«Голливуд и Ватикан имеют одну цель — оболванить народ»
В 1994 году он впервые примерил поводок, встал на четвереньки и голым начал кусать почтенную публику. Сегодня на Московской биеннале бывший арт-экстремал и человек-собака показывает медитативный проект «Пространственная литургия».
Когда-то на вашем вернисаже зарезали свинью, потом был перформанс с собакой, а еще вы продавали копии частей своего тела в секс-шопах. Это был вызов обществу и общественной морали. Но разве ваша нынешняя толстовская борода, езда на велосипеде и заявление, что вы не делаете ничего, не посоветовавшись со своим духовным наставником — тибетским ламой — не есть форма эпатажа?
Может быть. А может быть, то, что все называли эпатажем, было тоже проповедью? Нет никакого противоречия того, что я делал раньше, с тем, что показываю сейчас. 50-летний мужик ведь сильно отличается от 10-летнего пацана? Но если это другой человек, где труп ребенка? Это тот же человек, изменившийся в процессе эволюции. Хотя по большому счету не думаю, что так уж сильно изменился — как ушел в 19 лет из дома, с тех пор и путешествую, у меня ничего нет и мне ничего не надо. Мне нужна только свобода — это самое главное. В том числе и от денег.
Довольно странно это слышать от художника, про гонорары которого слагаются легенды… Это все мифы.
Все врут?
Не врут в том смысле, что я действительно продаю свои работы. Но гонорары? Это все из той же серии, что я разорвал в клочья десятки людей, изнасиловал всех животных, переспал со всеми девушками, обладаю гипнозом, могу левитировать, прячу под одеждой и головными уборами рога, копыта и хвост. Это все нормальная творческая работа журналистов, у которых нет материала, чтобы написать что-то дельное.
Мне всегда казалось, что вы лучший пиарщик среди художников!
Глупости. Христос, по-вашему, тоже хороший пиарщик? Вот уж кто пропиарился по полной программе. Ник Сафонов — вот самый лучший пиарщик: он искусством не занимается вообще — не живет, не страдает, не чувствует, не ищет, берет готовые формулы 20-х годов, быстренько так компилирует… Вообще мне кажется, раньше тем, что сегодня называется пиаром, была церковь. А сейчас этим занимается Голливуд, который стал конкурентом Ватикана. Цель у них одна — оболванивание народа. При этом я не отрицаю красоту, форму, великих актеров и великих святых.
А ваше искусство — это не оболванивание народа?
Чистое искусство, чистый дух, чистая любовь!
Как вы считаете, сегодня наметился некий прогресс в развитии современного искусства? Появилась Даша Жукова со своим «Гаражом». Это благо?
Я много сталкивался с такими богатыми девушками: у них много энергии и средств, но они ничего не привносят в искусство, кроме инфраструктуры. Но ведь когда инфраструктура опережает смысл и концепцию, она превращается в гламур, в бутик. Как «Винзавод», как многие другие галереи. Поверьте, я знаю, что говорю. С конца 80-х годов появлялось много проектов, когда обеспеченные дамы — Стеллы и Регины — начинали что-то делать, но через два-три года им становилось скучно, и они переквалифицировались и уходили торговать другими красивыми вещами — детской одеждой, парфюмом.
Тем не менее хорошо, что они есть, если бы их не было…
Ничего бы не изменилось. Конечно, любая форма энергии хороша, просто не надо ее переоценивать. Как не надо переоценивать власть денег. Мне гораздо больше нравится директор «Тейт Модерн», который никогда не покажет ни Джеффа Кунса, ни Дэмиана Херста.
Почему?
Это искусство для поставщиков гамбургеров, арабских шейхов и наших олигархов — базальт, позолота, бриллианты — мир гламура, адаптированный к странам третьего мира. Искусство шальных денег.
Что же они вам покоя не дают — деньги эти!
Деньги — это хорошо. Но обилие денег привело к тому, что наша страна отброшена на 20 лет назад. Никаких структурных преобразований не произошло. Не было бы денег, не было бы нефти. Нам пришлось бы искать другие технические и социальные пути к процветанию общества. Весь вопрос сводится к тому, кому деньги приносят счастье? На инсталляцию Кабакову еле-еле находят миллион, а 20-летней певичке, которая поет на его вернисаже, находят два миллиона. Вот и все пропорции — самый великий художник и самая ничтожная певичка!
Вы рассуждаете так, как будто можно жить в обществе и быть независимым от него!
А я — независим от общества. Это я управляю этим обществом. Мои фантазии востребованы. Потому что они подлинные и искренние. Это в нашем мире дорого стоит. Потому что люди стали психопатами. Найдите мне человека, который не принимает антидепрессанты, не курит марихуану или не пьет водку. Хорошо, если таких пять процентов наберется. А надо, чтобы человек был счастлив, радостен и деятелен. Самое ужасное, что сегодня уже зло не в насилии, а в халтуре. Никто не хочет ни бить, ни насиловать. Все хотят тихо наебывать друг друга. Тихо-тихо жить за счет другого, тихо вампирить: брать чуть-чуть больше, отдавать чуть-чуть меньше. Когда все это делают, происходит такой странный отсос энергии. Все всем противны, все всех раздражают. Стало мерзко и противно жить. А жить надо.
Поэтому вы назвали свой последний проект «медитацией»? Это способ выжить в современном мире, высшая форма свободы?
Медитация бывает разной. В том числе и неудачной. Это как любовный акт: люди всю жизнь занимаются сексом, а высшее наслаждение испытывают крайне редко. Во время медитации можно встретиться с Богом, а можно — со своими страхами и комплексами. Для меня медитация — это размышление о том, что реально, подлинно, то есть попытка удержать сознание на реальном, на том, что ты можешь пережить, как опыт. А любой опыт ведет к просветлению, которое в свою очередь, и есть высшая форма свободы.