Майя Джейн Коулс — о московском Boiler Room, гендерном равенстве и новом альбоме

— Это твой четвертый Boiler Room — до этого ты выступала в Лондоне, Эдинбурге и Йоханесбурге. Это были разные ощущения?

— Абсолютно разные. Лондонский — это как будто ты играешь на домашней вечеринке у друзей в родном городе. Маленькая студия размером примерно с эту переговорную в отеле. Классический камерный Boiler Room. В Эдинбурге была совершенно неистовая публика и большой 16-часовой рейв. В Йоханесбурге, впрочем, тоже было масштабно, но это был мой первый раз в Южной Африке. Впервые за долгое время я выступила где-то, где никогда не выступала.

— Тебе как диджею комфортно, когда люди стоят вокруг и за твоей спиной? Или ты предпочитаешь быть огражденной от публики, как в классических клубах?

— Лично мне не нравится когда люди стоят за спиной во время выступления. Я чувствую себя не очень комфортно, когда их не вижу. С другой стороны все зависит от настроя. Если у тебя тусовое настроение, то это может быть весело. Но если ты, напротив, хочешь сфокусироваться, то люди за спиной немного мешают. Зачастую во время сетов я нахожусь словно в пузыре, в своем собственном мире. И если меня толкают, то это может серьезно фрустрировать. Но иногда этого просто не замечаешь. Смотря с какой ноги встал.

Шестичасовая запись вечеринки Boiler Room Ballantine’s True Music, которая прошла в московском клубе «Агломерат» в минувший четверг. Выступление Майи Джейн Коулс начинается со второго часа.
— Такое выступление, когда ты словно под лупой, накладывает на тебя дополнительную ответственность? Тут ведь почти нет права на ошибку. 

— По-моему, права на ошибку у тебя нет никогда, на любом выступлении. Но когда на тебя направлены десять камер и рядом стоит куча народа, то, конечно, это чуть более волнительно. Ты подходишь к делу более осознанно. На большом фестивале, где все находятся на расстоянии от тебя, чувствуешь себя совсем иначе, хотя уровень ответственности такой же.

— Тебе хорошо известны все участники сегодняшнего московского Boiler Room?

— Не сказала бы, что хорошо известны, но я что-то у каждого послушала. И наконец встретилась с Никитой [Забелиным]. Я попросила его сделать ремикс на один из треков с моего будущего альбома, в его стиле, потому что мне он очень импонирует. Как музыканта я открыла его для себя пару месяцев назад. В итоге я была сильно удивлена тем, какой ремикс он сделал — совершенно не такой, какой от него можно ждать; совсем не техно, даже напротив. В оригинале Trails — так он называется — это довольно мощный, но замедленный трек, не дискотечный. Никита же сделал его еще более даунтемповым и добавил джазового пианино.

— Так, а когда появится новый альбом?

— В начале лета. Я как раз заканчиваю его. И решила совместить эту работу с проектом Balantine’s True Music. Так, в Йоханесбурге я попросила сделать ремикс на другой новый трек выступавшего со мной Culoe De Song.

— Если условно, то мы привыкли, что Майя Джейн Коулс — это хаус или, если речь о проекте Nocturnal Sunshine, дабстеп и басс-музыка. Звучание нового альбома будет сильно отличаться от твоего первого «Comfort»?

— Если сравнивать с «Comfort», то новый будет довольно сильно отличаться. Он, если угодно, более взрослый. На нем будет меньше треков с песенной структурой. Наверное, только пару треков можно называть полноценными песнями — на «Comfort» их было слишком много. К тому же, это двойной альбом, 24 трека, и я просто разрывалась между различными звучанием и стилями, которые я люблю как продюсер. Я даже хотела разбить его на два отдельных альбома, потому что он вышел довольно неоднородным. Я хотела продемонстрировать разнообразие своего саунда. Но два альбома вместо одного — это уже слишком сложно.

— Там наверняка есть какие-то совместные треки. 

— Да, например, там поет Chelou, с которым мы записывались в рамках проекта Nocturnal Sunshine. Еще новая британская группа Gaps из Брайтона, точнее их вокалистка Рейчел. Есть еще парочка, но я пока не уверена, что оба трека войдут в альбом. В остальном там мой вокал, музыку же я всю всегда делаю сама. В целом я решила, что в этот раз должно быть поменьше гостей.

— Важный элемент твоего творчества — многочисленные ремиксы на других артистов. Ты продолжаешь этим заниматься? 

— В последнее время не так много, как раньше. Это отвлекает меня от моего собственного творчества. Мне по-прежнему нравится заниматься ремиксами, но теперь я стала очень избирательна.

— А как ты выбираешь? Это всегда треки, которые тебе очень нравятся?

— Нет, часто даже наоборот. Естественно, там должно быть что-то, что мне нравится, но куда интереснее заниматься треком, который тебя не очень устраивает. Если ты любишь трек, то там ничего особо и не надо менять: он ведь уже здорово звучит. Другое дело — выделить и подчеркнуть какие-то понравившиеся тебе элементы из не слишком примечательного для тебя трека.

— Обычно я спрашиваю музыкантов про любимые ремиксы на их треки, в твоем случае, напротив, имеет смысл спросить: какими своими ремиксами ты особенно довольна или горда? 

— Есть два, которые всегда будут моими любимыми. Это ремиксы на «Blue Skies» Эллы Фицджеральд и «Ritual Union» Little Dragon. Ремикшировать «Blue Skies» было очень волнительно, потому что это великая и всем известная песня, я ужасно боялась ее испортить, не для себя, так для фанатов Фицджеральд. Вдруг они бы меня прокляли? Но в итоге я получила бурный положительный фидбек, это чертовски приятно.

— Времени осталось мало, так что позволь резко сменить тему. Ты, наверное, помнишь историю Нины Кравиц? Она дала интервью, лежа обнаженной в ванной, Масео Плекс сказал что она использует свою сексуальность для промоушена, и все стали спорить по этому поводу. Вот и тебя я хотел спросить: ты сейчас настоящая звезда, чувствуешь ли ты, что твой пол и внешняя привлекательность как-то помогают тебе продвинутся на сцене? 

— Прежде чем я отвечу, скажи, считаешь ли ты, что это мне помогает?

— Я ни в коем случае не сравниваю наш уровень и ситуации, но, например, однажды меня заменили на мероприятии, сказав, что нужна именно девушка диджей. То есть, эта тема, в принципе, существует. Многие мужчины предпочтут видеть за пультом красивую девушку.

— Бывает и так. С другой стороны, существует немало фестивалей, где вообще нет ни одной женщины в лайнапе. Но лично я никогда не замечала, чтобы моя гендерная принадлежность помогала или наоборот мешала мне. Полагаю, моя музыка говорит сама за себя. Описываемая тобой проблема надумана.

— Окей, а с другой стороны, если посмотреть на топ-100 диджеев Resident Advisor, то там ровно восемь девушек. 

— Я вообще равнодушна к подобным рейтингам и не люблю призывать поклонников где-то там за меня голосовать. Но если их там действительно восемь из ста, то это объяснимо, ведь девушек, которые занимаются тем, чем я занимаюсь, в целом гораздо меньше чем мужчин. Повторюсь: я никогда не сталкивалась с какой-либо дискриминацией по этому признаку. Понятия не имею, берут ли люди при букинге в расчет мой пол.

— Можно сказать, что соотношение на московском Boiler Room — четыре мужчины и две женщины — на сегодняшний день отражает общую картину в танцевальной музыке?

— Сегодня гораздо больше женщин становятся продюсерами и диджеями, чем 10 лет назад. В клубных лайнапах доминируют мужчины, но и в мире всегда доминировали мужчины. Все логично. Большинство промоутеров, букинг-агентов, владельцев лейблов — мужчины. Но я не думаю, что в этом есть какой-то сексизм, и что ни специально букируют и подписывают мужчин. В целом никакой особой проблемы здесь нет. На дворе все-таки уже 2017 год. Какое-то давление, связанное с гендерным вопросом, я ощущаю только вот в таких интервью.