«Золотая маска»: еще 7 спектаклей, которые нельзя пропустить

Название оправдывает и неправильную форму спектакля, и его сложное с нескончаемыми знаками и смыслами содержание. На сцене проносится чуть ли не вся история мировой культуры: кадры из «Ностальгии» Тарковского и «Забриски Пойнт» Антониони, музыка Перселла и Генделя, образы Энди Уорхола и Жанны Д’арк. Это внутренний мир художника – человека-барокко, неправильного человека, по словам режиссера Кирилла Серебренникова, полный возвышенной свободы, которой его в каждую минуту могут лишить.

Режиссер Вика Привалова тщательно отобрала реальные истории о взаимоотношениях мам и детей. И мозаику из них каждому зрителю, а точнее слушателю, придется собрать самостоятельно. Режиссер оставляет слушателей с чужими личными переживаниями один на один. Вооружившись смартфоном и наушниками, каждый сам выбирает свой маршрут по выставочному пространству. Объекты из детства, каждый из которых связан с одной из историй, создают атмосферу, знакомую с юности. С ними можно делать все, чего нельзя в обычных музеях: трогать, ложиться, забираться внутрь и даже есть. А еще можно оставить записку маме и написать ей то, что так давно хотелось сказать, но отчего-то не получалось.

Дмитрий Крымов превратил роман Толстого «Анна Каренина» в театральный калейдоскоп и назвал именем сына пострадавшей от любви и несправедливости женщины. Но это обманка, мальчик Сережа – совсем не главный герой, и вообще он кукла, непослушная, озорная, вся в мать. Анна в исполнении хрупкой Марии Смольниковой – женщина-катастрофа: у нее все валится из рук, взрывается, проливается и улетает ввысь. Даже плафон, висящий в зрительном зале, не выдерживает ее энергии. Как и всегда у Крымова, не спектакль, а парад аттракционов, не останавливающийся ни на минуту, но в котором есть место и для настоящей трагедии.

Как известно, Виктор Рыжаков чувствует и умеет работать с драматургией Ивана Вырыпаева, как никто другой. И на этот раз он снова подтверждает эту аксиому. В пьесе совсем нет действия и есть лишь вкрапления диалогов. Десять мировых мыслителей собрались в Копенгагене для того, чтобы решить проблемы Ближнего Востока. Десять монологов о мировом зле, которые скатываются в рассказ о себе и своих личных проблемах. Десять мнений, субъективных и никак не могущих быть объективными. И десять блестящих актеров, не звезд, а целых галактик, которым не нужно что-то делать специально, чтобы удерживать внимание зрителей.

В основе документальной оперы – рассказ служащего электростанции в самом центре Москвы, которая сейчас реконструируется в новый культурный центр. Сама же опера проходит в «Бастилии» – башне Московского энергетического института с пандусом вместо лестницы и лифтами непрерывного действия без дверей. Зарифмованное Андреем Родионовым интервью бригадира энергетиков Ильи Власова режиссер Всеволод Лисовский превратил в настоящее священнодействие. Зрители медленно следуют за перформерами и певцами вверх по спирали, чтобы пройти путь человека, который каждый день проверял исправность оборудования электростанции.

Наверняка бы и сам Антон Чехов высоко оценил эту версию «Чайки». Полуторачасовой спектакль-променад под открытым небом – погружение не только в мир усадебной жизни Аркадиной и ее сына, но и русской тоски, такой же бескрайней, как простирающиеся вокруг поля. Пейзажи помогают пьесе так, будто ее и задумывалось играть в экстерьерах. Закатная туманность добавляет драматизм тайному свиданию Тригорина с Ниной. Глубокое темное небо и уличные огни украшают и без того излучающую богемный шик поющую Аркадину. А свежий воздух дурманит зрителей точно так же, как театр околдовывает Заречную и превращает ее в чайку.