Блошиный рай в центре Москвы

Без торшера не уйдет

Самый масштабный прилавок расположился в конце павильона — здесь можно найти все, что угодно, и даже больше. Чемоданы советских времен и модные в 20-е ридикюли, гора виниловых пластинок от Эдит Пиаф до «Веселых ребят» и Аллы Пугачевой, украшения чьей-то бабушки и даже кирзовые сапоги. Владелец всего этого богатства гордо прохаживается вокруг своей коллекции и лениво зазывает покупателей.

— Подходите, девушка, рассмотрите все. Может, что и пригодится, — мужчина хитро улыбается и показывает рукой на длинный стол со своим товаром. Спокойствие торговца обманчиво. Как только продавец замечает у покупателя проблеск интереса, у последнего не остается шансов уйти без «новинки». 

— Дедуль, вам торшер понравился? XVII век, французский двор. Классический барокко, — продавец резко вскакивает со своего раскладного стульчика и, прихватив какую-то книжечку, направляется к потенциальному покупателю. — Вы только посмотрите, какой шикарный абажур. Какая окантовка, а бахрома! Да он у самого Людовика в спальне стоял!

В доказательство своих слов он демонстрирует картинку с похожим торшером. Покупатель недоверчиво смотрит на французскую драгоценность с бахромой и уже с большим уважением на книжку — и отходит посоветоваться с женой. А продавец тем временем бежит искать большой красивый пакет для упаковки. 

— Маша, — подзывает он свою помощницу. — Тащи лак, будем красоту наводить. Он от нас пустым не уйдет, ой не уйдет.

Такой драгоценный янтарь

Прилавки с украшениями собирают больше всего покупателей. Атмосфера прошедшего Чемпионата мира по футболу ощущается в этих «точках» сильнее всего. Брошки с изображением спортсменов, значки футбольных мячей и золотые сережки-бутсы разбирают независимо от цен. 

— Янтарное ожерелье — ручная работа. Всего 30 тысяч, — сообщает владелица драгоценности будничным тоном, словно меняет янтарь на булку хлеба. И искренне удивляется, когда никто не спешит приобрести ожерелье.

— Были бы тут китайцы, — сетует женщина, — за час бы все продала. Они долго не думают и денег на настоящие произведения искусства не жалеют.

Ее коллега через два стола на посетителей не жалуется. Французские платочки времен Коко Шанель быстро разбирают московские модницы. Ведь на «блошке» продают вещи с историей, а у платочков она есть, да еще какая.

Литература для знатоков

Книжные «точки» одиноко ждут своих покупателей, которые, однако, не сильно торопятся за духовной пищей.

— К нам приходят только настоящие ценители литературы и журналистики, — с гордостью сообщает Антон, владелец самого большого собрания книжно-журнальных сочинений на «блошке».

На его голове берет, придающий обладателю сходство с французскими художниками. Судя по потертостям, этот берет знал некоторых великих лично.

— У меня уже есть постоянные клиенты. Обычно это коллекционеры советской периодики. Ну, а кто еще оценит по достоинству «Крокодил» 34-го года?

Значения прайс-листа книжника колеблются от 300 рублей до 15 тысяч. Самый дорогой товар — собрание сочинений неизвестного автора. Антон не раскрывает и название сборников — их узнает только тот, кто согласится купить всю коллекцию. За неимением других слушателей мужчина проводит мне экскурсию по своим сокровищам — подшивки «Огонька», «Крокодила» и «Знания и силы» соседствуют с первоизданиями Горького, Солженицына и… Дарьи Донцовой. Свои источники Антон не выдает — говорит, что весь товар достался ему по наследству от дедушки и папы. 

Поняв, что я не собираюсь ничего покупать, мужчина теряет ко мне интерес и переключается на своих соседей — продавцов кухонной утвари.

— Голубушка, не хотите книгу старинных русских рецептов? Такие блюда только цари и кушали. Отдам, как коллеге, со скидочкой.

Посудный аукцион

«Корпоративную» торговлю устраивают и продавцы посудой.

— Дай мне какой-нибудь симпатичный чайничек.
— Симпатичный? Они у меня все ничего.
— А ты самый-самый выбери и покажи мне.

Мужчины обмениваются шутками и рассматривают лучшие товары друг друга, а публика постепенно собирается у их прилавков. Пожилая пара долго и пристально разглядывает набор из шести серебряных ножей и не может определиться, брать их или нет.

— Дорогой, это не серебро, — шепотом, который слышит половина покупателей, сообщает мужу старушка.
— Как не серебро! Это фамильная ценность! Этими ножами еще Николай II обедал, — бросается на защиту своих подопечных продавец.
— Давайте, за их древность вы нам скидку сделаете, — смеется покупательница.

Но со скидкой она опаздывает. Услышав имя последнего царя, к «точке» со всех сторон стягиваются коллекционеры, и начинается настоящая «поножовщина». Несчастные ножи, минуту назад обвиненные в неблагородном происхождении, сразу становятся пределом мечтаний собравшихся. Не растерявшийся продавец только и успевает, что повышать цену, дабы определить победителя торгов.

Выигрывает все та же супружеская пара — набор серебряных ножей с императорского стола уходит на кухню учителей из Рязани. Там он займет свое почетное место в серванте и будет служить предметом семейной гордости для следующих поколений.

Зачем идти на «блошку»?

Из Музея Москвы я выхожу со своим новым другом — старым добрым виниловым Элвисом за 150 рублей. Вообще уйти с «блошки» без обновок почти невозможно, хотя идти сюда стоит не только за ними. Это живой музей внутри настоящего музея, экспонаты которого можно трогать и даже уносить домой.

А еще «блошка» — это про истории, семейные, личные, смешные, грустные и порой немного приукрашенные. Ну и пусть, за выверенными фактами и каталогизированными экспонатами всегда можно сходить в музей. Благо находится он в этом же здании.