Джоэл и Итан Коэны: «Обожаем, когда Клуни играет полного идиота»

Все началось, как водится, в детстве. Росшие в Миннесоте Джоэл и Итан Коэны скопили денег, заработанных стрижкой газонов, и купили себе камеру Super 8. С тех пор они и снимают эксцентричные, часто уморительные, а порой и довольно мрачные фильмы, среди которых «Старикам тут не место» и «Фарго», «Большой Лебовски» и «Внутри Льюина Дэвиса», а теперь и «Да здравствует Цезарь!» Действие последней картины Коэнов происходит в начале 1950-х и в зените золотого века Голливуда. Джош Бролин играет Эдди Мэнникса, человека, ответственного за решение проблем киностудии — и вынужденного как-то разбираться с исчезновением своей главной звезды (Джордж Клуни), пропавшей прямо с площадки нового эпоса на древнеримскую тему. По ходу розысков, в которые пускается Мэнникс, мы встречаем Ченнинга Татума в роли актера-чечоточника и Скарлетт Йоханссон, играющую красотку из водных мюзиклов.

Я встретился с Коэнами в Лондоне, перехватив их по пути на берлинскую премьеру «Да здравствует Цезарь!» 61-летний Джоэл старше и болтливее (и выше ростом). 58-летний Итан прямолинейнее и куда чаще хихикает. Мне трудно представить, как можно было бы разговаривать о кино только с одним из них — к счастью, персональных интервью они и сами избегают.

Это правда, что Джордж Клуни несколько лет уговаривал вас снять «Да здравствует Цезарь!»?

Джоэл: Да! Мы рассказали Джорджу идею фильма много лет назад. Наверное, еще на съемках «О, где же ты, брат?», нашего первого кино с его участием. Клуни так проникся, что долго, годами называл «Да здравствует Цезарь!» в ответ на вопрос, каким будет его следующий фильм. В какой-то момент мы подумали, что стоит, пожалуй, хотя бы написать наконец сценарий.

Почему именно Клуни идеально подходил на роль Бэйрда Уитлока, большой звезды, но не самого, прямо скажем, большого интеллектуала?

Джоэл: Джордж во многом и есть самая настоящая кинозвезда, еще в старомодном понимании слова. Мы обожаем, когда он у нас играет полного идиота! У него прекрасно это получается! С такой задачей может справиться только по-настоящему хороший актер. Он не боится и не стесняется делать в кадре самые дурацкие вещи.

В фильме есть узнаваемые типажи, но он все-таки не по реальным событиям снят, не правда ли? Вы же не историки кино.

Итан: Господи, конечно же, нет.

Джоэл: У некоторых персонажей есть исторические прототипы, но так или иначе они вымышлены. Например, придумывая роль для Скарлетт Йоханссон, мы думали об Эстер Уильямс. Но мы не пытались снять фильм об Эстер, это просто похожая на нее героиня.

В общем, вы просто вдохновлялись своими знаниями о кино и не закапывались в библиотеке, изучая архивы?

Итан: Мы просто обмениваемся идеями. А что если этот персонаж будет похож на кого-то? А может быть, еще вот на кого? Мы цеплялись за те идеи, что уже болтались в голове. Никаких исследований.

В «Да здравствует Цезарь!» мы успеваем оказаться на площадках сразу нескольких фильмов. Вы испытываете слабость к Голливуду 1950-х и жанрам, которые показываете — мюзиклам, вестернам, пеплумам? Они сейчас смотрятся очень старомодно.

Итан: Когда мы с Джоэлом смотрим некоторые из тех классических картин, то в первую очередь думаем: «Вау, какой же фантастический уровень ремесла!» Многие рецензии на «Да здравствует Цезарь!» — как положительные, так и отрицательные — утверждают, что это пародия, сатира или что-то в этом роде. Какого, простите, хрена? Я этого не понимаю вообще. Пересмотрите сцену танца с Ченнингом Татумом! Мы в ней никого не пародируем. Мы пытаемся снять хороший танцевальный номер!

Можете представить целое кино, снятое по одному из фильмов, которые вы воссоздаете в «Цезаре»?

Итан: (смеется) Мы бы с удовольствием сняли вестерны, в которых играет молодой актер Хоби Дойл (Олден Эйренрайк — Прим. Time Out), — и тот, где он стреляет, и тот, где поет. Мы думали: «Бог ты мой! Нам надо снять кино про Хоби Дойла!»

Джоэл: Вот только сделать его будет несколько проблематично…

В фильме есть шутка о том, что консерваторы-параноики 1950-х были правы — сценаристы действительно пытались ввести коммунистические идеи в свои работы.

Джоэл: То, что у вас паранойя, еще не значит, что за вами не следят!

Кто из вас догадался назвать собаку Энгельсом?

Итан: Понимаете… Это просто подходящее имя.

Главный герой Эдди Мэнникс — католик, который беспокоится о своей душе, а фильм начинается и заканчивается в исповедальне. Кажется, вы хотели исследовать все виды веры —​ религиозную веру, веру в кино…

Итан: Мы подумали, что пора бы уже снять кино о католике. У нас уже было одно о протестанте — Джефф Бриджес в «Железной хватке» очень протестантский персонаж. И есть у нас парочка фильмов о странных евреях (хохочет).

Джоэл: Мы то и дело возвращались к мысли о Святой троице. У Эдди Мэнникса прямая телефонная линия с боссом, нью-йоркским главой студии Ником Шенком. Шенк — такой фигуральный Бог-отец. Эдди — Сын божий, сын Шенка.

Кто же тогда Святой дух?

Итан: Святой дух? Может быть, сама киностудия? (смеется) Вся вселенная студийной системы?

Джоэл: Честно говоря, эту часть нашей теологической конструкции мы не продумали.

Итан: И не заставляйте нас, пожалуйста!

Джоэл: Не дай нам бог встретить настоящего теолога. Он нас быстро выведет на чистую воду.

Во время работы над фильмом о кинопроизводстве вы сами не задумывались о том, почему продолжаете этим заниматься вот уже 30 лет?

Джоэл: Почему мы провели в этой песочнице всю свою жизнь? Ох. Будь ты всю свою жизнь сантехником, профессором или политиком, через несколько десятилетий в профессии обязательно начнешь иначе к ней относиться.

Итан: Ага. Во что бы ты ни верил, тебе гарантирован кризис — вопрос «Что я вообще делаю?» (смеется) Бывало.