Рецензия на фильм «1917»

Но самое ужасное, что предупредить смертников и отменить бесполезную бойню почти невозможно: немцы перерезали провода и связь не работала. Тогда генерал (Колин Ферт) посылает в обреченный батальон двух младших капралов: Блейка (Дин-Чарльз Чэпмен) и Скофилда (Джордж Маккей). За восемь часов они должны перебраться через линию фронта противника и по вражеской территории добраться до своих. Это, конечно, самоубийство чистой воды, но генерал уверен, что парни дойдут. Ведь у одного их них есть личная мотивация: во Втором Девонширском батальоне служит лейтенант Блейк — старший брат одного из капралов, который точно погибнет вместе со всеми, если атаку вовремя не остановить… 

Военный шедевр Сэма Мендеса «1917», получивший десять номинаций на премию «Оскар», еще не успел выйти в прокат, а на форумах уже тесно от бурлящего негатива. Возмущаются, как правило, «знатоки» жанра: мол, что это за военное кино, в котором нет ни крупных баталий, ни столкновений «стенка на стенку», а вместо милого сердцу экшена в кадре лишь два капрала, которые просто бредут куда-то из точки А в точку Б. Впрочем, с тем же успехом Мендеса можно обвинить и в отсутствии пафоса: на экшен или героику режиссеру было в равной степени наплевать. Он действительно снял фильм, в котором по масштабам военного времени практически ничего не происходит. Ну, бродят два растерянных парня по окопам Первой мировой — и что с того?  

Но штука в том, что мы бредем вместе с ними. Вместе с ними толкаемся по траншеям, продираемся через колючку, спотыкаемся о трупы. Вместе с ними оказываемся в какой-то запруде, в которой мертвых солдат больше, чем рыб и кувшинок. Мы смотрим на войну глазами друзей-капралов, но видим ее так близко, как, кажется, не видели никогда. И за это спасибо эффекту присутствия — такому мощному, что, как говорится, «старожилы и не припомнят». Частично он возникает из-за того, что мы идем через фильм в реальном времени: «1917» снят как бы одним кадром, без монтажных склеек. На самом деле, это, конечно, не так: склейки есть, хотя мы их почти не видим, но расстояние между ними и в самом деле огромное (по семь-восемь минут и даже больше).  

Прием этот, конечно, не нов: зрители даже с самым минимальным багажом сразу же вспомнят «Бердмана» Алехандро Иньярриту или «Русский ковчег» Александра Сокурова (снятый и вовсе без склеек). Но именно этот прием дает возможность рассмотреть в деталях окоп и почувствовать вонь от гниющих трупов (причем это нисколько не преувеличение: глядишь на рой мух, вертящихся возле мертвого тела, на крыс, которые из-под него вылезают — и возникает иллюзия, из-за которой хочется зажать нос руками). Не менее значима и операторская хореография Роджера Дикинса: подвижная камера и внутрикадровое движение, которые «работают» в паре (то есть очень активно взаимодействуют друг с другом). Благодаря этому фильм получает тревогу, нерв и динамику, а некоторые эпизоды даже заставляют вспомнить «танцующую» камеру венгерского гения Миклоша Янча — непобежденного мастера долгих планов.  

Поражает и работа художников-постановщиков: по пальцам можно пересчитать фильмы, в которых военные детали и антураж воссоздавались бы с такой кропотливостью. Впрочем, все это не имело бы ни малейшего смысла, если бы не главное: Сэм Мендес снимал не военный аттракцион, а мощное антивоенное кино, лишенное дидактики и псевдогероических испражнений. С одной стороны, «1917» — плоть от плоти романов Ремарка (с его шедевром «На западном фронте без перемен» у фильма есть даже небольшие сюжетные пересечения), с другой — это очень личная история. Сэм Мендес говорил о том, что история «хождения двух капралов» близка к реальной: его дед, воевавший в Первой мировой, получил почти такой же приказ. И эта личная вовлеченность, личное авторское присутствие чувствуется постоянно: не важно, бредут ли герои через вишневый сад или лезут через колючую проволоку в воронку с трупами. А еще фильм Мендеса буквально кричит о том, что хаос войны все-таки можно остановить — хотя бы на один единственный день.