в полусфере, которая оборачивалась вокруг своей оси за час, находились помещения для всех трех ветвей власти и место для художника. Это показательно — ведь, как и все авангардисты, Татлин считал искусство полноправным средством переустройства общества. 
Третьяковская галерея на Крымском Валу

Сергей Коненков. Лесовик. 1909

Многие художники и скульпторы в начале ХХ века обращались к народным традициям, и Коненков — не исключение: карьеру он начинал с создания образов героев сказок. Работал он при этом с деревом — достаточно редким для скульптуры материалом, который остался для Коненкова главным на всю жизнь. Правда, «Лесовика» и героев фольклора позже сменили другие персонажи: до революции это были деятели культуры и обнаженные женщины, после 1917 года — монументальные образы, прославляющие новое государство, а во время жизни в Нью-Йорке с 1920-х по 1940-е Коненков обратился к библейским сюжетам. После возвращения в Союз в 1945 году в творчестве скульптора явно наступил перелом: отныне главным делом своей жизни он считал изготовление крутящегося вокруг своей оси вслед за солнцем памятника Ленину, который должен был стоять на Воробьевых горах. 
Мемориальный музей-мастерская С. Т. Коненкова

Вера Мухина. Хлеб. 1939

Эскизы «Хлеба» главный советский монументалист Вера Мухина готовила для нового Москворецкого моста: скульптура должна была стать аллегорией плодородия, а две другие композиции — воплощать Море и Землю. Правда, замысел осуществить не удалось, и «Хлеб» уже в качестве одиночной скульптуры был показан на выставке «Пищевая индустрия» в 1939 году. Мухина выстроила смелую композицию, оставив свободное пространство в центре скульптуры — благодаря этому она бы отлично вписалась в открытое пространство. В отличие от других работ Мухиной этого периода, «Хлеб» не показывает никакого героического волевого усилия — здесь скорее воспевается естественная грация движений.
Третьяковская галерея на Крымском Валу

Вадим Сидур. Памятник погибшим от бомб. 1965

Вадим Сидур — один из главных советских скульпторов-нонконформистов, а темы войны, смерти, горя и страдания — важнейшие в его творчестве. Многие его работы — и «Памятник погибшим от бомб» среди них — про беспощадность войны, бессмысленные бедствия и человеческие жертвы. Язык скульптуры Сидура предельно лаконичен, но от этого, кажется, еще более выразителен. Пластику работы можно оценить даже на модели памятника, представленной в музее Сидура, — а сама скульптура установлена в баварском Вюрцбурге. 
Музей Вадима Сидура

Эрнст Неизвестный. Космонавт. 1960-е

«Космонавт» Неизвестного — воплощение духа времени, завороженного космосом и достижениями человека. Правда, восторг по поводу первого полета Неизвестный выражает языком неофициального искусства, противостоящего официально принятому соцреализму. В этой работе — условность формы, динамичность композиции и экспрессионизм, которые советское руководство в то время не жаловало. 
Третьяковская галерея на Крымском Валу

Леонид Соков. Встреча двух скульптур (Ленин и Джакометти). 1990

Леонид Соков — классик соцарта, направления, в котором художники совмещают символы советской идеологии со всевозможными образами (например, рекламы или истории искусства) и этим лишают их символического смысла. По словам автора, «Встреча двух скульптур» — многоплановая для понимания работа: во-первых, это встреча модернизма и соцреализма, а во-вторых — встреча крепкого буржуа и какого-то тощего, голодающего Поволжья.
Третьяковская галерея на Крымском Валу