Ананасовый суп и сорокалетний медведь: почему театр невозможен без реквизитора
Спектакль — это всегда немножко магия, ведь он способен на время перенести и зрителей, и актеров в другую эпоху, в другую страну. Поэтому и закулисье, скрытое от посторонних глаз, обладает для публики особым очарованием. Time Out заглянул в реквизиторский цех Малого театра, чтобы рассказать, кто помогает артистам создавать на сцене столь пленительные иллюзии.
Кладовая спектакля
Полки до потолка, уставленные разнообразными предметами — от самоваров и сервизов до искусственных цветов и жареной курицы из папье-маше. У двери — метлы, лошадка-скакалка и пара двустволок. В этой причудливой кладовой властвует реквизитор — человек, который отвечает за предметный мир спектакля.
В современном театре, когда действие разворачивается порой в совершенно пустом пространстве, его работа может быть не так заметна, однако если в классической версии «Гамлета» на сцене не окажется черепа, то знаменитый монолог о Йорике актеру придется опустить.
«У каждого спектакля свое место на полке. Но репертуар большой, всё, конечно, не вмещается, что-то лежит в коробках».
«Конечно, человеческий фактор случается, и мы можем забыть положить реквизит» — рассказывает Елена Лаврова, начальник мебельно-реквизиторского цеха филиала Малого театра на Большой Ордынке.
«Тогда начинается то, что я называю “белкой”, — мы бегаем, ищем нужный предмет и соображаем, кто из артистов сможет вынести его в следующей сцене. Что-то из ряда вон выходящее бывает редко, но нам все равно стыдно, и я, будучи главной, иду перед артистами извиняться. Такого происходить не должно».
В Малом театре реквизиторский и мебельный цех объединены в один, поэтому его сотрудники отвечают за всю сценическую обстановку, за исключением больших декораций. В штате сегодня работает 13 человек.
«В некоторых театрах есть ответственные отдельно за левую сторону и за правую — у меня такого нет, я считаю, что каждый сотрудник должен знать спектакль целиком и весь репертуар. А то вдруг кто-то завтра ногу сломает. У нас такое случалось, тогда штат был меньше, и нам двоим пришлось тянуть все на себе. Почти поселились в театре».
«Этот медведь играет в спектакле “Вишневый сад” — значит, ему скоро 40 лет. Сколько поколений прошло, составов сменилось, а он все еще на сцене».
При этом внутреннее разделение обязанностей всё же существует: мужчины-мебельщики занимаются крупными предметами, женщины-реквизиторы — более мелкими, например, посудой, которой в исторических спектаклях Малого множество.
«Я всегда смотрю, кто из новеньких как моет чашки. — рассказывает Елена. — В свое время я сама много чего не умела, меня даже наказывали за то, что неправильно отношусь. Нужно учиться, перенимать навыки. Сколько мы впитаем в себя энергетики этой внутритеатральной жизни, столько и сможем отдать».
«От нашей любви и внимательности зависит не только то, как долго реквизит прослужит, но и то, как пройдет спектакль. Ведь артистам неприятно будет взять грязный или сломанный предмет, да и в зале тоже могут это заметить».
Из-за зрителей же перестали использовать подписи и инвентарные номера: вдруг старинный стул упадет не той стороной и цифры маркером разрушат иллюзию? Поэтому главное качество реквизитора — память.
Раньше все предметы спектакля и их перемены записывали в специальные тетради, сейчас же часто просто фотографируют. Елена против этого: «Однозначно только записывать. Чтобы четко знать про каждую сцену, что и где лежит. Иначе в голове не отложится. Сейчас у всех с памятью беда, а в нашей профессии она просто необходима, особенно зрительная».
Антикварная мебель и спасенная вешалка
Как только начинается работа над новым спектаклем, реквизитор подключается почти сразу же, подбирая реквизит для репетиций. Потом приходит художник — с ним обсуждается, что можно взять из списанных спектаклей, а что нужно купить или заказать бутафорам.
Использовать реквизит из постановок текущего репертуара категорически запрещено, так как театр часто бывает на гастролях. Когда спектакль снимается, предметы из него или списываются, или уходит в «запас» на хранение в Нагатино, где находятся склады и мастерские Малого театра.
«Наш основной репертуар — Островский, Чехов, другие классики. Поэтому много старой, даже антикварной мебели — например, в спектаклях “Бешеные деньги” или “Волки и овцы”. Ей лет сто, не меньше. Представляете, сколько энергетики в этих вещах? Эта мебель числится на балансе Департамента культуры, раз в два года приезжает проверка и заключает, можно ли ее использовать или уже нужно списать для сохранности».
«Конечно, мы, в свою очередь, бережем, как можем, и если вывозим, то сто пятьдесят пять чехлов надеваем и пленкой заматываем, чтобы не дай бог чего не случилось. Много и просто старой мебели — той, что покупалась или изготавливалась еще в советское время. Иногда и зрители наши нам что-то историческое приносят, например, посуду или подсвечники».
«Мы даем этим вещам вторую, третью, четвертую жизнь. Я сама недавно вешалку спасла: стояла возле помойки, а я решила, что нам такая обязательно пригодится».
Суп из ананасов
Принято считать, что из цехов ближе всего с артистами общаются костюмеры, ведь у них прямой доступ «к телу». Но и реквизиторы должны быть коммуникабельными и выстраивать с труппой хорошие отношения, знать привычки актеров и обеспечивать им комфортное существование на сцене.
Проявляется это, например, в выборе еды, использующейся во время действия, — ее в театре принято называть исходящим реквизитом. Одни любит пить зеленый чай, другие черный, кто-то предпочитает ржаной хлеб, кто-то белый — его, впрочем, на сцене едят редко из-за опасности закашляться. В остальном, чего только не ставят на стол во время спектаклей: колбаса, сыр, яблоки, помидоры, огурцы, вареные яйца, жареное мясо, орехи, апельсины, мандарины, виноград.
«Многие, кто не знает, спрашивают: “Это вы столько выпили?” Нет, конечно! Просто мы собираем те бутылки, которые точно пригодятся. Иногда сами что-то интересное находим и покупаем, часто артисты приносят».
При этом не всегда сценическая еда является тем, чем кажется. Наливки — красный чай из шиповника, коньяка — черный чай, шампанское — подкрашенная газировка или, если нужен эффект хлопка, детское шампанское. Бывают и более экзотичные замены:
«В спектакле “Дети Ванюшина” по тексту герои едят суп с потрошками, вместо него мы используем резаные консервированные ананасы и разводим водой. А когда нужен просто бульон — наливаем зеленый чай».
Как стать реквизитором
Специального образования у реквизиторов нет: в эту профессию приходят обычно либо сразу после школы, либо перепробовав себя в других сферах и получив иногда даже два высших.
Обычно попадают по знакомству. Никаких особенных навыков кроме аккуратности и открытости здесь не требуется, но нужно понимать, что работа за кулисами всегда предполагает ненормированный график, занятость в выходные и праздники, поэтому без непроходящей влюбленности в театр тут не обойтись. И даже если человек решает сменить профессию, чаще всего через какое-то время возвращается обратно: мало какая пограничная сфера может соперничать с театром в том, что касается небанальности повседневных задач и общения с творческими людьми.
«Я вообще по образованию товаровед. — рассказывает Елена. — В театр меня привела в 2000-м подружка, но не сюда, а в артистический буфет Основной сцены. Я проработала там полгода, а потом пришел начальник электротехнической службы и позвал меня к себе, так что я на пять лет стала осветителем. Потом освободилась должность начальника реквизиторского цеха, а я была активная, правильная — ну меня и пригласили на это место. Честно сказать, первые месяца два я думала отказаться: вся работа была тогда сдельной, документов приходилось заполнять страшно много. Одна писанина. Но потом пообвыклась. И вот уже 13 лет здесь. Это моя семья, это мой дом».
«Свою работу я очень люблю. Кажется, давали бы мне на хлеб, я бы тут и бесплатно работала».
Фотограф: Михаил Харин