«У меня было огромное уважение к русской душе»
Когда эту инсталляцию показывали впервые, по ней гуляли люди, с которых делали слепки для скульптур. Здесь никто не узнает реальных персонажей, они стали абстрактными фигурами… При перемене мест ощущение сотрудничества, узнавания теряется…
И да и нет. Все зависит от самой способности испытывать интерес к другому человеческому существу. Иногда достаточно небольшого расстояния, чтобы не отличать одного человека от другого, не видеть, счастлив он или нет, спешит или гуляет… Для меня важно само ощущение, знание, что это образы реальных людей. Мои ассистенты, которые помогают монтировать выставку, могут рассказать историю про каждую фигуру, хотя я сам не так глубоко был вовлечен в общение с моделями. Я пытался создать картину мира, историю о присутствии и отсутствии, отношении миров — виртуального и реального.
Вы обычно говорите, что инсталляция ваша существует только во взаимодействии с людьми…
Необходимо, чтобы кто-то находился в ней, ходил между фигур… Важен энергетический обмен между телами разной природы… Вообще-то я сам до сих пор, за несколько лет, не понял до конца, что нашел и что потерял в этой работе. У скульптуры нет ни движения, ни чувств, ни отношений, но все это есть у зрителя… Важно не только смотреть: если бы меня интересовала только форма, я бы все устроил по-другому, как в витрине…
Иногда кажется, что вы мыслите не как художник, а как человек науки, антрополог…
Думаю, что антропологический императив сильнее… Художественный мир кажется мне очень маленьким и слишком сосредоточенным на себе. Это не слишком здоровая зона, где интересуются экспериментами, трансформациями, славой. Мои интересы шире — именно поэтому я стремлюсь работать не только в музеях, а в самых разных пространствах.
Само понятие коллективного тела в России приобретает особое значение.
Разумеется, здесь люди могут интерпретировать эту инсталляцию и в таком ключе… Ожидания публики очень важны…
Антропологические наблюдения выявляют какие-либо отличия московской публики?
Не думаю, национальный характер вообще большая условность. Жаль, что после советского эксперимента людьми овладел индивидуализм и консюмеризм. У меня было огромное уважение к русской душе. Не могу поверить, что люди так глупо отказываются от самого важного.
Ваш следующий проект в Москве во время биеннале будет располагаться в городском пространстве — уже решили где?
Пока только осматривали места. Есть несколько предложений, все очень интересные — с разной архитектурой, разной энергетикой.