Лошади, бараны, воробьи: 10 лучших исландских картин

Полет ворона (Hrafninn flýgur, 1983, реж. Храбн Гюднлёйгссон)

Юный ирландец (мы так и не узнаем его имени, но все зовут его «гость») отправляется в Исландию, чтобы отомстить викингам, убившим его отца и забравшим в плен сестру. Понимая, что физически одолеть их в одиночку он не сможет, парень втирается в доверие к воителям Севера и стравливает между собой два племени. Навеянная Акирой Куросавой и Серджио Леоне, эта историческая картина, причудливо скрещенная с вестерном, принесла известность Гюднлейгссону как постановщику честных, психологически и натуралистически точных фильмов, документирующих жизнь древних норманнов во всем ее непритязательном изобилии. Вместо рогатых шлемов и красивых доспехов — сшитые из всего, что под руку попадется, грязные одежи. Вместо красивых исписанных рунами оружий — наспех собранные топоры, затянутые ржавчиной. Именно так и жили викинги — знаменитые воины, образ которых в реальности был далек от романтизированного в поп-культуре.

Можжевеловое дерево (The Juniper Tree, 1990, реж. Ничка Кин)

Две сестры, Маргит и Катла, уходят из дома после того, как их мать сжигают за колдовство. Они встречают вдовца Йоханна с молодым сыном Йонасом. Старшая сестра соблазняет мужчину, и они начинают жить вчетвером. Между младшей и сыном новоиспеченного супруга заводится дружба, хотя Йонас не принимает мачеху и пытается убедить отца оставить ее — и тогда она решает извести пасынка при помощи колдовства.

Ничка Кин — американка по происхождению, но в молодости изучала древнеисландский язык и скандинавскую культуру, так что аутентичности ей не занимать. В этой версии одноименной сказки братьев Гримм (близкой по духу к экранизациям Маттео Гарроне) сталкиваются совсем недетские вещи: христианство и язычество, жизнь и смерть, родственные чувства и страх перед злодеяниями девушки-колдуньи. Особенно стоит отметить двадцатипятилетнюю Бьорк в роли младшей сестры — фильм лишний раз доказывает, что режиссерам стоит как можно чаще снимать эту удивительную актрису и певицу.

Ангелы Вселенной (Englar alheimsins, 2000, реж. Фридрик Тоур Фридрикссон) 

Палл — парень со странностями, считающий себя одаренным творческим человеком (но это не точно). Он знакомится с прекрасной девушкой из буржуазной семьи, но родители запрещают им встречаться, что сводит его с ума. Прогрессирующая агрессия пополам с шизофренией доводит его до психушки. Там он знакомится с двумя такими же (один говорит, что он Гитлер, второй воображает себя сонграйтером The Beatles) и вместе они сбегают, чтобы хорошенько оторваться.

Фридрикссон — по своей натуре такой же бунтарь, как и Палл: один из самых успешных режиссеров и продюсеров в стране, при этом любитель «заложить за воротник», сквернослов и фанат тяжелой музыки. Так что роман Эйнара Мара Гудмундссона, основанный на трагической истории брата писателя (который сошел с ума и покончил с жизнью), оказался отличным ретранслятором настроений режиссера. По сюжету можно решить, что это такой исландский вариант «Достучаться до небес» и «Пролетая над гнездом кукушки». В целом верно, если бы комедийную часть не перечеркивало сквозящее исландское одиночество человека в этом мире.

101 Рейкьявик (101 Reykjavík, 2000, реж. Бальтасар Кормакур)

Молодой, в самом расцвете сил, но невероятно одинокий парень Хлынюр живет в Рейкьявике, в котором ему невероятно тесно и просто нечего делать. Он ходит с друзьями в бар, разглядывает одних и тех же неинтересных ему девиц и в свободное время посматривает порно. Однажды в их доме появляется горячая испанка Лола, которая мгновенно взывает к желанию Хлынюра. И все бы ничего, но она оказывается… гражданской женой его матери.

Удивительно точная комедия в плане передачи той самой позитивно-суицидальной исландской безысходности, от которой хочется то ли песни петь, то ли волком выть. Свободное и прогрессивное кино о равенстве всех людей перед чувством любви и страсти: как суровых нордов-бездельников, так и пылких европейских танцовщиц. Картина не предлагает выхода из ситуации, в которой любой исландец оказывается, родившись в своей маленькой, изолированной от всех стране — это фильм о том, что даже в самой унылой ситуации можно найти возможности к самовыражению.

Ной – белая ворона (Nói albínói, 2003, реж. Дагур Кари)  

Ной – семнадцатилетний подросток-бунтарь, не желающий жить по законам, которые навязывают ему мир и окружение. Он отбился от рук родителей, плевать хотел на учебу, учителей и одноклассников, и даже на свою собственную деревню и Исландию в целом. Иногда он грезит о путешествиях в мир пальм и бескрайних океанов. Все меняется, когда ему встречается девочка Ирис, и он впервые в жизни влюбляется.

Исландское кино всегда берет за душу своей пронзительной искренностью — а как тут фальшивить, когда вся жизнь порой укладывается в рамки одного-единственного поселения на многие километры вокруг? Именно такая обстановка и взращивает социальных изгоев, как Ной, — удивительно чутких и при этом чертовски одиноких, в глубине души которых скрыта ото всех гениальность. Хочется назвать этот фильм смесью «Форреста Гампа» и любой российской драмы о провинции, но это будет однобоко. Картину не зря многие считают лучшим исландским фильмом всех времен.

Так или иначе (Á annan veg, 2011, реж. Хафштайн Гуннар Сигурдссон)  

Двое родственников, Финнбоги и Альфред, проводят лето, вбивая ограничительные вешки и разлиновывая разметку на дорогах вокруг маленького поселка. Они вроде как друзья, но оба вечно стараются перещеголять в чем-то друг друга. Первый уже давно смирился с тем, что жизнь не принесет ему ничего интересного, второй надеется однажды найти любовь всей мечты, ну или хотя бы кого-то, кто избавит его от рукоблудия. А тем временем жизни обоих одинаково стремительно растворяются в зное унылых пейзажей.

Идеальный фильм для тех, кто думает, что Исландия — это одна сплошная романтика, красивые пейзажи и сказки о Старшей Эдде. Экзистенциальная драма с фирменным нордическим юмором, о грубость которого можно заточить нож, особенно здорово обнажает изнанку жизни в стране ледяных пещер и бескрайних пастбищ для баранов. Здесь тоже есть свои «неприкаянные», тоже полно людей, мающихся от безделья и неустроенности. Впоследствии Дэвид Гордон Грин сделает вольный ремейк этой картины — «Властелин разметки» с Полом Раддом.

О лошадях и людях (Hross í oss, 2013, реж. Бенедикт Эрлингссон)

Предмет гордости коневода, уникальная лошадь с особой манерой скачки беременеет и лишается привлекательности в глазах хозяина. Напившийся до одури человек несется куда-то на своем коне, но все кончается плохо. Чужестранец вынужден пожертвовать своей любимой лошадью, чтобы остаться в живых. Эти и другие сюжеты показывают зрителю, насколько велика разница между человеком и животным.

Казалось бы, что такого может быть в фильме, являющемся, по сути, сборником тематических анекдотов (разумеется, весьма черных), сгруппированных по этническому признаку? Но не просто так дебютную работу Бенедикта Эрлингссона все зачисляли в списки лучших фильмов 2013 года, отправляли на соискание «Оскара» от Исландии и вообще ставили в один ряд с работами, ни много ни мало, Пьера Паоло Пазолини и Джованни Боккаччо. Особо не мудрствуя, собрав различные сюжеты, взятые то из легенд, то из народных былин, то просто из жизни знакомых, Эрлингссон создал киноальманах, охватывающий целый пласт человеческой (и не только) жизни.

Бараны (Hrútar, 2015, реж. Гримур Хаконарсон)

Двое братьев, Гумми и Кидди, признаны лучшими овцеводами в округе. Одна проблема: они вот уже сорок лет не разговаривают друг с другом. Но прервать молчание вынуждает всеобщая беда: Гумми обнаруживает у одного из баранов Кидди почесуху — болезнь, которая нещадно косит животных без разбора. Власти выпускают распоряжение забить всех баранов в округе, чтобы остановить эпидемию. Отношения между братьями становятся еще более напряженными.

Совершенная по мощи нордическая драма, лаконичная по части киноязыка, но удивительно точно передающая быт и обычаи исландцев. В мире, где бушует коронавирус, трудно представить себе, что некая «баранья болячка» может оказаться для кого-то страшнее десяти подобных эпидемий. И тем не менее — может. А этот мудрый в своей простоте фильм учит очевидному: умению прощать, необходимости говорить друг с другом и ценить семейные узы даже перед лицом локального апокалипсиса. И делает это без морализаторства — напротив, с легкостью и юмором.

Воробьи (Þrestir, 2015, реж. Рунар Рунарссон)  

Шестнадцатилетний Ари вынужден вернуться из Рейкьявика в родные места, где провел свое детство, когда мать уезжает за границу. Он попадает в дом отца, с которым все всегда было сложно: родитель живет с престарелой матерью, пьет, дебоширит и водит домой свою любовницу в возрасте, устраивая некрасивые оргии прямо в присутствии сына. Сказать, что жизнь мальчика не сахар — значит ничего не сказать. А потом он еще и влюбляется в девушку, которая встречается с очень ревнивым и агрессивным парнем.

Лауреат кинофестиваля в Сан-Себастьяне, второй полный метр Рунарссона был не первым успешным фильмом исландца: его короткометражка «Последняя ферма» номинировалась на «Оскар», а в 2011 году он поставил «Вулкан», ставший настоящим фестивальным хитом. «Воробьи» оказались для публики выстрелом в голову из крупнокалиберного ружья: жестокая, депрессивная драма взросления, своеобразная антитеза любому роману воспитания вроде «Подростка» Достоевского. Кино о том, что в мире, где любви нет, очень тяжело взывать к ней, обращаясь к жестокости.

Зимние братья (Vinterbrødre, 2017, реж. Хлинюр Палмасон) 

Аутсайдер Эмиль работает вместе со старшим братом на заводе по добыче извести. Его жизнь покрыта пылью — как в переносном смысле, так и буквально: каменная крошка покрывает все вокруг него, залезает в карманы брюк, оседает на лице. Единственным спасением от такой жизни становится распитие самогона из остатков заводской химии, а также неразделенные чувства к красавице Анне. Но потом выясняется, что девушка любит другого — и это событие, как зажженная спичка, вызывает пожар в душе Эмиля.

Мрачная исландская картина, напичканная многочисленными киноцитатами: от Эйзенштейна и Кубрика до фильмов режиссера-маргинала Михаэля Главоггера. В декорациях известнякового завода разворачивается драма толстовского характера, которая постепенно перетекает в достоевщину: в пьесе имеется ружье, и оно обязательно выстрелит. Пронзительная и щемящая душу повесть одинокого и никому не нужного человека, которая раскручивается медленно, но неизбежно, и, как снежный ком, несется к трагической развязке.