«Мою музыку больше слушают россияне, чем казахи»
Выпускница Казахской консерватории им. Курмангазы, Мерген олицетворяет новое поколение казахстанских музыкантов-новаторов, которые не боятся играть с формами и смыслами. Вкладыш к альбому «13» снабжен текстом на казахском языке, в котором Мерген обращается к небу, сетуя на то, что люди перестали смотреть на небо, да и небо равнодушно к людям. Мерген умудряется двигаться одновременно вперед, к музыкальному прогрессу, уснащая свои композиции ядреным трип-хопом и электронными битами, и назад, к корням, исповедуя архаичное тенгрианство.
– Мерген – это и стрелок, и зодиакальный Стрелец, и название у альбома – сакральное число “13”. Твое творчество можно назвать неотенгрианством?
– Да, но этот альбом я еще считаю коммерческим, следующий, который я планирую выпустить в декабре, будет более погружен в язычество. Мне уже и Баглан Аязбаев (композитор и участник группы “МС Гуль” – ред.) сказал: «Ты знаешь, на что идешь?» А мне все равно. И если на этом альбоме еще поднимаются обычные – любовные, к примеру, мотивы, то на следующем диске будет чистая эзотерика.
А цифра «13» в названии – чисто языческая тема: предки жили по 13-месячному календарю. И даже у женщин цикл – 28 дней. А если год поделить на 28 дней, получается ровно 13 месяцев.
– И откуда в современной девушке берется это язычество?
– Мои родители и бабушка с дедушкой – верующие мусульмане. А у меня как-то не клеится с религией. Я училась в консерватории им. Курмангазы и в музыкальном училище им. Жубанова. А там народная музыка возведена в культ. Традиционные “домбровые” оркестры никогда не были мне близки. Но у нас есть и другие проекты, которые занимаются исконной народной музыкой, у них казахская музыка сохранилась в чистом виде. В консерватории каждый год проходит фестиваль молодых композиторов “Наурыз 21”, на них звучит настоящая, «живая», музыка, и не только казахская, а этническая вообще. И мои педагоги у которых я училась – они сами исповедуют язычество.
– И к такому исконному фолку ты добавляешь навороченные электронные аранжировки… Неужели сама их делаешь?
– Если честно, во всем виноваты деньги. У нас заказать фиговую аранжировку на свою песню стоит 300 баксов. Я же воспитывала себя на британской музыке, на хорошей электронике. Платить тысячу долларов непонятно кому и не быть уверенным в результате не очень хотелось. И я сама начала аранжировать свою музыку. Тем более, я профессиональный музыкант, и мне непростительно не владеть такой техникой.
И мне очень помог Баглан, аранжировке я научилась именно у него. Он поддержал мое желание научиться писать самой, и я месяц приезжала к нему домой, к восьми утра, учиться. После этого он и открыл свою школу битмейкеров. И сейчас мы готовим дуэт с «МС Гуль» – там будут и мои фишки, и ее сумасшествие. Все, что смог сказать Баглан, выслушав наши идеи, это — «Ужас!» (Смеется).
– Какими инструментами владеешь?
– Скрипка, фортепиано, немного гитарой. И шан-кобыз – мой любимый инструмент. У него классное звучание – такое электронное…
– Есть мысли по раскрутке альбома? Клипы снимать, ротацию оплачивать?
– Я не ставила своей задачей стать Певицей – снимать клипы и все такое. Я сочиняла песни для этого альбома с 1 по 4 курс – просто потому, что мне хотелось писать. Сам процесс мне очень нравится. А зарабатывать можно разными способами: я сочиняю музыку и для других исполнителей – и песни, и инструментальные композиции. Недавно написала кое-что для московских электронщиков и даже рэперов… Мои работы есть на last.fm – люди как-то их находят.
У меня была мечта быть, как Тори Эймос, как Мэттью Беллами. Исполнять свою музыку, заниматься полностью всем музыкальным процессом. Вы знаете, Тори Эймос на концерте сидит и играет одной рукой на фортепиано, другой – на синтезаторе, и поет при этом идеально точно, как в студии…
– А твою музыку очень сложно будет воспроизвести «живьем». Как ты планируешь давать концерты?
– Мне тоже все говорили, когда я записывала свои песни – «Это безумие, это невозможно воспроизвести на сцене». Но какая разница? Надо писать так, как ты это слышишь. А когда дойдет время до выступлений – там и денежка появится, и люди подтянутся. Появится возможность воссоздать это на сцене нужным образом. Главное, чтобы люди захотели это услышать «живьем», захотели увидеть меня на сцене.
– И как ты будешь выглядеть на сцене? Эдакая древняя шаманка?
– Я сама не знаю. (Смеется). Наверное, рваные джинсы, точно – никакого гламура. Но при этом без панковского экстремизма.
– То есть, волосы распущенные – но чистые, джинсы рваные – но стиранные?…
– Ага. И никакого неприятного запаха. (Смеется).