Джесси Айзенберг: «Как-то зашел в Facebook – секунд на 20»
Один из самых востребованных актеров Голливуда об «Иллюзии обмана 2», своих театральных работах и о том, нравится ли ему играть говнюков.
По состоянию на 2016 год в Голливуде трудно найти актера, который бы снимался в заметном кино так же часто, как Джесси Айзенберг. Он совсем недавно появлялся в инди-хитах «Громче, чем бомбы» и «Конец тура», весной был злодеем в «Бэтмене против Супермена», а пару недель назад съездил в Канны представить «Светскую жизнь» Вуди Аллена. Но большим экраном амбиции артиста, в свое время прославившегося ролью Марка Цукерберга в «Социальной сети», не исчерпываются. В театрах Нью-Йорка и Лондона идут несколько постановок, в которых Айзенберг выступил не только исполнителем главной роли, но и драматургом. Известный своей нелюдимостью и нервозностью актер рассказал Time Out о своих разных ипостасях и новой пьесе «Трофеи» — черной комедии о мизантропе, у которого сложные отношения с собственным прошлым.
Так значит, вы не только актер, но и драматург. Как так вышло?
На самом деле я рос именно на театре, а вовсе не на фильмах. Моя семья много вечеров проводила в местном самодеятельном театре и не пропускала ни одной пьесы. Мама работала клоуном на днях рождения и хореографом в католической школе, так что театр в моем детстве был чем-то очень важным, почти священным.
Ваши пьесы начали ставить только в 2011-м. Значит ли это, что у вас в загашниках еще много не поставленных проектов?
Да, да, да, и слава богу, что эти пьесы никто не поставил — они были очень паршивы. На каждую хорошую пьесу у меня приходится около десяти плохих. Прежде чем первая моя постановка попала на сцену в нормальном виде, я семь лет делал ее читки по всему Нью-Йорку, со всеми действующими театральными труппами.
Я живу в постоянной панике. Был бы я счастлив, то не делал бы ничего из того, чем занимаюсь. Я бы просто дома сидел
Вы довольны, что путь к успеху в театре не стал легким?
Да, на 100 процентов. Когда я уверен, что хорош в чем-то, то неудачи меня только заводят и заставляют стараться еще сильнее. А вот когда дело касается чего-то, где этой уверенности нет, я просто сдаюсь. Вот, например, в школе меня выгнали из баскетбольной команды — и с тех пор мечты о спортивной карьере я реализовать не пытался.
Можно ли сказать, что Бен из «Трофеев» похож на других персонажей, которых вы играли, — интеллектуалов-мизантропов Марка Цукерберга («Социальная сеть»), Дэнни Атласа («Иллюзия обмана») и Лекса Лютора («Бэтмен против Супермена»)?
Да, но только в пьесе сразу пять персонажей: один — непальский иммигрант, другой — амбициозный американский индус… Сейчас Бен мне ближе и понятнее других, потому что я сам-то играю его и думаю о нем больше всего, но в тот год, что я писал пьесу у себя в спальне, успел вжиться во всех пятерых.
Скажите прямо — вам нравится играть говнюков?
Если возможно, то я стараюсь играть в кино именно плохих парней — герой травмированный всегда вызывает у меня больше симпатии, чем герой, уверенный в себе. Вот почему я наверняка сыграю в третьей «Иллюзии обмана»: мне нравится ненадолго превращаться в дерзкого, наглого фокусника, ведь в жизни-то я застенчивый, тихий человек, а рос и вовсе даже без намека на какую-то социализацию. Что ж, это была хорошая подготовка для всех этих персонажей, которых я играю теперь.
Согласились бы вы на более традиционную театральную карьеру: шекспировские пьесы или участие в «Отверженных», например?
Нет, потому что игра в театре и так слишком много у меня забирает. Всю жизнь меня поглощает нервное ожидание спектакля, мысли о том, как ситуация может выйти из-под контроля. Играю в своих пьесах, потому что для меня они — нечто невероятно личное, но театр в целом слишком меня нервирует. Если бы я играл в чем-то вроде «Отверженных», пришлось бы вписаться в них на шесть месяцев — меня бы волнение уничтожило просто-напросто.
Я уже слишком стар для того, чтобы считаться миллениалом. Меня даже нет в Twitter!
Не поймите меня неправильно, но вы вообще бываете счастливы?
Никогда, никогда, никогда. На самом деле все наоборот: я живу в постоянной панике. Послушайте, был бы я счастлив, то не делал бы ничего из того, чем занимаюсь. Я бы просто дома сидел. Так что с точки зрения продуктивности есть много пользы в том, чтобы никогда не чувствовать удовлетворение.
Вы вообще в порядке?
Ну да. Сказать по правде, моя жизнь куда стабильнее, чем я готов транслировать публике.
Что бы вы сказали, если бы я назвал вас образцовым миллениалом?
Я? Миллениал? Не очень понимаю, что это значит. Думаю, я уже слишком стар для этого. И меня нет в Twitter!
Миллениалы – это все, кому сейчас между 16 и 34 годами.
Ох, так значит, я все-таки подхожу. Чудесно. Все эти термины — дурацкие способы описать куда более сложные вещи.
Люди не удивляются, что вас нет в соцсетях? Вы же все-таки играли Марка Цукерберга…
Нет, и я скажу вам, почему: фильм использует технологию только как фон. Меня все эти соцсети ужасают. Я не зря живу в пузыре.
Что, вы даже не заходили в Facebook, когда готовились к «Социальной сети»?
Ну, я зарегистрировался. Меня хватило секунд на 20.