«Что мы делаем на дне»: как московские водолазы каждый день спасают город

Сейфы, бочки и 27 покрышек

Напротив промзоны на Нагатинской набережной на Москва-реке расположены несколько понтонов с кучей разнообразного оборудования, большой лебедкой, комнатой-складом, в которой стол и чайник. Это мобильная станция бригады водолазов. Сегодня бригада состоит из трех человек: Максим Дробошевский, Алексей Путилин и Геннадий Тарадонов. Они обследуют стенку старого причала на повреждения, смотрят, не торчат ли штыри, на которые могут напороться швартующиеся суда. 

Максим надевает водолазный костюм, баллон с воздухом, маску с подводной связью и спускается под воду. Глубина небольшая, метра два, но видимость, передает он по связи, сантиметров 20-25 всего. Под водой аквалангист исследует территорию, проверяет состояние объекта, ищет трещины и минут через 20 возвращается с автомобильным глушителем и каркасом от продуктовой тележки, которые нашел на дне. 

В одном месте стены большое отверстие, его хорошо видно с воды. Внутри — галерея и коллекторы, там проходит под землей река Котловка. Водолазы чистят и здесь, причем вытаскивают все вручную — деревья, ветки, старые колеса, бытовой мусор. По их словам, в первый год работы на этой точке коллекторы были так забиты, что подтопило первый этаж находящегося рядом завода, а водолазы достали отсюда, помимо деревьев, еще и сейфы, бочки и 27 покрышек.

«Когда мы только встали [на это место], голая площадка была, — вспоминает Максим. — Грязища, трупы уток, котов, собак… Никакой рыбы, только крысы выбегали и забирались на пришвартованный рядом корабль». Теперь вода чистая — и кто тут только не живет в непротиворечивом единстве! И пиявки, и мальки, и лягушки, и даже змеи. А на Химкинском водохранилище, рассказывают, есть коллектор, где куча раков, сомы плавают, «воду хоть пей». 

Глаза на руках

Команда каждой из трех станций аквалангистов состоит из 3-7 человек, в зависимости от вида работ. Сегодня Максим — работающий водолаз, Геннадий — обеспечивающий, то есть помогает работающему спуститься, подняться, принимает инструменты и мусор, держит связь. Алексей — страхующий: он в случае необходимости также облачается в подводное снаряжение и спускается на помощь. 

Для обследования объекта людей нужно немного. Но бригада может увеличиваться до 7 человек, если необходимо провести сложные работы: подводный ремонт, бетонирование, сварку, резку, очистку. На станции есть грунтосос, он откачивает ил и песок. Если слой плотный, то специальным оборудованием подают большое давление, которое разбивает дно и поднимает взвесь. А ее уже собирают насосом или вручную — если камни, например. 

«Все мы и плотники, и столяры, и черти в ступе. У нас даже есть ребята с судоводительскими правами»

Запас воздуха в баллоне рассчитан часа на два с половиной. Но при сложных работах баллон иногда «жрется» за полчаса: расход зависит от глубины, температуры, физиологии организма, объема легких, давления воздуха и других факторов.  Геннадий рассказывает, что у водолазов панель манометра, показывающего запас воздуха, фосфоресцирующая, чтобы в темноте было видно. Но порой это не помогает: «Мы как-то на Крымской набережной  чистили и убирали грунт. Я к маске панель прибора подносил [чтобы посмотреть количество воздуха] и видел только, что она светится, а цифр было не разобрать. Так что я периодически поднимался из воды, смотрел, сколько в баллоне осталось, и погружался опять. Сплошная взвесь, будто в гуталине плаваешь. Зато интересно: можно представлять, что в райских кущах находишься, хотя сидишь в болоте».

«Говорят, у водолаза четыре глаза — это правда. Вот наши глаза. — Максим показывает на руки. — В основном под водой ничего не видно, все на ощупь. Бывают случаи, что в мороз приходиться снимать перчатку и все ощупывать». 

«Сплошная взвесь, будто в гуталине плаваешь. Зато интересно: можно представлять, что в райских кущах находишься, хотя сидишь в болоте».

Работают водолазы круглый год. Зимой чистят в основном коллекторы. Если приходится работать на прудах или озерах, то выпускают технику на лед, делают «майну» (прорубь), спускают туда трап — и погружение. Максим отмечает, что ему больше всего нравится работать именно зимой: «Самое классное время: под водой всегда ноль градусов, меньше не бывает. А вода стоячая, потому и видно хорошо». 

Пескоструйщик под водой

У водолазов «Мосводостока» квалификация выше, чем у спасателей и военных аквалангистов. Она меряется разрядами: четвертый — спасатель, но работать под водой ему нельзя. Пятый — подводно-технический водолаз, он уже может заниматься чисткой и обследованием, а если у тебя шестой разряд, то ты имеешь право руководить спусками. Но чтобы получить эту квалификацию, нужна смежная гражданская профессия. Например, у Максима шестой разряд, а вторая профессия — пескоструйщик третьего разряда. 

Раньше считалось, что настоящий водолаз «должен уметь 20 профессий»,  да и сейчас это актуально. «Все мы и плотники, и столяры, и черти в ступе. У нас даже есть ребята с судоводительскими правами», — комментирует Максим. Когда выдается день без погружений, московские водолазы подготавливают оборудование или обслуживают двигатели. Алексей замечает, что по сути они даже круче военных: тем и имея высокую квалификацию приходится переучиваться для гражданского флота. А команда «Мосводостока» может работать где угодно, со знанием языка так и вовсе в любой точке мира.

Кровавые правила и главный враг

Водолазы рассказывают, что их правила работы в буквальном смысле написаны потом и кровью, потому что произойти может что угодно. Например, был случай, когда водолаз пользовался экзотермической резкой под водой, и у него взорвалась перчатка.  Никто не мог понять, как это вышло. Оказалось, что водород, который образуется во время таких работ, течением нанесло в перчатку, потом искра — и взрыв.

«Одна из самых тяжелых и необходимых задач в нашей работе — побороть панику. Если запаниковал — все», — говорит Геннадий. Алексей его поддерживает и объясняет, что если тебя под водой накрыло, лучше сразу поменяться: сходит кто-то другой, а ты отдохнешь. Паника — главный враг водолаза. Вода — это агрессивная среда, но ее не надо бояться. Ее надо уважать, быть с ней на «вы». И на вопрос насчет смены работы все хором отвечают, что ни за что в жизни. 

«Одна из самых тяжелых и необходимых задач в нашей работе — побороть панику. Если запаниковал — все»

«Была история, когда великолепный водолаз — я его лично знал, вместе работали, друг друга моментально понимали — полгода не ходил под воду, — вспоминает Максим. — А когда спустились, он начал задыхаться сразу. Говорил, что отвык уже, моторики нет, все как-то не так». 

В чем результат? 

Однажды они вытащили со дна небольшого пруда  486 покрышек разного диаметра. Из каскада олимпийских прудов — 16 тонн бытового мусора и автомобиль, который доставали лебедкой. А как-то, после 2 августа, пришлось доставать из воды 37 камней по 540 кг каждый. Они были частью декоративного ограждения набережной, но разгулявшиеся десантники решили все до единого столкнуть в воду. После этого ограждение поменяли на другое, более устойчивое.

«Нашу работу никогда не видно, все спрашивают, что же мы там делаем. Но если город не затапливает — вот это и есть наш результат»

Больше двух лет назад на юго-востоке Москвы загорелся нефтепровод. Алексея вызвали, и он в еще более экстремальных условиях, чем обычно, спускался под воду, искал утечку, исследовал трубу. Оказалось, что она целая, а проблема была под берегом.  Или вот еще: после строительства на заводе «Красный богатырь» рабочие оставили после себя бетонные сваи. Во время паводка, когда поток понес деревья, ветки и мусор, завод начало подтапливать. Водолазам пришлось четыре дня пилить под водой этот бетон и поднимать его наружу.

«Впереди еще столько работы [в Москве], что внукам останется. Мы, можно сказать, еще даже не начали, только подошли, — говорят они. — Нашу работу никогда не видно, все спрашивают, что же мы там делаем. Но если город не затапливает  — вот это и есть наш результат».

Фото в статье: Михаил Харин