В гармонии с наготой: 5 историй натурщиц

Ольга Сервата

Я начала позировать около пяти лет назад. Ко мне в гости пришла студентка художественного вуза, которая сделала с меня портретные наброски. От нее я узнала, что в учебных заведениях и частных студиях регулярно требуется натура и что это может быть вариантом подработки. Мне стало интересно, и я нашла группу во «ВКонтакте», где натурщики выкладывают свои объявления.

Изначально мне это было интересно как новый вид деятельности, который предполагал некоторую борьбу с универсальными комплексами и исследование границ собственной выносливости. Я не могу назвать себя стеснительным человеком, я в гармонии со своим телом и со своей наготой, так что особых проблем у меня не возникло. Первое время было слегка непривычно, когда я оказывалась перед человеком, который пристально на меня смотрит, но вскоре это прошло.

Художника я воспринимаю исключительно как профессионала, с которым у нас возникает рабочий формат коммуникации. Отношения сродни тем, что возникают у работника с работодателем. Между художником и натурщицей, несмотря на ее наготу, действуют базовые правила уважения друг к другу. Время от времени у меня завязываются интересные беседы с художниками, но не более того. Я не воспринимаю свою работу в эротическом ключе. Позировать — это моя работа, а не повод установить какие-то половые связи.

Считается правилом хорошего тона не прикасаться к натуре, хотя встречаются художники, которые этим пренебрегают. Бывают рабочие моменты, когда нужно показать нюанс анатомии — тогда художник может прикоснуться, но только с согласия натуры.

Предложения откровенных или неприличных фотосъемок мне решительно не интересны, и от художников таких предложений не поступало. Я бы не стала позировать в нарочито открытой позе. Большинству художников, с которыми я сталкивалась, это и не надо: они рисуют тело в целом, а не какие-то его интимные участки.

Считается правилом хорошего тона не прикасаться к натуре, хотя встречаются художники, которые этим пренебрегают. Бывают рабочие моменты, когда нужно показать нюанс анатомии — тогда художник может прикоснуться, но только с согласия натуры.

Позировать могут люди с любой внешностью. Ведь у художников бывают разные предпочтения, им требуются разные типажи. Это может быть и худая девушка, и девушка с атлетическим телосложением, у которой хорошо видны мышцы, и, что называется, кустодиевская женщина. Имеет значение не комплекция, а наличие черт, за которые художник может зацепиться карандашом и кистью. Главное для натурщицы не комплекция, а пластичность, хара́ктерность и выразительность — как ее внешности, так и ее поз.

Еще натурщице требуется выносливость, умение держать позу и понимание того, как работает ее тело. Последнее необходимо для того, чтобы процесс позирования был менее травматичен. Чтобы выдержать сеанс, состоящий из трех подходов по 45 минут с 15-минутными перерывами, натурщице желательно выбрать такую позу, которая была бы удобна ей и приемлема для рисующих. Периодически нужно разминать части тела, которые затекают. Например, если долго сидишь на жесткой поверхности, то может произойти защемление седалищного нерва. За пять лет работы я узнала, как работает мое тело и где мне, так сказать, нужно подстелить соломку, чтобы сеанс не слишком отразился на здоровье. Перед позированием и во время него я стараюсь пить воду, чтобы кровь не застаивалась и конечности меньше затекали.

Имеет значение не комплекция, а наличие черт, за которые художник может зацепиться карандашом и кистью. Главное для натурщицы не комплекция, а пластичность, характерность и выразительность — как ее внешности, так и ее поз.

Необходимый минимум для комфортного позирования — это обогреватель и возможность выпить чаю в перерыве. В частных студиях условия обычно более комфортные, чем в учебных заведениях. В вузах, учитывая уровень их финансирования, часто бывает тяжело с удобствами. Мне, например, приходилось работать в не прогретой аудитории, и я не раз наблюдала за тем, как студенты бегают по институту и отвоевывают друг у друга обогреватель. А недавно в одном учебном заведении в очередной раз прозвучала пожарная тревога. Мне пришлось прерывать сеанс, спрыгивать с подиума и на ходу одеваться. Когда я спустилась на первый этаж, нам сообщили, что тревога была ложная и что можно возвращаться в аудитории.

Заработок натурщика зависит от количества предложений. Если каждый день приходить на два-три сеанса, то можно в месяц заработать тысяч 30-40. Это если брать среднюю ставку. Но некоторые девушки позируют по более высокой ставке, зная места, где платят больше.

 

 

Сейчас для меня основной мотивацией является заработок. В ближайшие год-полтора я бы хотела уменьшить нагрузку и сводить предложения к минимуму. Сейчас, после пяти лет работы, наступил небольшой натурщицкий кризис. Появились мысли о том, чтобы сменить сферу деятельности. Чем я займусь потом, покажет время.

Евгения Кравцова

Лет семь назад подруга познакомила меня с художником, которой искал натурщицу. Я уже тогда работала фотомоделью и согласилась попозировать. Часы разбивались на позы по 12 минут каждая. Тогда меня поразила мизерная оплата в сравнении с гонорарами модели. Однажды я заплатила за такси от художника до дома больше, чем у него заработала за сеанс.

Эта работа позволяет быть наедине с собой, общение не обязательно. Моя голова занята мной. Быть на рабочем месте голым, в тапочках, на диванчике; смотреть часами в окно или на то, как создается искусство, — поверьте, это очень приятно.

Художники и скульпторы — занимательные люди. Общение с ними, конечно, главный плюс для демонстратора пластических поз. Хотя главное, что привлекает большинство натурщиков, — это внимание. Мне как женщине необходимо восхищение мужчин.

Эта работа позволяет быть наедине с собой, общение не обязательно. Моя голова занята мной. Быть на рабочем месте голым, в тапочках, на диванчике; смотреть часами в окно или на то, как создается искусство, — поверьте, это очень приятно.

Это физически сложная работа. Не каждая девушка может выдержать длительную статику. Некоторые падают в обморок, даже когда позируют сидя.

Еще один минус этой профессии — это неисчислимое полчище фотографов-любителей, которые вьются вокруг натурщиц.

Я позирую в основном в жанре ню. При этом мне кажется, что обнаженные тела — это скучновато, немножко одежды всегда интереснее. Для искусства я готова на все, кроме копрофилии, секса с животными, педофилии и убийства. Меня интересует то, что освобождено от пут ренессанса и классицизма.

Фотографов постоянно приходиться просить не трогать меня руками, но в студии меня никогда не домогались. Обнаженная в мастерской я чувствую себя безопаснее, чем одетая в общественном транспорте: вот в метро, было дело, приставали…

Как я выбираю, с кем работать? В первичном общении должна подтвердиться адекватность человека. И такие факторы, как график и оплата, тоже имеют значения. У демонстратора пластических поз в России оплата от 200 до 400 рублей за академический час (45 минут).

…но в студии меня никогда не домогались. Обнаженная в мастерской я чувствую себя безопаснее, чем одетая в общественном транспорте…

Как видите, деньги — не основополагающий фактор. Бизнес в сфере фото-ню так загрязнен, что можно натолкнуться на просьбу о 200 долларов за фотосессию. При этом он слишком близко соприкасается с запрещенным у нас адалтом, так что я не берусь распространяться на эту тему.

 

 

Мой муж каким-то образом связывает мою работу с известностью и успехом, а родители до сих пор думают, что я просто тусуюсь с андеграундом.

Юлия Звонкова

Я училась в художественном вузе, а натурщицей стала случайно: увидела объявление о том, что скульптору нужна натурщица, позвонила ему, мы поработали и мне стала интересна эта сфера деятельности. Я работаю всего полтора года, но в очень интенсивном темпе — без выходных, по три постановки в день.

Начав работать моделью, я стала гораздо лучше относиться к своей внешности. У меня пропали комплексы. Я вполне нормально сложена, но худой меня не назовешь. Когда я начала позировать, художники стали мне говорить: «Вы такая красивая!», «Вы такая пластичная!». Эти комплименты сильно подняли меня в собственных глазах. Мне кажется, что большинство натурщиков любят свою работу именно за это. Какая бы внешность у тебя ни была, для какого-нибудь одного художника ты можешь стать единственной и неповторимой моделью. Такое отношение сказывается на самооценке.

Первый раз было немного страшно раздеться перед кучей народа. С опытом этот страх прошел. Если мне не нравится откровенная поза, которую мне предлагают, то я не соглашаюсь. Я не занимаюсь эротикой и порнографией. Фотографы постоянно предлагают сняться в неприличных позах, но я такие предложения сразу отметаю. Некоторые девушки с модельной внешностью снимаются в эротических съемках и зарабатывают больше, чем художественные модели.

Если работать круглосуточно и без выходных, то можно зарабатывать в месяц от 90 тысяч. Но так почти никто может работать. Но все же моделью я зарабатываю больше, чем получала на других работах.

Сидеть или тем более стоять по шесть часов подряд очень тяжело. Чтобы выдержать такую нагрузку, мы подкладываем под ступни что-то мягкое и стараемся почаще делать перерывы. За полтора года я хорошо изучила свое тело, знаю, где и из-за чего у меня может потянуть мышцу. Эта профессия — при всей ее мнимой романтичности — очень тяжелая и требует больших физических нагрузок, которые не всем под силу. Многие, глядя на нас, думают: «А почему бы и мне не попробовать?» Но стоит им постоять один час без движения, как они все бросают.

Эта профессия — при всей ее мнимой романтичности — очень тяжелая и требует больших физических нагрузок, которые не всем под силу.

Работа художника сильно зависит от того, как позирует модель. Если она приятна художнику, то он ее может изобразить красивее, чем она, может быть, есть на самом деле. Многие художники подолгу сотрудничают с одной и той же моделью, потому что она их вдохновляет.

Художники избегают склочных натурщиц, которые часто идут на конфликт. Им не нравятся люди, которые не могут принимать пластичные позы и которые из лени стараются выбирать в основном сидячие положения. Художникам важно, чтобы натурщики работали и стоя, и сидя, и лежа в разных положениях. Внешность и комплекция модели не имеют значения. Она может быть и худой, и толстой. Я знаю, что если вдруг я наберу двадцать килограммов, то при моей гибкости меня все равно продолжат приглашать.

Когда я долго работаю в студии, то начинаю чувствовать себя как дома. За время позирования можно обсудить со скульптором всевозможные вопросы, поговорить о любимых фильмах и книгах. Конечно, художникам интереснее общаться с разносторонними личностями.

Когда я долго работаю в студии, то начинаю чувствовать себя как дома. За время позирования можно обсудить со скульптором всевозможные вопросы, поговорить о любимых фильмах и книгах.

С домогательствами со стороны художников я не сталкивалась. По-моему, многое зависит от поведения девушки. Есть натурщицы, которые кокетничают и неприлично шутят — возможно, это наводит мужчин на мысль о том, что с ними позволительны развязные отношения. А если ты ведешь себя сдержанно и корректно, то к тебе вряд ли будут приставать.

Я буду работать натурщицей до тех пор, пока смогу, я абсолютно комфортно чувствую себя в этой профессии. Когда я работала поваром или, к примеру, дизайнером в мебельном магазине, все начальники почему-то считали, что они имеют право повышать голос на своих подчиненных. А в студиях атмосфера дружеская и творческая. Можно прийти к художнику и услышать от него ласковое: «Юлечка, я для тебя конфеты приготовил, выпей чай». Здесь отношение к человеку совсем не такое, как у официальных работодателей.

Мои родственники нормально относятся к тому, что я позирую. Но на своей странице во «ВКонтакте» я не выставляю работы с моим изображением. Для этого у меня есть модельная страничка в Instagram, которую видят только мои знакомые из художественной сферы. Там мое портфолио.

 

 

О художниках и скульпторах слышит весь мир, но попробуйте по имени вспомнить хоть одну модель — вам на ум, пожалуй, придет только Джоконда. Конечно, это несправедливо. Например, у скульптора Аристида Майоля, была модель Дина Верни. Она позировала ему недолго, но в художественных кругах о ней знают все, она стала певицей, искусствоведом и галеристкой. Так что муза художника — это не тупик в профессии, а часто начало чего-то еще более интересного.

 

 

Кира Кольга

Несколько лет назад я переехала в Москву и поступила в художественный вуз. Мою жизнь здесь никто не оплачивает. Я учусь на скульптора-монументалиста, учеба очная и очень трудная, поэтому я не могу совмещать ее с восьмичасовым рабочим днем. В один адски трудный момент моей жизни, когда мне нечего было есть, одна знакомая предложила позировать. Таким образом, позирование для меня — это способ выжить и защитить диплом.

Я рисовала обнаженных людей около 11 лет. Но когда я сама оказалась в этой шкуре, я поняла, насколько это сложно — раздеться перед незнакомым человеком и не двигаться 45 минут. А ведь после такой работы надо еще сохранить силы и бежать на учебу…

Поначалу я не говорила художникам, что я сама учусь в художественном вузе. Возможно, из-за этого некоторые рисовальщики переходили границы дозволенного. Они, например, могли подскочить к тебе и обнять, хотя это категорически запрещено делать. Затем я стала говорить, что я тоже художник, поэтому — эге-гей, народ! — я знаю, что надо делать и что вы за люди. После этого ко мне перестали клеиться, прекратили мне написывать, стали максимально серьезно ко мне относиться.

Если ко мне пристают, я обычно все перевожу в шутку или делаю вид, что ничего не понимаю. Иногда я говорю: «Конечно, мне приятно, что вы проявляете симпатию, но прошу впредь этого больше не делать».

Я не устраиваю скандалы, не пишу своим подругам и коллегам о том, что этот художник — скотина. Только один раз написала в чате жалобу на художника, который не оплатил половину суммы, когда не состоялось занятие. У нас есть правило: если модель приезжает, но занятие срывается, то человеку платят половину суммы за потраченное время. Кстати, не так давно этот художник попросил у меня прощения и заплатил долг: совесть человека заела.

Я рисовала обнаженных людей около 11 лет. Но когда я сама оказалась в этой шкуре, я поняла, насколько это сложно — раздеться перед незнакомым человеком и не двигаться 45 минут.

Я позировала в половине студий Москвы. Самые неоднозначные чувства у меня возникали, когда я позировала для своих однокурсников и преподавателей. Представляете, ты учишься у него шесть лет, а потом он видит тебя обнаженной? Так неудобно было! Зато во время сеанса я могла задать преподавателю тысячу вопросов об учебе и дипломе, так что это было мне на пользу. И еще мне показалось, что после этого преподаватели стали как будто больше меня уважать. Возможно, такой эффект дала совместная работа.

Натурщиком может быть любой человек вне зависимости от его внешности. Дело в том, что натура должна быть разной. Мне, например, интересно рисовать разных людей — старых и молодых, полных и худых, мускулистых и не очень… Но с годами работы ты начинаешь понимать, какой типаж тебя вдохновляет больше других.

Главное, чтобы натурщица была пластичной. Если она бревно, то художнику будет не очень интересно с ней работать. Еще натурщица должна быть харизматичной. Должна быть в ней какая-то изюминка, какая-то тайна… Иначе художнику скучно. У нас была одна натурщица, не отличавшаяся особой красотой. Но у нее была такая душа, что мне хотелось ее рисовать. При этом надо понимать, что натурщица не может угодить всем. Один художник, например, может на волне вдохновения написать с меня шедевр за три часа, а другой, которого я не зацепила, сделает какую-нибудь мазню.

Если я вижу художников с траурными лицами, я стараюсь их расшевелить и раззадорить. Я могу предлагать интересные позы, когда постановка навивает на меня тоску. Между прочим, у модели может упасть давление, если она несколько часов находится в гнетущей атмосфере, где все молчат. Поэтому я стараюсь шутить. Хотя иногда бывают такие сложные позы, что не только шутить, но и думать у тебя получается с трудом.

При этом надо понимать, что натурщица не может угодить всем. Один художник, например, может на волне вдохновения написать с меня шедевр за три часа, а другой, которого я не зацепила, сделает какую-нибудь мазню.

Я обратила внимание, что после позирования отношения между людьми становятся более дружескими и уважительными. Иногда люди, с которыми много лет общаешься, открываются для тебя с совершенно новой стороны. Атмосфера студии располагает к неспешному и вдумчивому разговору по душам: задал вопрос, подумал, задал вопрос, подумал… Когда человек занят работой, он дает тебе четкие ответы. Я открываюсь перед человеком, а человек открывается в ответ. Попозируешь человеку, и после этого вы становитесь прямо братанами. А бывает и наоборот: один мальчик мне нравился много лет, а когда я ему попозировала, и мы с ним в спокойной атмосфере поговорили, я поняла, что зря он мне нравился.

 

 

Бабушка, мой близкий человек, не знает, что я позирую обнаженной. Однажды она спросила: «Ты позируешь обнаженной?» А я такая: «Не-не, бабушка, не переживай!» У бабушки советское воспитание, она не очень адекватно на такое отреагирует, а мне не хочется ее тревожить.

Мои друзья из родного города иногда присылают мне мои фотографии. «Кира, мы нашли тебя в картинках в Google!» — докладывают они мне и советуют осторожнее выкладывать фотографии в интернете, но мне плевать. Нагота — это не показатель того, что я за человек. Я всю жизнь занята творчеством, поэтому это для меня абсолютно нормально.

Елена

На втором курсе я снимала квартиру с одногруппницей. Мы взяли из приюта кота, и он заболел. Нам срочно понадобились деньги на его лечение, и подруга предложила поработать натурщицами. Это был легкий способ быстро заработать деньги. Кстати, котик выздоровел: оказалось, что у него просто была депрессия из-за того, что мы его мало гладили.

Натурщицей я работала полтора года. Позировала в Строгановской академии, куда устроилась официально, и в частных студиях.

Для натурщицы важна уверенность в себе. Ты стоишь обнаженной в необычной для тебя позе и на тебя смотрят тридцать человек — такое давление сможет выдержать не каждая девушка. Сложность, наверное, заключается в том, что нам тяжело объективно себя оценивать. Но стоит взглянуть на себя глазами тех людей, которые тебя рисуют, как сразу забываешь о стеснении.

У меня были проблемы с восприятием себя и своей фигуры. Скульпторы и художники говорили мне, что у меня идеальная фигура, но первое время я просто не могла в это поверить. Потом стало легче, я начала воспринимать свое тело естественнее. Если раньше мне бывало неловко обнажаться, например, на пляже или у врача, то сейчас я уже забыла, как это — стесняться своего тела.

Я не работала с фотографами, которые снимают эротические фотографии. Кожа, плетка и все такое — это точно не моя тема. Я никогда не позировала в некомфортных для меня позах, и если бы такое предложение поступило, я бы точно отказалась.

Одно из самых главных правил — тело модели неприкосновенно. Нельзя трогать девушку, которая стоит обнаженной. Если преподаватель объясняет студентам, как нарисовать какую-то часть тела, то он может показать на нее, но ни в коем случае не прикасаться. Мне приходилось работать только с ответственными и добрыми людьми, которые это правило никогда не нарушали.

Одно из самых главных правил — тело модели неприкосновенно. Нельзя трогать девушку, которая стоит обнаженной. Если преподаватель объясняет студентам, как нарисовать какую-то часть тела, то он может показать на нее, но ни в коем случае не прикасаться.

Когда я работала натурщицей, то не воспринимала художников как потенциальных партнеров. Один раз я позировала перед группой, и после сеанса один мужчина пригласил меня поужинать. Я отказалась, потому что я замужем и потому что это странно — приглашать на свидание девушку, которая позировала тебе обнаженной. Мне тогда было очень неловко.

Чаще всего с художниками и скульпторами у меня складывались дружеские отношения. Они всегда были заботливы и милы. Если мне становилось неудобно, они предлагали присесть или сменить позу. Приносили мне чай, финик, плед — все что угодно, лишь бы я чувствовала себя комфортно. Однажды зимой студенты принесли мне корзинку клубники.

Для некоторых художников я становилась музой. Так было, например, со студентами-скульпторами из одной группы в Строгановке. Они делали с меня наброски, а потом попросили поработать с ними на этюдах. Затем они снова приглашали меня на наброски. С ними у меня возник сильный эмоциональный контакт, и с этими ребятами у нас до сих пор хорошие отношения, хотя я уже не позирую.

Чаще всего с художниками и скульпторами у меня складывались дружеские отношения. Они всегда были заботливы и милы. Если мне становилось неудобно, они предлагали присесть или поменять позу. Приносили мне чай, финик, плед — все что угодно, лишь бы я чувствовала себя комфортно.

У меня есть некоторые проблемы с опорно-двигательным аппаратом, поэтому мне было довольно тяжело стоять. Но для одной скульптуры, например, я в общей сложности позировала девятнадцать часов. Был случай, когда я упала в обморок во время позирования: я почувствовала недомогание еще за пару часов до сеанса, а во время работы одна художница использовала сильно пахнущий растворитель. В какой-то момент у меня закружилась голова, и я упала в обморок несмотря на открытое окно. Мне было плохо, но я все равно отстояла этот сеанс.

Главное для натурщицы — это плавность движения и интерес к пластике. Художники рисуют огромное количество девушек в огромном количестве поз. Стандартные позы, которые мы все знаем по многочисленным фотографиям, они рисовали уже очень много раз. Поэтому мне всегда хотелось удивить художников: я принимала необычные позы и не боялась показаться странной или смешной, и это всегда вызывало положительную реакцию у людей, с которыми я работала.

Необычно видеть результат работы. Каждый художник видит тебя по-разному. Ты стоишь в одной и той же позе девятнадцать часов и представляешь себя одним образом, а потом ты видишь несколько совершенно разных скульптур, каждая из которых отличается от того, что ты представлял. Во всех скульптурах ты похож на себя, но при этом везде ты разный. Скульптура или рисунок — это не твоя копия, а отражение того, как художник тебя видит. Произведение искусства больше не про меня, а про художника.

Художники рисуют огромное количество девушек в огромном количестве поз. Поэтому мне всегда хотелось удивить художников: я принимала необычные позы и не боялась показаться странной или смешной, и это всегда вызывало положительную реакцию у людей, с которыми я работала.

Я всегда присылала родителям фотографии работ, которые с меня делали. Они относились к этому как к искусству. Мы с ними договорились только об одном — не рассказывать бабушке о том, что я позирую обнаженной. Мой муж тоже спокойно к этому относился, он понимал, что для меня это способ самовыражения и приобщения к искусству. Он знал, что я никогда не выхожу за рамки рабочих отношений с людьми, для которых позирую.

 

 

Сейчас я работаю психологом в школе. Возможно, мне бы хотелось еще поработать натурщицей: у меня в голове назрело много поз, которые можно показать в набросках, но показывать их некому. Кроме того, я планирую развиваться в профессиональной сфере, и работа в школе тоже накладывает на меня некоторые ограничения: я уже не могу выставлять определенный контент в своих соцсетях, потому что должна максимально оградить детей от этого.

*Интервью выходило 7 марта 2019 года, из архива Time Out Москва.