Мужские увлечения: от готовки до мейкапа

Социолог, обожает готовить

Как все начиналось

Прежде чем начать готовить, я какое-то время проработал в ресторанном бизнесе. Сначала у знакомого ресторатора, который специализировался на мясе, пасте и специях (позже — один из создателей гастрономического квартала «Депо Москва»).

С этого мой путь и начался — тогда я полюбил кухню с точки зрения науки. Потом занимался продажей оборудования, организацией точек в Москве. До этого я к плите не притрагивался вообще. Как и в любой постсоветской семье, хозяйкой кухни у нас считается мать, отец может сделать разве что пельмени с сосисками. Я решил по его стопам не идти. Вначале было трудно: еда часто пригорала, приходилось начинать по новой. Зато сейчас могу спокойно оставить блюдо на плите, прекрасно зная, что с ним будет через 5 минут.

Про готовку

Готовка — это настолько интимный процесс, что для меня он сравним с сексом. Обычно, если кухня свободна, я готовлю то, что мой организм хочет в данный момент. Если жестко ограничен по времени, то лучше выберу что-то простое вроде яичницы, но сделаю хорошо. А если в запасе два-три часа, то сначала посмотрю рецепт, схожу в магазин, еще раз сверюсь с рецептом (чтобы точно все усвоить) и только потом приступлю к готовке.

Поскольку я до сих пор живу с родителями, у меня часто возникают споры с матерью: кто и что будет готовить. Ей нравится то, что я делаю, но совершенно не устраивает, как я это делаю. В плане готовки я щепетилен, а вот в плане того, какой остается кухня после меня — уже не очень. Я не против того, чтобы убираться, но у меня в голове есть четкий регламент: сначала приготовил, потом поел, затем убрал. У матери немного наоборот: приготовил, убрал, поел.

Я не люблю готовить для себя, так как очень непривередлив в еде. Зато когда у меня дома гости или я сам к кому-то иду, то всегда стараюсь занять на кухне главенствующую роль. Единственное, что делаю редко — десерты. В этом конкурсе я до сих пор не могу превзойти мать, так как, в отличие от нее, не пекарь по образованию.

Про своих кумиров

Не люблю Instagram и его «рецепты за три секунды». Мне тяжело вникать в процесс в таком скоростном режиме. Готовка — дело детальное, ее надо изучать. Регулярно подписан только на Константина Ивлева из «Адской кухни», но он ведет скорее шоуменский аккаунт — рецептов там особо нет. Еще слежу за каналом Виталия Истомина (шеф-повара ресторана «Сахалин» — прим. ред.), хотя он делает довольно простые вещи. Разумеется, не могу не вспомнить Гордона Рамзи и Сталика Ханкишиева — это если из совсем известных

Про восприятие окружающих

В моей компании про свое увлечение я могу говорить только с женщинами, однако не сказал бы, что меня это сильно смущает. Например, у меня есть традиция созваниваться с лучшей подругой и обсуждать, что я приготовил сегодня или что планирую сделать завтра. Есть еще знакомый парень, который испытывает любовь к готовке, но в моем окружении он один такой, кого я знаю лично.

Как ни странно, от парней касательно своего увлечения я комментариев почти не получаю. Но постоянно слышу от женщин: «Серьезно, ты любишь готовить?» Меня это всегда поражает: я считаю, что если ты не можешь накормить себя и свою семью, это неправильно. Надо иметь хотя бы базовый навык в этой области.

Про стереотипы

В бытовом плане сегодня трудно найти мужскую привычку, которая бы реально осуждалась обществом. Мое поколение ломает эту грань уже сейчас, а когда нам будет по сорок лет и больше, в массовом плане шаблоны просто исчезнут. И это классно! Потому что это в первую очередь вопрос о личном счастье, а не о долге перед обществом. Конечно, останутся люди, которых воспитывали в максимально традиционных ценностях: отец лупит ремнем, мать — готовит и шьет. Но и это изживет себя через одно-два поколения.

Кто такой мужчина

Бонус — меню для читателей:

• Закуска: брускетта с уткой и мандарином под брусничным соусом, подается с аперитивом
• Первое: наваристый грибной суп с чесночными гренками
• Второе: стейк с карамелизованными овощами (делается легко, но всегда вкусно!)
• Десерт: классический тирамису

Насим Рахманов, 18 лет

студент РЭУ им. Г. В. Плеханова, факультет рекламы и связей с общественностью, в детстве коллекционировал кукол

Как все начиналось

Я рос в семье женщин — с мамой и сестрами. Отец часто бывал в командировках, поэтому его я видел редко.

В Душанбе, где прошло мое детство, отношение к гендерным ролям чаще всего было стереотипное — все четко делилось на голубое и розовое.

Когда мне было шесть или семь лет, я увидел в магазине куклу, которая меня очень сильно зацепила. Я подумал: «Вот круто, буду в нее играть вместе с двоюродной сестрой». Бабушка дала мне деньги (не спрашивая, на что), и я ее купил. Мама посчитала это нейтральным — ну играется ребенок и все, а вот старшая сестра отреагировала резко. Сказала, что куклы для девочек. В тот момент я впервые почувствовал вину.

Одним из таких был сын Человека-невидимки, Инвизи Билли, с кем я видел свое максимальное сходство. Наш стиль был в чем-то схож, к тому же я всегда хотел иметь способность исчезать в любой момент. Попытки упросить отца купить мне Инвизи Билли были тщетны, так как он не понимал, зачем его четырнадцатилетнему сыну кукла, причем такая нестандартная.

 

Однако мне удалось самостоятельно скопить немного денег, и тогда встал выбор был между Сиэлем, персонажем из аниме «Темный Дворецкий», и Инвизи Билли, но на последнего мне не хватало. Тут мне помогла мама, и с ее помощью я все-таки заполучил заветную фигурку.

 

У папы это вызвало противоречивую реакцию, потому что Инвизи Билли не был типичной куклой: у него была голубая кожа, челка и крашеные волосы. В результате я получил поток критики со стороны отца по поводу бессмысленной траты денег на такую бесполезную и «страшную» вещь.

Это очень сильно меня ранило. Я чувствовал себя настолько виноватым, что несколько дней думал о том, чтобы вернуть Инвизи Билли обратно в магазин — но, к счастью, не сделал этого.

Time Out тоже любит аниме:

5 отличных полнометражных аниме

6 идей, чем заняться фанатам Миядзаки в феврале

Гулливер, детективы и Томас Манн: литературные загадки в фильмах Хаяо Миядзаки

Про увлечение брендами и жизнью звезд

Коллекция кукол у меня не очень большая — всего три штуки, если быть точным. Сегодня все они пылятся на полке. Есть подруга, с которой мы обсуждаем новинки в кукольном мире, но я уже воспринимаю их не как кукол, а скорее как новый продукт на рынке, который можно оценить: цепляет или нет, какой несет посыл и т. д.

Помимо этого я интересуюсь жизнью звезд, освещением ее в СМИ. Смотрю шоу «Семейство Кардашьян» и показы Victoria’s Secret. В последних мне нравится эстетика, как они совмещают музыкальную часть с показом, каких звезд приглашают. Многим это непривычно. Недавно на занятии я рассказывал про глянцевый журнал, и преподавательница на это среагировала: «Ой, такой брутальный парень и взял такую тему», — хотя для меня это просто тема доклада.

Про буллинг

И мама, и сестра переживают, что я снова могу стать жертвой буллинга, как в средней школе. Тогда это происходило как раз потому, что я вел себя не так, как сверстники: например, для меня были неприемлемы те вульгарные и пошлые поступки, которые мальчики в этом возрасте позволяют себе по отношению к девочкам. Я помню, как мою сестру один раз облапали в школе, и это было ужасно. Я понимаю, что это была своего рода игра, типа «дернуть девочку за косичку», но мне это все равно казалось диким. Да я и сейчас не могу себе такого позволить.

Буллили за то, что я слушал попсу — каким бы абсурдным это ни казалось, — за крашеные волосы, вещи с черепами и стразами. Все это считалось нестандартным. Сыграло роль и то, что я всегда находился в обществе девочек: это породило слухи, пошли обзывания, обвинения в гомосексуальной ориентации. Сейчас эти люди, когда мы собираемся вместе и вспоминаем детство, жалеют о своем поведении и не могут объяснить, почему они так делали. Я же благодаря правильным людям смог преодолеть барьеры, с которыми боролся несколько лет, и полюбить себя.

Про эмоциональность

Родители знают, что я мягкий человек — например, могу поплакать над фильмом. Раньше я стыдился, что кто-то может увидеть мои слезы, а сейчас понимаю, что это мои эмоции и в них нет ничего плохого. Наоборот, если я показываю эмоции, значит, я что-то чувствую.

Мужчины испытывают сильное общественное давление. Мы не можем показывать эмоции перед девушками, потому что они решат, что мы слабые, — это навязывается нам с детства, диктуется в школе. В результате многим из моих знакомых парней некомфортно демонстрировать эмоции. В этом плане европейцам легче. Взять хотя бы итальянцев, для которых эмоции —дар вне зависимости от того, мужчина ты или женщина. В Италии, конечно, тоже есть представители консервативных взглядов, но публично каждый может быть тем, кем хочет. Там это выбор каждого, а здесь ты все равно всегда думаешь о том, как тебя воспримет общество.

Про гендерные нормы

Ни тогда, ни сейчас я не делил мир на «женский» и «мужской». Например, именно папа научил меня шить, когда у меня однажды порвались носки, и некоторое время после этого я увлекался шитьем.

Если человеку комфортно, если никто не заставляет его и не принуждает (в том числе общество в целом) — это идеальная ситуация. Если девушке нравится готовить, заботиться о своем муже, то неправильно обвинять ее в стереотипном поведении. Ее никто не принуждает, она делает это искренне и становится от этого счастливее. И наоборот, если гетеросексуальный мужчина красит ногти, потому что так он чувствует себя лучше, никто не имеет права указывать ему, «по-женски» это или нет.

инженер-майор, последние 5 лет занимается вязанием

Как все начиналось

Я очень боюсь летать, а моя работа как раз связана с поездками по разным военным частям. Нас возят не гражданскими, а военными самолетами, и в них летать еще страшнее. А главное, нам нельзя пить, когда мы в командировке.

Как-то во время пересадки на военном аэродроме в Тель-Авиве у меня начинается истерика. Коллега из израильской армии, находившийся рядом, говорит: «Выпей». Отвечаю: «Нельзя». Тогда он предлагает: «Повяжи». Переспрашиваю: «В смысле?» Отвечает: «Отлично помогает вязание». И вдруг этот персонаж — здоровый, черная борода, в полной военной выкладке — достает из бронежилета розовые пиньеточки и говорит: «Я вот дочке вяжу». Было ощущение, что в тот момент умилился весь аэропорт.

Я эту ситуацию воспринял как прикол. А поскольку чувство юмора у меня нормальное, подумал: почему бы не попробовать. Ходить к психологам мне не хотелось (хотя, говорят, они отлично решают подобные проблемы) — вместо этого взял простейший самоучитель, пряжу, спицы и начал вязать. Понятно, что в первые месяцы это не успокаивает ни хрена, наоборот, только больше стрессуешь. Но где-то месяца через три, когда я вошел во вкус, это дало свои плоды. Сейчас я сажусь в самолет, достаю пряжу, концентрируюсь — и даже не замечаю, как мы взлетаем. Более того, как оказалось, у моего папы по молодости было схожее хобби: он вышивал. У него, как и у меня, очень вспыльчивый характер, и он таким образом успокаивал себя.

Про заказы

Instagram как инструментом продвижения я не пользуюсь, у меня больше продаж по рекомендациям. Например, бывшая коллега пришла на работу в связанном мной шарфе, ее коллеги это увидели и заказали у меня накидку. Потом эта же знакомая пришла домой — шарф увидела дочка и захотела себе кардиган. Пошли они с этим кардиганом гулять на детскую площадку, там мамочки: «Ух ты, хотим такой же!» Вот так по цепочке и идет. Настолько, что у меня все заказы расписаны в книжке.

Правда, есть такая вещь, как синдром самозванца: мне могут сколько угодно говорить, что я классно вяжу, но мне самому всегда будет казаться, что я делаю это недостаточно хорошо. Поэтому я не могу брать с людей много денег. Заказчики за свои деньги как минимум покупают материал. Если много пряжи и, соответственно, работать сложнее и дольше, такая работа оплачивается выше.

Про традиции

Если я приезжаю куда-то, где раньше не был, обязательно покупаю в местном магазине пряжу, вяжу и дарю эту вещь друзьям с фотографиями из этого места. Если же работа трудоемкая и занимает несколько месяцев, за которые я успеваю побывать в разных местах, то и количество фотографий увеличивается. Получается такое путешествующее изделие. Люди очень умиляются, когда вместе с вещью получают фото какого-нибудь клуба в Берлине, где на заднем плане пробегают люди в латексе — и я с пряжей сижу.

Другая традиция — вязать в барах и на музыкальных мероприятиях. В июле был один фестиваль в Москве, хороший рейв европейского уровня. Мы с моей девушкой, как старые рейверы, туда пошли. После того, как нагулялись, сели на диванчик, она достала комикс, я — пряжу. В результате ни один человек не мог пройти мимо: либо останавливались и просто смотрели, либо фотографировали.

Про вязальщиков и вязальщиц

Вяжущих мужчин в нашем сообществе, конечно, очень мало. Бывает, собираемся на прогулки, в кафе, театры, и из десяти человек девять будут, скорее всего, женщины. Поначалу мне удивлялись, но всегда относились адекватно. Вдобавок в нашем коммьюнити сильный разброс возрастов, так что переплетаются еще и культурные коды — каждому есть, чему поучиться. Когда мы изучаем какую-то новую технику, ко мне относятся с большим терпением — все-таки у меня не такие гибкие пальцы, как у девушек. Но в целом держусь на общем уровне.

Про реакцию окружающих

Как ни странно, когда я говорю человеку, что вяжу, многие вспоминают технику шибари — это такая околосексуальная практика, связанная с эротическим бандажом. Вот и моя девушка на первом свидании спросила: «В смысле вяжешь — веревками?»

Я уже привык, что если вяжу в транспорте, меня могут спутать с девушкой — особенно после того, как волосы покрасил. Со спины, да еще и в верхней одежде сложно угадать мое телосложение. Хотя сейчас в общественных местах на меня реагируют намного проще, чем пять лет назад: помню, как-то ко мне подошел гоповатого вида молодой человек и завел байду про «бабское занятие», но как только я встал в полный рост, он ретировался.

Многие знакомые задают вопросы. Я читаю им лекцию о том, что вязание на самом деле изобрели рыбаки, чтобы вязать сети, отчего уже потом пошло вязание одежды. Что во многих народах есть традиция — мужчины сами вяжут или шьют себе вещи. Что гендерное определение различного вида ремесел началось исключительно с течением времени: допустим, гончарами всегда считались мужчины, потому что это был тяжелый труд, а с вязанием нужно много времени и усидчивости, чем в прошлом чаще обладали женщины, так как мужчины большую часть дня проводили на охоте.

Про отношение сослуживцев

Я не кадровый военный, а работаю на армию — выполняю заказы министерства обороны. У меня есть звание, которое определяет уровень допуска, но при этом я не обязан все время ходить в форме, да и во всем остальном достаточно свободен. В части к моему увлечению относятся спокойно. Старшим по званию без разницы, чем я занимаюсь, а младшие, даже если что-то и думают, напрямую сказать об этом не могут — субординацию все-таки никто не отменял.

Чем хороша армия, там любопытство — крайне редкая черта. Если человек вяжет, значит, ему либо хочется, либо приказали. И в том, и в другом случае приставать с оценочными суждениями никто не станет.

Про гендерные стереотипы

Надо понимать, что гендерные стереотипы, во-первых, очень старомодны, а во-вторых — тормозят нас. Любое новое умение или действие развивает человека. В любом из нас может крыться шикарный вязальщик или повар, надо лишь не бояться открыть себя с новой стороны. Летом, например, я часто хожу в килте — это красиво, удобно и комфортно.

Запреты могут строиться на каких-то адекватных и четких параметрах: воровать плохо, убивать плохо. Все остальное — это вопрос личных границ, которые у каждого в голове. Если я вяжу и никому не мешаю — не тыкаю спицей в людей и не душу их леской — то кому какое дело. Свои реакции я хорошо знаю, а то, как реагируют другие люди, это их зона ответственности. Пока это не касается безопасности меня и моих близких, они могут хоть на голове ходить — мне, по сути, будет все равно.

* Имя изменено по просьбе героя

фотожурналист, путешественник, автор YouTube-канала BadPlanet, носит бирманские юбки

Как все начиналось

По профессии я журналист, делал статьи для Discovery и National Geographic, в связи с чем много ездил по миру и часто попадал в непростые ситуации: то военные плены, то инфекционные болезни.

Такая же история случилась около пяти лет назад в Мьянме. Я оказался в регионе, где была проблема с мусульманами и предпринималась попытка подавления ислама. Иностранцам тогда запрещено было оставаться ночевать у местных — для нас существовали специальные авторизованные отели. У меня же была навязчивая идея переночевать в буддийском монастыре — по дороге их попадалось достаточно много. Как-то поздно вечером в одном из таких монастырей я встретил монаха. Языком жестов объяснил, что ищу ночлег — он меня впустил.

Через какое-то время появился молодой мужчина и сказал: «Я из полиции и шел за тобой все это время. К сожалению, мы должны конвоировать тебя в участок». Как оказалось, в Мьянме слежка за иностранцами — нормальная история. Перед уходом мне дали помыться и привести себя в порядок. А в качестве сменной одежды монах выдал мне фиолетовую юбку — лонджи, или сарунг. Так меня в ней и забрали в город.

Про преимущества юбок

Фактически лонджи — это не юбка, а национальная одежда в виде куска ткани, который оборачивается вокруг талии. Бирманские мужчины даже ходят в ней в офис: пиджачок, рубашка и вот эта штука вокруг ног. Но когда приезжаешь в Москву, это воспринимается совсем по-другому. Я долго не решался выходить в лонджи на улицу, хотя дома ношу каждый день. В первую очередь, это очень удобно и свежо. Будто вышел в полотенце из душа.

Даже зимой в -20°C я выхожу на балкон в этой штуке. Как и в случае с юбкой, при отсутствии ветра тепло из-под лонджи не уходит, поэтому даже несмотря на морозы минут десять простоять можно.

Все изменилось этим летом. Моя девушка поехала в Мьянму, и я заказал ей сразу несколько лонджи: парадную с золотистыми полосами, оранжевую в клетку и черно-фиолетовую в клетку. Все очень круто мне подошли. А вместе с белыми, как теперь модно, кроссовками сочетается вовсе идеально и со стороны смотрится практически как штаны. После чего я решил — надо выходить на улицу.

Был июнь, жара, многие прохожие стали подходить, интересоваться: где взял? У тебя же все там проветривается? Мужики сразу понимают! Но все же прогулка по городу по-прежнему немного напрягает. Вроде и в Москве живешь, а все равно сидит в голове мысль: «Вдруг кто-то сейчас в спину закричит?» При этом, как и в любой моде, ношение лонджи для меня — это демонстрация моей личности, часть моего внутреннего почерка. Как сознательный протест против гендерных шаблонов я никогда это не рассматривал.

Про гардероб

Проблема мужчин в том, что мы должны носить в основном одинаковые вещи. На запрос «что надеть парню» есть два популярных ответа: худи и треники либо джинсы. Мне же хочется фьюжна, индивидуальности.

Сам факт наличия юбки для мужчин позволяет индустрии экспериментировать над мужскими моделями в надежде на то, что их аудитория будет это покупать. С нуля никто не хочет продавать — рынка нет, его нужно сформировать. Конечно, есть шанс выйти победителем, но есть и риски. Поэтому всем удобнее входить в рынок на волне. Начнется волна юбок, все тут же начнуть делать и продавать юбки.

Сейчас у меня две юбки повседневные, одна — выходная, одна — домашняя, одна синтетическая из Индонезии (на ней классный узор, но она такая толстая, что ходить в ней нереально) и моя старая, оставшаяся от монаха. Со временем она поизносилась, и теперь я храню ее как реликвию.

С носками юбку я бы носить не стал, получится как шлепки с носками. Трусы в идеале тоже лучше не надевать — можно завернуть лонджи так, что оно будет сидеть надежно. Впрочем, если не хочешь вдруг остаться без трусов посреди Москвы, лучше все же надеть.

Про макияж

Помимо истории с лонджи я еще люблю подводить глаза черным карандашом в стиле «смоки-айс». Иногда крашу ногти черным лаком. С кольцами, бижутерией и черной одеждой очень круто выглядит! Не как Вилле Вало, а скорее как арабы, которые подводят глаза сурьмой — они делают это деликатно. А самое главное, что это сексуально и нравится девушкам.

 

Мой круг общения не такой, чтобы стали меня буллить за мои увлечения. Единственное — если кто-то на улице подойдет. Но пока такого опыта не было. Мне кажется, когда люди видят меня с подведенными глазами, у них в голове возникает диссонанс: «вроде нормальный мужик, а глаза накрашены». Но спросить неловко.

Про деление на «мужское» и «женское» в одежде

По мне, дизайн и фасон одежды может быть унисекс. Например, кружевное может находиться в мужском отделе. Или взять то, что делает Гарри Нуриев — у него на мужчине может быть и облегающее, и кружевное. Но отделы, в моем понимании, все равно должны сохраняться, просто потому, что на меня большая часть женской одежды не налезет. Хотя, возможно, тут уже во мне говорят сложившиеся стандарты.

Проблема стереотипов — это еще и следствие деятельности индустрии. Когда-то появилась рекламная кампания, разделившая розовое и синее по гендерам. До этого никакой дифференциации не было, а сейчас благодаря рекламе эта абсолютно искусственно созданная штука навсегда вошла в сознание общества. Поэтому я чуть больше доверия испытываю к людям, которые могут одеться нестандартно. Это значит, что у них есть какое-то внутреннее чувство свободы, и меньше шансов, что они окажутся двуличными в общении.

Про гендерные стереотипы

Думаю, в скором времени людям реально станет проще с этим. Сегодня мы все еще пытаемся группироваться по взглядам, это базовая психология — поэтому есть левые и правые, фанаты «Спартака» и фанаты «Локомотива». Зачастую главные доводы одних в этом споре базируются на том, чтобы гнобить других.

специалист автомобильного страхования, увлекается визажем и женской хореографией

Как все начиналось

Честно говоря, визаж и мейкап для меня — как увлечение, хобби и какая-то стезя для заработка — не всегда был очевиден

Я понял, что мне это интересно, года два назад, когда еще учился в университете. Там у нас постоянно были мероприятия, где нужно было накрасить студентов — загримировать под персонажей фильмов или мультфильмов. Так тихой сапой я дошел до мейкапа. Начал пробовать, понравилось, и вскоре втянулся.

Куклы и мода с детства меня интересовали явно больше, чем машинки и мальчиковые игры вроде стрелялок. Мне нравилось рисовать, особенно женских персонажей: придумывать для них разные костюмы, образы. Меня никогда не пресекали в этом. Могли задать вопросы: почему только девочки, почему не мальчики или пейзажи — это, конечно, угнетало, но не пересекало каких-то допустимых границ. В детстве было желание сделать все вокруг лучше, красивее. Наверное, поэтому я любил причесывать сестру, маму, друзей и подруг.

Про визаж

На данный момент я офисный планктон, работаю в страховой компании с 9:00 до 18:00, 5/2. Мейкапом и визажем трудно заработать, пока ты не вложишь в это много денег и усилий, поэтому сейчас я занимаюсь им только в формате фриланса: работаю на лукбуках, фотосъемках, танцевальных фестивалях. Параллельно откладываю средства с основной работы на портфолио. Есть, конечно, более устойчивые варианты: работать в салоне или в магазине, но лично мне это неинтересно.

Всегда был какой-то блок в восприятии у родителей и близких, что визаж — это слишком женское занятие, что это «грех, зло и плохо для мальчика». Но когда это окончательно меня увлекло, я стал это перебарывать: ходить по косметическим магазинам, смотреть товары, тестировать. На тот момент я уже начал краситься повседневно (раньше это были сугубо выступления или мероприятия). Затем прошел курс у преподавателя, получил сертификат и стал набивать руку на друзьях и моделях. Время от времени меня звали на клиентские заказы: накрасить на вечера, дни рождения, свадьбы и т. п. Тогда же начались первые съемки.

Я стал больше откладывать денег, закупился собственным кейсом: кисти, косметические товары. Мне это нравилось, и меня поддерживали друзья, но дома я не хотел особо распространяться. Был случай, когда перед приходом гостей мама накрыла полотенцем косметику, лежащую на столе, — лишь бы никто не увидел. Меня это, разумеется, взбесило, и мы повздорили. После этого мама начала как-то со мной мириться, стала интересоваться, спрашивать про косметику. Сейчас это свелось к тому, что она понимает и принимает мой интерес и мое желание этим заниматься.

Про уход за собой

Нужно понимать, что косметика бывает уходовой и декоративной. Что касается первой, я ежедневно совершаю утренний и вечерний ритуал: умываюсь пенкой, наношу тоник и крем с питательными элементами. Тогда как в вопросе декоративной косметики все зависит от того, насколько я ленюсь. Могу вообще ничего не делать со своим лицом кроме ухода, а могу нанести базу, тональный крем, подправить консилером недостатки (типа прыщей и мешков под глазами) и зафиксировать все пудрой. В какой-то день могу дорисовать себе брови, добавить румяна, хайлайтер — все зависит от того, сколько у меня есть времени и желания это делать. Ну и промежуточные еженедельные штуки вроде масок, скрабов и пилингов тоже стараюсь не пропускать.

В вопросе чужого восприятия поначалу никаких проблем не было —мне было настолько страшно, что концентрация макияжа на лица была еле заметна. Замазать прыщик или подправить бровь пинцетом — в этом для окружающих не было нонсенса. А сейчас, поскольку у меня появились определенные навыки, вы, скорее всего, не заметите, что на моем лице что-то есть, если я этого не захочу. Брови могут быть более активно прокрашены, глаза подведены, но это крайне редко. Поэтому с ежедневной реакцией я почти не сталкиваюсь. Если же говорить про моменты, когда на мне макияж для выступлений или каких-то концертных мероприятий, то чаще всего это позитивная обратная связь и даже похвала, точно не негатив.

Про танцы

Когда ты делаешь танец, необходимо не только танцевать, но и открывать рот, попадая в пение исполнителя. Партии делятся между участниками коллектива так же, как и в реальных K-pop бэндах.

В моей команде шесть человек. Кроме меня все девушки. Раньше они были частью другого коллектива, но в какой-то момент решили уйти и создать свой. Я попал к ним как раз когда они искали новых людей — я и сам иногда задаю вопрос, почему нельзя было взять еще одну девочку. Смешанные коллективы в нашем жанре существуют, но их крайне мало — пять-шесть на Москву и ближайшие регионы. Возможно, я оказался подходящим человеком. Важно, что сейчас мы относимся друг к другу гораздо больше как друзья, нежели чем как коллеги.

Про гендерные стереотипы

Стереотип о том, что бьюти-сфера — исключительно зона женщин, мне кажется неуместным. Это такое же информационное поле, как юриспруденция, менеджмент, медицина и так далее. Оценивать ее исключительно по тому обстоятельству, что когда-то женщины заняли это пространство чуть раньше — глупо. Более того, парадоксальным образом женщины, с которыми я до сих пор сталкивался в этой сфере, не разбирались в ней на должном уровне — я имею в виду работников косметических сетей и магазинов. Для меня это странно и непонятно, потому что если вы живете стереотипом, так оправдывайте его на сто процентов.

Изменения в современном обществе, безусловно, есть — не только с точки зрения того, как мужчины воспринимают бьюти-среду, но и с точки зрения того, как мужчин воспринимают в этой среде. Сегодня много молодых людей в России, которые находят себя в этой сфере: мужчин-стилистов, мужчин-визажистов становится больше. Но все это происходит только в городах центрального региона — в Москве, Питере, Казани с точки зрения восприятия таких изменений все гораздо проще. В отличие от периферии.

Я придерживаюсь мнения, что все идет с головы, и если государство будет транслировать возможность человеческого развития с разных сторон, а не сугубо разграничение: мужчины — на завод, женщины — в учителя, то все постепенно будет становиться на свои места. Должен быть баланс и даже не гендерный, а баланс человеческих желаний, возможностей, перспектив. Если разрешить мужчинам быть в бьюти-среде, а женщинам работать на стройках, в первую очередь уравновесится психическое здоровье людей. Это не значит, что людям нужно дать безграничную свободу — достаточно дать почувствовать, что они могут делать выбор. И что если ты делаешь то, что тебе нравится, то от этого выигрывают все вокруг.