Наступившее «когда-нибудь»: 10 длинных фильмов, которые стоит посмотреть на карантине

Медленно, почти без диалогов мы погружаемся в молчаливую жизнь Жанны Дильман, которая скучна, как название этого фильма. Выдержать три с половиной часа картины, в которой героиня может минут пять стоять и просто смотреть на то, как варится картошка, поначалу кажется просто невыносимой задачей. Но стоит себя пересилить, вникнуть в едва звучащий конфликт, попытаться разгадать тайны этой загадочной женщины и ее дома – и обнаружится, что за «фильмом, в котором ничего не происходит» (и это не преувеличение, а художественный прием) скрывается одна из мощнейших драм о жизни женщин XX века.

Мрачная черно-белая диалоговая драма, основанная на личных переживаниях режиссера, признана одной из самых влиятельных картин «французской новой волны». В главной роли — Жан-Пьер Лео, альтер-эго Франсуа Трюффо, ключевое мужское лицо «волны» и символ парижской молодежи, оказавшейся перед ничем после майских восстаний за свободу и равенство. В бессмысленности жизни героя, пустых разговорах и ни к чему не ведущим отношениям заключается смысл всего фильма: от него очень легко устать, но этой цели режиссер и добивается. Он идеально демонстрирует, как человек, лишенный смысла существования, нищает духом и незаметно опускается на социальное дно.

Знаменитый «печальный шедевр» от режиссера «Охотника на оленей», фактически поставивший крест на карьере Чимино и не только: после он больше ничего значительного не снял, производившая картину кинокомпания United Artists, не вытянув идею многомиллионного пятичасового киноромана, разорилась, а продюсеры в дальнейшем ужесточили контроль за производством, вынудив затянуть ремень любителей «авторствовать». Тем не менее, режиссерская, почти четырехчасовая версия (именно она, а не безжалостно урезанная монтажерами прокатная) заслуживает внимания: это один из последних фильмов подобного масштаба с вручную разыгранными батальными сценами и невероятно красивыми декорациями.

Пожалуй, лучший фильм, описывающий процесс создания картины художником. Примерно половина хронометража выделена именно под написание шедевра — конечно, не руками актера Мишеля Пикколи, а профессионального портретиста Бернара Дюфура, но магия монтажа делает свое дело. Зритель может испытать почти вуайеристское удовольствие от своеобразного наблюдения за жизнью творческого человека: не каждый позволит стоять у него над душой и подсматривать за работой! И, конечно, это очень красивое кино: не только из-за изящной Эммануэль Беар в роли натурщицы, но и благодаря утонченным пейзажам французской сельской глубинки.

Скандальная мегаломанская драма знаменитого голливудского режиссера, славившегося, во-первых, своей тягой к вызывающим сюжетам (в ту пору кино про адюльтер считалось чуть ли не порнографией), во-вторых, сумасшедшей длиной своих фильмов. «Алчность» в режиссерских мечтах Штрогейма длилась около девяти часов (напомним, что фильм немой!). До нас дошла, помимо укороченной для проката (от 102 до 145 минут), «восстановленная» версия, впервые показанная в 1999 году на Венецианском кинофестивале — именно ее и стоит смотреть, чтобы увидеть замысел великого романа о жадности и ее убийственном влиянии на человеческую жизнь.

Наиболее близкий к «Дау» по задумке проект знаменитого британского документалиста Питера Уоткинса, в котором он впервые применил метод, близкий к ролевой игре. Роли в фильме исполняют не актеры, а реальные люди самых разных профессий, приглашенные на площадку и выбравшие свою «сторону» (буржуазии или революционеров). Это вылилось в экспериментальный и очень необычный проект, который позволяет зрителю будто бы оказаться в центре знаменитой коммуны и наблюдать за ходом ее становления и столкновений с правительством глазами «очевидцев».

Если вы раздумываете, стоят ли того семь с половиной часов черно-белого фильма, просто включите его и потратьте десять минут, разглядывая медленно бредущих в никуда коров, снятых одним планом в самом начале. Если выдержали — значит, стоит попробовать: мрачный инфернальный шарм, в целом присущий апокалиптичному кинематографу Белы Тарра, в этом фильме достигает какой-то небывалой мощи. Бессмысленность и отчужденность людей, пьянство, разруха и абсолютная отрешенность, которые одолели население деревни, потерявших ориентир в жизни — этот фильм накроет вас с головой и не отпустит до последнего кадра.

Это еще не самый длинный фильм филиппинца Лава Диаса, который, между прочим, получил свое имя в честь Лаврентия Берии. Потерянная версия самого длинного фильма Диаса, «История филиппинской семьи», длилась почти 11 часов. На самом деле, все довольно просто: для режиссера это такой метод погрузить зрителя в уникальное, полумифическое пространство фильма (в сюжете присутствуют литературные и вышедшие из национальных легенд персонажи), в котором, как некое чудо, теплится и разрастается революция духа филиппинского человека.

Любой знаток кино как минимум слышал об этом огромном труде, который знаменитый документалист Ланцман собирал в течение шести лет, наотрез отказавшись использовать любые хроникальные кадры и выстроив фильм на ощущении людьми настоящего. Если вы рискнете смотреть этот гигантский труд, то советуем освободить день и посмотреть его от начала до конца, не разбивая на фрагменты. Тогда вы почувствуете эффект, который заложен в фильм: воссоздание незримого пространства прошлого, которое уже, к счастью, не с нами, но до сих пор ужасает и предостерегает от фатальных ошибок для всего человечества.

Один из самых длинных художественных фильмов в истории от знатного экспериментатора Риветта, который и до этого не жалел хронометража (см. «Очаровательную проказницу»). Но здесь он и вовсе решил «выключить» все привычные способы восприятия кино, сбив все возможные акценты, разломав привычную структуру кино и отдав это все на откуп зрителю. Скажем прямо, у вас должны быть очень крепкие нервы, чтобы решиться осилить за один присест заботливо (и провокативно) разбитый на серии 12-часовой фильм. Но киноманы со стажем рассказывают, что это лучший способ постичь «магию кино», что бы это не означало. Выбор за вами – посмотреть 7-8 фильмов привычного хронометража или за раз «наесться» кинематографом на год вперед.