Иван Охлобыстин — истории шустрых времен

В свое время у вас выходили замечательные колонки в журнале «Столица», затем ваши материалы можно было обнаружить на «Снобе» и в «Русском пионере». Сейчас вы как будто взяли некий тайм-аут — надолго? 

«Столица» — это был чистой воды эксперимент, придуманный и осуществленный создателем «Коммерсанта» Владимиром Яковлевым. Если Москва тогда была Тортугой, то «Столица» — настоящим пиратским кораблем. В течение года мы обскакали по рейтингам всех, кого могли. Как я только там не чудил! Первая моя статья называлась «Идиот», в ней я описывал наш трудовой коллектив. Моя задача была популяризировать наших журналистов. Мы все удивлялись — почему не несут рекламу? Однажды я привел нефтяников, но от их рекламы издательский дом отказался, заявив, что у нас имиджевое издание. Из этого я сделал вывод, что Яковлев так и хотел — выпустить что-то удивительное, продержаться год, а потом уйти в другой бизнес. 

Прошли годы, и появился «Сноб», который тоже сделал Яковлев. Там я проработал какое-то время, но «Сноб» был ярко либеральным. Меня очень невзлюбила главный редактор Маша Гессен — по естественным причинам, в силу собственной нетрадиционной ориентации и странного отношения к семье. 
Кроме того, я человек такой — иной раз ляпну, а потом жалею. После очередного ее высказывания против семьи, брака и половой гендерности я что-то ответил — и она меня возненавидела окончательно. Я понял, что больше не могу спорить с женщиной, что мне надоели интриги, что не те это деньги — и ушел оттуда.

Потом Андрей Колесников организовал «Русский пионер». Когда началась «русская весна», я немного дистанцировался от «Русского пионера». Андрей собрал редакцию, в которой свою точку излагают люди совершенно разных взглядов. Мне это непонятно. Кто-то говорит про другого гадости за глаза, потом встречаются, весело обнимаются, потом читают свои произведения. Я решил, что все — взрослые люди, пройдет время, когда вся эта пена успокоится, и я снова буду писать для них. Потому что люблю этот коллектив. 

К «полтиннику»

Некоторое время вы служили в церкви в Ташкенте. Насколько сложно было вам с женой и детьми менять не просто климатический пояс, но круг общения, уклад, образ жизни?

Видимо, сказалось то, что базис у меня все-таки деревенский. Деревенский человек везде себя чувствует комфортно. В Ташкенте, во-первых — люди очень хорошие. Во-вторых — в этот момент оттуда стали гнать русских, и Кафедральный собор помимо очага духовности, стал еще и центром административной помощи: российское подданство давали охотнее, если у тебя была справка о крещении. Я быстро-быстро перезнакомился со всеми продавцами на местном рынке — быстро объяснил, чем отличается психология русского покупателя-северянина от южанина. У нас долго разговаривать не принято — и они с этим смирились. Я проходил через рынок, а когда доходил до храма, у меня уже две бутылки вина торчали с собой. Я там откормился. Я шел от собора через здоровенный Мирабатский рынок, и везде меня угощали: тут шашлык, тут кусок мяса, здесь язык дадут, дальше — какие-то орешки соленые. Мимо фруктов тоже не пройдешь — ими торгует мама того человека, который на входе продает орешки. С местной элитой мы тоже задружились, они замечательные люди! Мы адаптировались и замечательно себя почувствовали. 

Свой день рождения вы не зажали, а напротив — запланировали отметить большим концертом на большой площадке. Это давно запланированная акция, экспромт, междусобойчик на сцене для нескольких тысяч зрителей или что-то еще? 

Ну, вроде 50 лет, полвека, ну, принято отмечать... Croсus City Hall зал хороший, пригласить не стыдно. Я позвал всех, к кому ходил на юбилеи. 
Те люди, которые будут выступать на сцене, знают моих детей с младенчества. Такая «коза-ностра» наоборот. С каждым связано масса историй — что с Гариком, что с Галаниным, что с Ефремовым, что с Харатьяном. В общем, расскажем о том, как мы прожили эти 20 лет. Ну, а люди послушают хорошую музыку и посмотрят на хороших людей. 

Сами споете ли, станцуете, позволите себе рюмашку по такому случаю?

Ну, нет, надеюсь, что минует меня сия чаша. Петь и плясать я люблю, но это отвратительно выглядит. Старшие дочки будут вести концерт — они девчонки веселые, хохотушки, а представлять гостей буду я. Все будет просто — представил, выпил заздравную, послушал. Сам выпивать не буду, это некорректно перед людьми в зале, они же не могут себе этого позволить. Да и тем — на сцене, не дам. 

У нас тут с вами должна быть какая-то заключительная фраза для беседы, но в какую-нибудь банальщину типа «чувствуете ли вы себя в свои 50 на ваши годы», я, не стану... 

А давайте так — я помню, как я в 12 лет подговорил деревенских детей идти есть бузину, и я вот такой! Мне 50 лет, но я и сейчас готов подговорить всех идти есть бузину. 

Алексей Певчев (m24.ru), специально для Time Out

Концерт Ивана Охлобыстина состоится 12 октября в Crocus City Hall, начало в 20:00.