Актриса Ксения Раппопорт: «Проживая все с любовью, ты меняешь свою судьбу»
Спектакль «Эдип-царь» был поставлен семь лет назад. Не надоело его играть?
В этом спектакле есть большой заряд хорошей «студенческой» энергии. Все мы, включая режиссера Андрея Прикотенко, — выпускники одной мастерской Вениамина Фильштинского. Мы тогда только закончили институт, нам не хотелось расставаться и нас буквально распирало от желания работать. Мы начали репетировать, не зная, где и когда сможем это сыграть. Репетировали сначала дома друг у друга, потом на каких-то чердаках, пока не оказались в Театре на Литейном, который нас и приютил. Тогда возник этот спектакль. А сегодня нам всем в нем — и мы в этом друг другу признаемся — немножко тесно. Не в пьесе Софокла — до нее еще расти и расти, а в придуманной нами тогда форме. Семь лет — большой срок. Скажем, мы намеренно взяли музыку, которая в тот момент была очень популярна, ту, что была на слуху. А сейчас это уже настоящее ретро.
Cпектакль о том, что только дураки пытаются обмануть судьбу?
Пьеса совсем не о дураках. Герои этой истории великие люди, люди-мифы. Нельзя мерить их меркой человеческой глупости или ума. Конечно, мы о чем-то сговариваемся, когда репетируем. Но все это множество задач и предположений меняется — и с нашим возрастом и ростом, и с накапливающимся опытом. Каждый раз, когда играется спектакль, он о чем-то новом. Хотя тема, затронутая Софоклом, вечная: что мне в этой жизни предназначено, что я могу изменить, а чего не могу, и как принять то, чего я не могу изменить.
Как вы решаете этот вопрос для себя? Изменила ли работа над спектаклем вашу точку зрения на этот вопрос?
Этот вопрос действительно один из самых сложных. Я пытаюсь принимать вещи, которые изменить невозможно, с благодарностью, пытаюсь понять, для чего мне посылается то или иное испытание — испытание горем или счастьем. Наверное, мы можем что-то изменить в своей судьбе только своим отношением к себе, к своей жизни. Проживая все с любовью, ты меняешь свою судьбу. Точно так же, ненавидя, ты притягиваешь соответствующую энергию.
Были в вашей судьбе случаи, когда вы ощущали поступь судьбы?
Были. На самом деле это такие ощущения, которые хотелось бы испытывать всегда. Когда ты принимаешь решение не головой, а оно само приходит в сердце. Не успеваешь включить рассудок, который чаще всего совершает ошибочный выбор. Если в этот момент сердцу не помешать, не завалить его булыжниками собственных мыслей, то начинаешь чувствовать свою судьбу. Как будто не ты гребешь против течения, а, наоборот, оно тебя плавно несет.
А может, Бог тебя просто испытывает: и на правильном пути надо преодолевать препятствия…
Если будешь угадывать — не угадаешь. Надо просто почувствовать. Иногда, когда мы не замусорены лишними мыслями, суетой, не перенапряжены, не фальшивы сами перед собой, это слышится внутри.
Правда ли, что ваш первый театральный опыт вы получили в театре Бориса Понизовского, с которым работали тогда будущие основатели театра АХЕ?
Действительно, когда мне было лет 14, я участвовала в акциях на Пушкинской, 10, где был театр Бориса Понизовского. Как раз с ребятами из будущего театра АХЕ я, завернутая в какие-то белые бумаги, ходила по крыше, стояла на ветру, совершала странные движения. Мне была интересна компания, было интересно, что люди с таким погружением делают какие-то безумные вещи: раскрашивают себе лица, ходят в каких-то странных одеждах, и все это что-то значит для них. Не могу сказать, что тогда я понимала, что все это значит. А сейчас спектакли театра АХЕ вызывают у меня бурную радость.
Мировая известность настигла вас благодаря блестящей роли в фильме Джузеппе Торнаторе «Незнакомка». Хотя это был не первая и не единственная ваша работа в зарубежном кинематографе…
Впервые это случилось в 1995 году — в полудокументальном фильме о Николае II, который делал «БиБиСи», я играла Кшесинскую. Фильма я так никогда и не видела, поэтому что получилось — сказать не могу. Потом был фильм о Прокофьеве, где у меня была тоже небольшая роль Лины Прокофьевой. Позже я сыграла в фильме, который французы снимали в России: «Sissi, l’impératrice rebelle». И еще было небольшое приключение с Андреем Ургантом: нас пригласили в норвежском сериале играть на английском языке (которого я не знаю) русских врачей. Потом началась Италия, где я снялась в нескольких фильмах.
Режиссером последнего был Рикки Тоньяцци, а партнером вашим — красавец Алессандро Гассман (официальное лицо Opium от Yves Saint Laurent).
Фильм называется «Il padre e lo straniero». К этому фильму проявляют большое внимание, поскольку создатели — сыновья двух великих итальянцев — Уго Тоньяцци и Витторио Гассмана. В фильме есть и детективная история, и семейная, и любовная, и политическая. Я отвечаю за любовно-семейную часть.
Ваше продолжительное пребывание в Италии как-то влияет на вашу петербуржскую сдержанность?
Я не живу в Италии подолгу. Я приезжаю туда ровно на то количество съемочных дней, которое у меня есть между спектаклями. У меня даже никак не получается задержаться там хотя бы на два-три дня, чтобы просто отдохнуть. Но, конечно, итальянская жестикуляция заразительна. Когда мне не хватает слов, я, чтобы донести смысл, тоже начинаю размахивать руками, корчу рожи и, вероятно, выгляжу не слишком сдержанной.
Наверное, в этом смысле вы вписываетесь в итальянскую манеру общения…
Я, мне кажется, совсем не похожа на итальянских женщин. Персонажи, которых играю в итальянском кино, не были написаны для иностранной актрисы. Но если эту роль дают мне, то делать вид, что я итальянка, бессмысленно. А на сцену вас в Италии не приглашают?
Есть такие взаимные намерения…