Бомж-ситуационист и вдова-дадаистка: разбираем 12 манифестов Кейт Бланшетт

Бомж и ситуационизм

Что мы видим

По запущенным индустриальным окраинам куда-то плетется бомж. Карабкаясь по лестницам, крышам и мостам, он голосом заправского алкоголика из подмосковной электрички выкрикивает что-то о революции, кризисе буржуазии, несостоятельности капиталов. В общем, перед нами социально-ответственный юродивый.

Цитата

«Общий кризис капитализма отражается в его культуре. Экономическая и политическая машина буржуазии находятся в упадке. Ее философия литература и искусство обанкротились».

Что все это значит

Как вы догадались, бездомный в исполнении Кейт Бланшетт зачитывает художественный манифест. Сразу оговоримся — и в этой, и в последующих сценах Розефельдт использует не конкретный текст в чистом виде, а компиляцию из нескольких. В этой сцене, посвященной философии ситуационистов, за главного — лидер движения Ги Дебор и его манифест 1960 года. Ситуационизм возник в 1957-м, отпочковавшись от троцкизма. Отсюда призывы к социальной и культурной революции. Манифест Ги Дебора стал предтечей его знаменитого труда «Общество спектакля», в котором француз жестко критикует капитализм и усиление роли СМИ и развлечений в жизни человека (как мы видим, бомжу-ситуационисту в новелле Розенфельдта не очень-то весело). Ситуационисты оказали сильное влияние на студенческие протесты 1968 года, соперничая с марксистской и маоисткой идеологией.

Брокер и футуризм

Что мы видим

В сравнении с хаотичными заводскими развалинами следующая сцена переносит почти что в рай — все чистенько, прибрано, люди одеты в аккуратные костюмы. Впрочем, пару секунд спустя кажется, что мы попали в антиутопию в духе Оруэлла или Замятина — бесконечные мониторы компьютеров множатся, а люди превращаются в одинаковых муравьев. Мы оказались на бирже. Кейт Бланшетт — одна из сурового вида брокеров. Но мысли ее заняты примерно следующим: надо смотреть в будущее, в черту античность и напоминающие кладбище музеи. К черту Флоренцию, Монмартр и много чего еще.

Цитата

«Страдание человека для нас не интереснее, чем страдание электрической лампочки».

Что все это значит

Как нетрудно догадаться, Бланшетт излагает взгляды футуристов начала ХХ века, готовых сбросить с парохода современности не только Пушкина, но и мать родую. Главный текст в этой сцене — «Обоснование и манифест футуризма» Филиппо Томмазо Маринетти, изданный в 1909 году. Текст включал небольшое вступления и программу из одиннадцать основополагающих тезисов. Краткий пересказ таков: будущее — за скоростью, смелыми формами и агрессивной борьбой с наследием прошлого, разделаться с которым можно с помощью бунта.

Рабочий и архитектура

Что мы видим

Из биржи мы переносимся в бедненькую, неубранную квартирку. Женщина неопределенного возраста в свитере сразу всех невнятных оттенков собирается на работу. По пути на завод она проносится мимо однотипных монохромных коробок в конструктивистском духе и размышляет о том, что хорошо бы избавиться от дворцов и соборов и понастроить что-нибудь современное.

Цитата

«Мы бьемся без передышки с трусостью традиционалистов. Мы не хотим больше жить среди соборов, дворцов и подиумов. Мы — люди больших отелей, светящихся аркад, прямых дорог и благотворного разрушения. Наши дома должны быть как гигантские машины».

Что все это значит

Эту сцену Розефельдт слепил из различных архитектурный манифестов. Главный из них — «Манифест архитектуры футуризма» Антонио Сант-Элиа 1914 года. Город мечты, описанный итальянцем в этом тексте, должен напоминать огромный механизм, состоящий из гигантских многоуровневых зданий, связанных между собой переходами. В этой сцене особенно видно, что Розефельдт относится к мечтателям ХХ столетия с иронией — героиня Кейт Бланшетт вещает о «вечной архитектуре», разгребая завалы строительного мусора.

Бесполый ученый и супрематизм

Что мы видим

Перед нами будущее из любого фантастического фильма: белое, металлическое, почти бесшумное, как парижское метро. Главный герой — некий ученый неясной половой принадлежности в стерильном костюме. Он бредет сквозь хитросплетения родного завода и размышляет о том, что хорошо бы разделаться с академизмом и классикой и вывести искусство на новый уровень.

Цитата

«Искусство должно идти не к сокращению или упрощению, а к сложности. Венера Милосская — наглядный пример упадка. Это не настоящая женщина, а пародия».

Что все это значит

Мы слышим выдержки из текстов супрематистов и конструктивистов. В первую очередь — из доклада Казимира Малевича «Кубизм — футуризм — супрематизм», который он подготовил в 1916 году, через пару месяцев после первой выставки «Черного квадрата». Мысль такова: подражание природным формам (то есть реализм) — удел дикарей. Пришла пора отказаться от сюжетов и вещей, сделать ставку на динамичную игру красочных форм. То есть супрематизм.

Похороны и дадаизм

Что мы видим

Пока дети мило резвятся на лоне природы, из церкви неподалеку выносят гроб. Когда процессия добирается до кладбища, слово дают Кейт Бланшетт — элегантной вдове. И она разражается пламенной речью, отправляющей куда подальше все, на чем свет стоит — включая траур и слезы. В порыве похоронного вдохновения вдова говорит решительное «нет» империалистам, роялистам, религиям, художникам, пролетариям аристократам, — всем-всем-всем. И рекомендует человечеству принять ванну с антисептиком.

Цитата

«Умереть можно героем или идиотом, что одно и то же. Единственное не мимолетное слово — это слово «смерть». 

Что все это значит

Пожалуй, эта сцена — одна из самых сильных и интеллектуальных во всем «Манифесто». Речь здесь идет о заветах дадаистов. Как вы могли заметить, все ключевые движения ХХ века объединяет одно — желание покончить с прошлым и что-нибудь отрицать. Дадаисты зашли дальше — они отрицают и самих себя. Главную роль в тираде Бланшетт играют выдержки из манифестов основоположника дадаизма Тристана Тцары. Именно он отыскал в словаре слово «дада» и объяснил его в манифесте 1918 года: «Оно означает хвост священной коровы, в некоторых областях Италии так называют мать…. Это могло быть и воспроизведением бессвязного младенческого лепета. Во всяком случае — нечто совершенно бессмысленное, что отныне и стало самым удачным названием для всего течения». В этом и есть суть дада — искусство является настоящим только тогда, когда его невозможно понять.

Домохозяйка и поп-арт

Что мы видим

Кейт Бланшетт превращается в типичную американскую домохозяйку — из тех, что голосуют за Республиканскую партию. Такая могла бы жить и в 1960-х, и в 2017-м. «Дети, обед на столе», — кричит дамочка, и сбегаются чада — прилизанные и одинаковые, будто из инкубатора. Время традиционной молитвы. Переходим к цитате.

Цитата

«Я за искусство политико-эротико-мистическое, которое не сидит на заднице в музее, а делает что-то другое. Я за искусство, которое вырастает, не ведая, что оно искусство. Я за искусство, которое впутывается в повседневную дребедень и все равно выходит победителем».

Что все это значит

Естественно, речь идет о поп-арте — в кадре не хватает разве что баночки супа Campbell’s. Как известно, поп-артисты — большие любители поиграть с явлениями массовой культуры, беспощадно пошлыми и приземленными. Совсем как застолье домохозяйки Бланшетт. Ее молитва — это выдержка из манифеста американского скульптора Класа Олденбурга «Я за искусство», сочиненного в 1961 году. Сквозная мысль — искусство должно работать не только с возвышенными сюжетами, но и с приземленными. Ноухау Олденбурга — изображение бытового, прозаичного предмета в несоразмерно гигантском масштабе.

Панки и стридентизм

Что мы видим

Из благополучного американского пригорода мы переносимся в злачное местечко — гримерки британского панк-клуба. Кругом — пустые банки из-под пива, обжимающиеся парочки, дорожки запрещенных средств, — в общем, звенящая маргинальщина. Панкующая героиня Кейт Бланшетт пьяна и ей хочется поболтать. Она заводит тираду о логике, реальности мысли и — какой сюрприз — прощании с прошлым. Но бедняжку никто не слушает.

Цитата

«Прошлое мы оставляем позади, как падаль. Будущее отдаем на съедение хиромантам. Сегодняшний день мы берем себе».

Что все это значит

В этой сценке Розефельдт смешал сразу несколько движений: стридентизм мексиканского арт-критика Мануэля Арсе и креасьонизм левого чилийского поэта Висенте Уидобро. Арсе опубликовал свой манифест в 1921 году. Смешав положения уже знакомых нам дадаизма и футуризма с философией мексиканской революции, он, по сути дела, выдал не самую свежую мысль: надо жить сегодняшним днем. Креасьонизм, описанный Уидобро в манифесте 1912 года, — течение литературное. Поэты должны не ориентировать на реальный мир, а напротив, придумывать то, что в действительности не может существовать. Оба течения в философских кругах считаются маргинальными и малозначительными — недаром героиню Бланшетт никто не слушает.

Бизнесвуман и экспрессионизм

Что мы видим

В этой сцене нас ждет тусовка другого толка — в холеных интерьерах в скандинавском духе элегантная публика безмятежно попивает шампанское и поедает крохотные закуски. Героиня Кейт Бланшетт — миловидная бизнес-леди — готовится толкнуть речь о красоте и значимости наших чувств и эмоций.

Цитата

«Вместо того чтобы возводить соборы Христу, человеку или жизни, мы превращаем в соборы себя и наши чувства».

Что все это значит

Настал черед одного из самых жизнерадостных течений ХХ века — экспрессионизма. Бланшетт зачитывает своим изысканным гостям тезисы из шести текстов Василия Кандинского и Франца Марка, опубликованных в альманахе немецкого творческого объединения «Синий всадник». В их текстах нет практически ни слова о социальном кризисе (привет, ситуационисты), их заботит прежде всего способность человека равноценно использовать и внутренний, и внешний мир, а также изобретение новых форм: «Новые идеи воспринимаются с трудом лишь в силу их необычности. Как часто нужно повторять это положение, чтобы один из сотни извлек из него выводы, лежащие на поверхности?», вопрошает Марк в тексте с говорящим названием «Духовные сокровища».

Хореограф и флюксус

Что мы видим

Переносимся в театр — харизматичная дамочка-хореограф ставит сложный танцевальный номер, напоминающий кордебалет на подтанцовке у Леди Гаги. Но вместо практических указаний выкрикивает с немецким акцентом что-то про то, что искусство должно быть понятным даже дурачку.

Цитата

«Очистим мир от интеллектуальной, профессиональной и коммерческой культуры! Поддержим реальность без искусства, понятную всем народам! Не только критикам, но и дилетантам, и профессионалам».

Что все это значит

Настал черед флюксус — международного арт-движения 1950–60-х годов, куда входили художники Йоко Оно, Йозеф Бойс и Нам Джун Пайк, композитор Джон Кейдж и другие знаменитости. Главный принцип флюксуса — спонтанность. Поэтому любимые жанры его сторонников — хэппенинги, перформансы, уличные акции и театрализованные проекты. Среди прочего, Бланшетт зачитывает манифест хореографа Ивонны Райдер 1965 года, когда флюксус клонился к закату. Называется текст «Не манифест». Суть сводится к отрицанию клише: «Нет зрелищности, нет гламуру, нет эксцентричности» и так далее. Ведь наличие клише делают невозможной спонтанность.

Кукольник и сюрреализм

Что мы видим

Куклы — вещь загадочная и пугающая. Невольно вспоминается хоррор «Невеста Чаки». Коварный Розефельдт отправляет нас в студию кукольника — Кейт Бланшетт создает своего двойника и разговаривает с ним о силе сновидений

Цитата

«Когда же придет время логиков и философов-сновидцев? Я хотел бы находиться в состоянии сна, чтобы верить другим спящим… Не может ли и сон послужить решению коренных проблем жизни?»

Что все это значит

Сновидения? Конечно, речь идет о сюрреализме. Монолог Бланшетт скомпилирован из двух знаменитых манифестов Андре Бретона — 1924-го и 1929-го годов. Будущее искусства виделось Бретону и соратникам в побеге от реальности, работе с подсознанием и образами из сновидений — не обошлось без влияния дедушки Фрейда. К моменту публикации манифеста 1929 года Бретон вступил в коммунистическую партию, а потому попытался увязать теорию сюрреализма с социалистическими идеями. Вышло не слишком удачно — Розефельдт не зря проигнорировал в документалке эту сторону вопроса.

Телеведущая и концептуализм

Что мы видим

Вы не задумывались, почему манифестов 12, а ролей у Бланшетт на одну больше? Дело в том, что в предпоследней новелле актриса сыграла сразу двух героинь: телеведущую (холеную дамочку с агрессивной укладкой) и репортера под проливным дождем. Современное искусство — подделка, да и люди — тоже, вещает ведущая. Разные люди по-разному воспринимают искусство, вещает из-под зонтика репортер. Как-то так.

Цитата

«Идеи могут быть произведениями искусства. В концептуальном искусстве идея — это самый важный аспект произведения… Не важно, какую форму примет в итоге произведение искусства, важно, чтобы оно начиналось с идеи».

Что все это значит

Эта новелла — одна из самых остроумных. Речь в ней идет о концептуализме — искусстве идеи, а потому и сюжет наиболее хитрый. За основу беседы Кейт Бланшетт с самой собой взяли тексты 1960-х годов художника Сола Левитта. В одном из них он замечает: «Цель художника, занимающегося концептуальным искусством, — сделать свою работу интеллектуально интересной для зрителя, и при этом не затрагивающей его душу». Если упростить, то не стоит ждать от концептуальных произведений красоты и заманчивого сюжета, главное — задумка художника.

Учительница и кино

Что мы видим

Наше познавательное путешествие по истории искусства ХХ века иронично заканчивается в начальной школе. «Камера должна быть ручной», — говорит учитель Бланшетт одному первоклашке. «Оптические фильтры запрещены», — объясняет другому. «Фамилия режиссера не должна присутствовать в титрах», — наставляет третьего. А затем приводит бедолагам цитату из Жан-Люка Годара: «Не важно, откуда ты что-то берешь, важно, куда ты это привносишь».

Цитата

«Ничто не оригинально. Вы можете красть все, что находит отклик в вашем вдохновении и питает ваше воображение».

Что все это значит

Джулиан Розефельдт завершает свой фильм постулатами кинематографистов. Довольно логично, правда? В центре урока Бланшетт — выдержки из текстов пионера американского экспериментального кино Стэна Брэкиджа, щедро сдобренные высказываниями Вернера Херцога, Джима Джармуша и Ларса фон Триера. В центре идеологии Брэкиджа — отказ от сюжетности и эффект коллажа (отсюда учительское напутствие красть без стеснения). А завершается новелла одним из постулатов «Догмы 95», составленной Ларсом фон Триером в 1995 году: «Клянусь воздерживаться от проявления личного вкуса. Я больше не художник». Неужели искусство наконец-то освободилось от диктата идей и концепций?

Фото © Julian Rosefeldt / VG Bild-Kunst