Атеизм, независимость и брюки: Кэтрин Хепберн как икона феминизма
12 мая исполняется 115 лет со дня рождения Кэтрин Хепберн — одной из самых ярких звезд Золотого века Голливуда, поставившей до сих пор не превзойденный рекорд: она получила четыре «Оскара» за исполнение главной роли (и это не считая еще восьми номинаций). Она была не просто актрисой, а ролевой моделью независимой женщины, которая отказывалась подчиняться социальным и гендерным нормам своего времени. Кэтрин не называла себя феминисткой, но всю жизнь была ею — Time Out рассказывает почему.
Конечно, во многом ее прогрессивные взгляды были обусловлены семейным кругом и воспитанием. Ее отец, врач-уролог Томас Норвал Хепберн, основал «Ассоциацию социальной гигиены» Новой Англии, занимался просвещением населения по поводу венерических заболеваний и контрацепции. Мать Кэтрин, Марта, в девичестве Хоутон, была суфражисткой, боролась за избирательное право для женщин и участвовала в демонстрациях, к которым присоединялась и дочь. Своих шестерых детей они учили свободно мыслить, отстаивать свою точку зрения и преодолевать установленные обществом границы, и этот подход Кэтрин Хепберн сохранила на всю жизнь.
Не боялась рискованных решений
Отучившись в престижном колледже Брин-Мор, Кэтрин решила стать актрисой. Начала она в театре, где ее заметил голливудский агент Лиланд Хейворд и предложил ей роль в новом фильме студии RKO. Успех был мгновенным – первая же картина стала хитом, критики были в восторге от игры Хепберн, студия предложила ей долгосрочный контракт.
Третий фильм, «Ранняя слава» (1933), принес ей первый «Оскар». За ним последовали еще более популярные «Маленькие женщины» (1933).
Однако следующие годы оказались для Хепберн не столь удачными. Даже лучшие фильмы с ее участием (например, «Воспитание крошки» (1938)) проваливались в прокате, и актрису стали называть «кассовой отравой». Студия, разумеется, была недовольна и предлагала Хепберн все меньше ролей на все худших условиях. Тогда она совершила поступок, для тех лет беспрецедентный: выкупила свой контракт и отправилась в свободное плавание.
Взяла карьеру в свои руки
Покинув Голливуд, Хепберн вернулась в театр. Драматург Филип Барри специально для нее написал пьесу «Филадельфийская история», которая имела огромный успех (а Хепберн мудро отказалась от гонорара в обмен на процент от сборов). Тогдашний любовник актрисы, знаменитый Говард Хьюз, приобрел для нее авторские права, которыми она распорядилась наилучшим образом.
После театрального триумфа к Хепберн выстроилась очередь из студий, желающий адаптировать «Филадельфийскую историю» для экрана. Она продала права Metro-Goldwyn-Mayer, которая на тот момент была кинокомпанией №1, и поставила свои условия: она сама сыграет главную роль, выберет режиссера (им стал друг Хепберн Джордж Кьюкор) и партнеров (главные мужские роли достались Кэри Гранту и Джеймсу Стюарту). Фильм стал одним из главных хитов 1940 года, а звезда Хепберн засияла еще ярче. Публика, критики и журналисты простили ей все – возможно, потому, что им понравилось видеть, как на экране мужчинам удается укротить строптивую и больно уж умную богатую наследницу Трейси Лорд, так похожую на саму Кэтрин. За эту роль она получила свою третью номинацию на «Оскар».
История успеха повторилась со следующей картиной Хепберн, «Женщина года». Она приложила руку к сценарию и продала его MGM за 250 000 долларов, половина из которых досталась ей, а половина авторам (Рингу Ларднеру мл., Майклу Канину и Джону Ли Мэхину).
Снова выбрала режиссера (Джорджа Стивенса) и партнера (Спенсера Трейси, с которым уже давно хотела поработать). «Женщина года», вышедшая в 1941 году, принесла Хепберн очередную оскаровскую номинацию и стала первым из девяти ее совместных фильмов с Трейси, отношения с которым продолжились и в реальной жизни – вплоть до его смерти в 1967-м.
Не боялась высказывать свои взгляды
Хепберн никогда не скрывала своих взглядов по политическим и социальным вопросам, даже если это мешало ее карьере. Она открыто признавалась в том, что не верит в бога, пропагандировала контрацепцию и выступала за легализацию абортов.
В 1947 году в США началась государственная анти-коммунистическая компания, которая вскоре добралась и до Голливуда. Десять сценаристов и режиссеров были внесены в «черный список» за отказ свидетельствовать перед Комиссией по расследованию анти-американской деятельности (позже он будет расширяться). В их поддержку был организован Комитет Первой поправки, и Хепберн в него вступила.
Реакция не заставила себя ждать: на показах ее фильма «Песнь любви» (1947) публика кидалась в экран всякой дрянью, а сама Кэтрин на девять месяцев осталась без работы.
Когда в 1949 году на экраны вышла картина «Ребро Адама», многие кинотеатры бойкотировали недовольные граждане, не простившие Хепберн причастности к «красной заразе» (при том, что сама она, конечно, никакой коммунисткой не была, сохраняя приверженность партии демократов). Впрочем, это не помешало фильму стать коммерческим хитом.
Не боялась меняться
В 1950-х Хепберн перестали предлагать роли главных героинь любовных историй, но вместо того, чтобы смириться, она снова решила вернуться в театр, причем обратиться не больше не меньше, чем к Шекспиру. В разные годы Хепберн сыграла Розалинду в «Как вам это понравится», Порцию в «Венецианском купце», Катарину в «Укрощении строптивой», Изабеллу в «Мера за меру», Виолу в «Двенадцатой ночи» и Клеопатру в «Антонии и Клеопатре».
В кино же она нашла для себя новое амплуа: одинокой женщины, махнувшей рукой на любую романтику, но неожиданно встречающей любовь как раз тогда, когда считала ее для себя невозможной. Первым фильмом в этом ряду стала «Африканская королева» (1951), первый ее цветной фильм, где она сыграла в дуэте с Хамфри Богартом (он получил за эту картину свой единственный «Оскар», а Хепберн – пятую номинацию). Потом была «Летняя пора» Дэвида Лина (1955) и «Продавец дождя» Джозефа Энтони (1956). Хепберн говорила, что ей нетрудно было играть эти роли, потому что «она всегда была незамужней тетушкой», однако, как бы там ни было, они стали одними из лучших в ее карьере.
В 62 года Хепберн снова рискнула, впервые сыграв в бродвейском мюзикле «Коко» о жизни Коко Шанель. По собственному признанию, она страшно нервничала перед каждым представлением (кто бы мог ожидать такого от всегда уверенной в себе Кэтрин Хепберн?), но спектакль был успешным, и она даже получила за него номинацию на «Тони».
Сниматься она продолжала до 87 лет, и только раз в жизни – в своем предпоследнем фильме – согласилась на роль второго плана.
Совершила революцию в моде
Голливудская карьера Хепберн началась в ранних 30-х, когда женщине, а тем более звезде экрана, полагалась быть ультра-женственной и гламурной. Даже те, кто отваживался носить брюки, как Грета Гарбо или Марлен Дитрих, делали это максимально эротично. Хепберн начала носить брюки для удобства и просто потому, что ей так больше нравилось. «Каждый раз, когда я слышу, как мужчина говорит, что ему больше нравятся женщины в юбках, – рассказывала она, – я говорю “сам попробуй походить в юбке”».
«Каждый раз, когда я слышу, как мужчина говорит, что ему больше нравятся женщины в юбках, я говорю “сам попробуй походить в юбке”».
«Каждый раз, когда я слышу, как мужчина говорит, что ему больше нравятся женщины в юбках, я говорю “сам попробуй походить в юбке”».
Право одеваться так, как хочется, приходилось отстаивать. Снимаясь на RKO, Хепберн приходила на площадку в джинсах (за двадцать лет до того, как в них переоделась модная молодежь по всему миру), а когда студия конфисковала их, — чтобы актриса переоделась в юбку, как приличная женщина, — Кэтрин вернулась на съемку в трусах и ходила так, пока ей не вернули штаны.
Однако уже в 1934 году модные журналы начали писать, что «Голливуд переодевается в Хепберн», а ее раскованный стиль – широкие брюки, рубашки, мужского кроя пиджаки, обувь на плоской подошве – был подхвачен продвинутыми современницами. В 1986 году Совет модных дизайнеров Америки официально признал влияние, которое Хепберн оказала на моду, вручив ей награду за жизненные достижения.
