Геннадий Бачинский

Работа приехавших в столицу из Петербурга Геннадия Бачинского и Сергея Стиллавина — быть острыми на язык. Поэтому Time Out попросил именно их обнародовать свой список претензий к Москве и москвичам. Досталось лимитчикам, таксистам, гастарбайтерам, женщинам и светским тусовщикам. Бачинский и Стиллавин пожалели только бродячих собак и Зураба Церетели.

Стиллавин о московской архитектуре и творчестве Церетели
В столице ни один дом никуда не вписывается. Потому что вписаться просто некуда. Вспомните фильм «Иван Васильевич меняет профессию»: человек выходит на балкон и говорит «Лепота!» — а сам при этом стоит на балконе какого-то уродского дома советской эпохи, чуть ли не насильно впихнутого в старую малоэтажную застройку. Вот эта самая эклектика — она просто бесит, когда первый раз сюда приезжаешь.

Не понимаю всех этих воплей протеста по поводу работ Церетели. У москвичей, видимо, уже просто глаз замылился, они не замечают, в каком уродстве живут. Их раздражают какие-то единичные вкрапления пусть потустороннего, но все-таки разума, а вот ужасная и кондовая электростанция в самом центре города возле кинотеатра «Ударник» при этом никому почему-то не мешает, хотя это ведь куда больший бред.

Бачинский о Москве, которая не сразу строилась
Москва никогда не перестанет строиться, потому что все в ней проектируется с умыслом построить на этом месте через 50 лет что-нибудь другое. Это глобальный замысел градостроителей. Так что место под застройку здесь будет всегда. Я считаю, что это великолепно. Например, я думаю, что в следующем году вполне можно ожидать строительства большого паркинга под Красной площадью — это ведь вполне здравая и истинно московская идея, разве нет?

Стиллавин о бродячих собаках
В Москве много бродячих собак. Потому что мало домашних. Это хорошо. Я вот, например, всегда с удовольствием наблюдаю за всеми этими собачьими свадьбами. От них пахнет какой-то первозданной природой, звериным естеством. Говорят, правда, что на окраинах собаки с голодухи уже начали нападать на людей, но я к ним все равно отношусь с симпатией. Они очень умные, сами залезают в трамвай и выходят на нужной остановке. Они молодцы! Если бы была возможность предоставить им право голоса на выборах мэра, я бы предоставил.

Стиллавин о гастарбайтерах
Собак я уважаю куда больше, чем, например, гастарбайтеров. Хотя бы потому, что собака по природе своей не может говорить по-русски, а гастарбайтеры, к сожалению, могут. Это какая-то тупиковая ветвь. Бомба, которая когда-нибудь рванет. А все из-за жадности и из-за нежелания платить русским чуть больше денег за ту же черную работу. Опять-таки приведу в пример собак — вот они никакой работы вообще не делают, просто радуют глаз.

Бачинский о московских женщинах
Московские женщины прекрасны, только большинство из тех, что встречаются здесь в общественных местах, являются служительницами мамоны. Они проповедуют чистый, незамутненный материализм. Их надо было бы взять, конечно же, в Институт марксизма-ленинизма, чтобы они преподавали там диалектику, потому что более безбожных существ, чем московские женщины, представить себе трудно. И этим все сказано.

Стиллавин о «свежих москвичах»
Лимитчики, которые желают закосить под москвичей, то есть «свежие москвичи», — вот главная мразь в нашей столице. Например, был у нас начальник, который толькотолько купил квартиру, как тут же начал склонять нас к тому, чтобы мы чуть ли не номера московских школ наизусть запоминали. Хотел, чтобы мы все выучили московскую легенду. Типа в Москве с тобой будут иметь дело только тогда, когда ты станешь «парнем, который все здесь знает». Требовал этого, так сказать, от имени москвичей, как раньше требовали «от имени народа».

Стиллавин о людях, сдающих квартиры в Москве
Ни творчески, ни финансово эти люди не представляют собой никакой ценности и живут только тем, что в свое время выбили какими-то непонятными путями на своих ужасных работах московские квартиры. Более того, лично я помню случаи, когда они при этом еще умудрялись подворовывать у своих квартирантов. Самым банальным образом: ты приходишь с работы, а у тебя пропали деньги. Я думаю, что вся эта мразь, скорее всего, тоже из числа экс-лимитчиков — может, во втором или третьем поколении, но все-таки лимитчиков.

Стиллавин о москвичах за 50
Люди, которым в начале 90-х было под 40, в это время просто поехали головой от экономических перемен. В их сознании до сих пор царит ощущение того времени, когда они были молодыми, а все, что активно вторгается в их жизнь — не с телеэкрана, а физически, в реальности, — сводит их с ума. Любой внешний раздражитель заставляет их ох…вать, то есть выводит из себя. Помню, как-то раз на Садовом кольце мы проводили какую-то презентацию или промоакцию возле ужасного панельного дома между Яузой и «Атриумом» на Курской. Час пик, шесть вечера, вокруг — ужасный грохот, лязг, ну, как обычно. Мы поставили колонку — ее наэтом фоне еле слышно. Так вот через каких-то 10 минут из дома выскакивают две старухи лет по 55 — как раз такие, как я говорил, не принявшие рынок. И с ужасом в глазах — знаете, как собака, которую затравили, — орут до истерики, с соплями и слюнями изо рта: «Гав, гав! Что вы мне спать не даете?»

Бачинский о московских таксистах
Однажды я проводил эксперимент — каждый день ездил на работу на такси и засекал, сколько времени пройдет до того момента, как я услышу от водителя первое матерное слово. Всякий раз это занимало не больше пяти минут. Меня, конечно, нельзя обвинить в ханжеском отношении к ненормативной лексике, но сам факт: первое, что ты услышишь от московского таксиста в течение пяти минут поездки, будет бранное слово. Может, это будет его обращение к самому себе, типа «б…, проспал!». Или, например, он скажет «… твою мать» какому-нибудь водителю, нарушившему правила и плохо поведшему себя на дороге. Не важно. Но, как ни крути, матерная брань так или иначе будет произнесена, причем независимо от того, едешь ты один или с женщиной.

Стиллавин о московских пешеходах
Самое мерзкое животное столичной фауны после гастарбайтера и собаки — это пешеход. Мне кажется, пешеходов надо зарядить в какие-нибудь пластиковые тубусы, чтобы они в них перемещались. Это совершенно лишние люди. Все время гундосят про свои ботинки, которые зимой разъедаются реагентами… Да чистить надо ботинки свои, и все нормально будет! Вот машина — это другое дело. Это третий друг человека после собаки и гастарбайтера. Без нее никак! А вот без пешеходов, я считаю, вполне можно обойтись.

Бачинский о московском гламуре
Московские гламурные тусовки — первая мишень для критики. Потому что только там можно наблюдать, к примеру, как бабы ссут в мужском туалете. И, несмотря на пафос, который сопутствует всем таким мероприятиям, будь это приезд Дэвида Гетты или юбилей какого-нибудь модного клуба, они превращаются в реальное вокзальное скотство. Только на вокзале ты платишь за туалет 10 рублей, и за эти деньги не увидишь, как девушки в нарядах по пять тысяч долларов начинают отливать на глазах у мужчин.

В женских туалетах там обычно большие очереди — они ведь там подолгу нюхают кокаин, прихорашиваются, меняют прокладки и т. д. А поскольку они еще употребляют много напитков, то им и писать хочется — вот они и идут в мужской, чтобы не ждать. Вот и стоит такая дорогая гламурная девочка рядом с ссущим мужиком, ждет, когда ее подпустят к толчку. Это просто ужасающее явление, свойственное московским гламурным клубам, в которые всегда набивается столько людей, что кажется, будто находишься не на вечеринке, а в общем вагоне, держащем путь куда-нибудь на Чукотку. Женщина нужна для поклонения, а не для того, чтобы унижаться перед мужиками в сортирах.

Стиллавин о столичном бомонде и законах шоу-бизнеса
Фактически все звезды столичного бомонда — приезжие. Коренные москвичи никуда не поедут, они уже приехали. Они лежат у себя дома и не стараются куда-нибудь вырваться. Ну а если все-таки о них говорить, то лично я для себя сделал вывод, что в большинстве своем они не такие уроды, какими кажутся. Все эти фрики, идиоты и перверты, которые наводняют желтую прессу рассказами о своих извращениях, всего лишь на работе. Они под маской. В большинстве своем это нормальные люди, просто с имиджем нормального человека в этом мире прожить трудно. Такие никому не интересны. Все ведь и сами правильные. А значит, надо, чтобы вокруг были сплошные фрики и имбецилы. На этом фоне своя собственная правильность покажется достоинством, которое обычно не замечаешь. Если артист женится, например, он сразу перестает всех интересовать. Вот Авраам Руссо женился, так зачем теперь девкам ходить на его концерты, если он уже женат?

Бачинский об игорном бизнесе
Я не против того, чтобы в Москве процветал игорный бизнес, но при условии, что больше его нигде не будет. Проблема в том, что московский игорный бизнес, как паук, опутал своей сетью всю страну. В столице все проще: ну лох так лох, есть бабки — заплати. Здесь легко и потратить деньги, но и заработать их тоже легко. А вот в провинции, куда московский игорный бизнес тянет свои лапы, потратить их легко, а заработать практически невозможно. Поэтому лично я бы обрубил щупальца этому спруту. Чего им не хватает? Возьмите себе Новый Арбат и превратите его в Лас-Вегас. Сделайте так, чтобы там не было ни офисов, ни магазинов, ни ресторанов — одни казино.

Стиллавин о глобальном зле
Опускать надо не явные, а теневые фигуры. Персонажей, которые определяют правила игры. Людей из-за кадра. Вот это и есть самая главная мразь — обезличенные кукловоды. Корпорации и рекламные агентства, которые заставляют публичных людей делать то, что они скажут, из соображений коммерции. Город наводнен рекламой — это ведь ужасно! А самое главное, что все эти огромные космические бюджеты прививают нам одну простую идеологию: всем насрать, кто ты такой и что ты из себя представляешь, главное, чтобы ты купил товар. Так происходят обезличивание и уравниловка людей. Вот что самое страшное. В Москве это бросается в глаза сильнее, чем где-либо еще.

Это же просто машины — все эти «Соси-Колы», «Прокто-энд-Гэмблы», Роналд Макдоналд, предлагающий всем свою сперму под видом ванильного коктейля. По сравнению с ними гастарбайтеры и таксисты — просто цветочки.

Смотри также: Геннадий Бачинский о своих любимых местах в городе