Неприятности с Гэри. Интервью с Гэри Олдменом
На Каннском фестивале 1997 года Гэри Олдмен не только блеснул залысиной негодяя Зорга в фантастическом блокбастере «Пятый элемент», но и под аплодисменты критиков представил свой режиссерский дебют «Не глотать» — жесткую драму ожизни британской рабочей семьи. В том году Олдмен находился на самом пике карьеры — он успел сыграть знаменитого панк-рокера Сида Вишеза, убийцу Кеннеди Ли Харви Освальда, Бетховена и Дракулу, зарекомендовать себя актером, имитирующим любой акцент на свете, и побывать мужем Умы Турман. А главное, после благосклонного приема «Не глотать» прессой перед актером, мечтавшим пересесть в режиссерское кресло, тогда отчетливо возникли новые перспективы. Но потом в жизни Олдмена настали тяжелые времена, и к 2005 году актер, блестяще изображающий психопатов, пришел с удручающими итогами — он так и не снял своего второго фильма, стал крайне редко играть в кино и пережил третий по счету и очень тяжелый развод с фотографом Доньей Фиорентино (Олдмен познакомился с ней в реабилитационной клинике, где лечился от алкогольной зависимости, а она боролась с пристрастием к героину — как оказалось позже, безуспешно). Когда Олдмен сыграл в 2004 году Сириуса Блэка в «Гарри Поттере и узнике Азкабана„, стало казаться, что черная полоса закончилась. Так ли это?
Вы изменили свое отношение к актерскому делу после того, как дебютировали в режиссуре фильмом „Не глотать“?
О да, когда пришлось вернуться к своей, скажем так, основной работе, я почувствовал себя менеджером супермаркета, разжалованным в кассиры. Быть режиссером в сто, нет, в тысячу раз приятнее.
Критика очень тепло приняла ваш первый фильм. Вас это не удивило?
Не то слово. Для меня это же был чистый эксперимент. Казалось, я сделал все для того, чтобы успеха не случилось, — моя картина отражала лишь мой частный взгляд на мир, и там не играли актеры с мировыми именами. Я был вызывающе наивен — настолько, что отверг всяческие компромиссы и ни слова не изменил в сценарии, несмотря на требования продюсеров. В результате фильм, естественно, не вышел в прокат в Америке. А мне было наплевать — получилась по духу очень английская картина, и в Британии она нашла своего зрителя. Так что продюсеры даже вернули свои деньги.
Потом вы продолжили писать сценарии, по которым собирались снимать фильмы дальше, — один из них, кажется, назывался „Джо Бак“…
Ну идей в голове у меня всегда хватало. Я написал три сценария для короткометражек плюс, больше для забавы, продолжение приключений героев „Не глотать“ — о том, что случилось после того, как они переехали в другой район. Но, знаете, идеи могут прийти в голову кому угодно. А вот реализовать свой замысел и при этом не увязнуть — совсем другое дело. Я не забросил „Джо Бака“, а просто был вынужден отложить его на полку. Видите ли, в моем распоряжении не было команды людей, которая занимается рабочим обеспечением процесса, пока ты предаешься творчеству, — мне все приходилось делать самому. И в какой-то момент я понял, что впрягся в телегу, которую мне одному не сдвинуть с места. Я не сдавался, но мне приходилось снимать в собственном доме (так получилось, слишком уж подходящая натура) и — только представьте себе это — одновременно исполнять обязанности отца-одиночки, воспитывающего двух детей. Мой сервант в столовой был доверху набит коробками с пленкой, некоторые бобины были уже проявлены — кстати, снятый материал был совсем не плох.
А как так получилось,что вы вообще стали работать в таких условиях?
Я изо всех сил пытался найти деньги для проекта. Стучался в двери всех киностудий — Fox, Miramax, Sony, Intermedia. У меня были связи в некоторых из этих компаний (Sony и Fox прежде занимались прокатом „Не глотать“), и я надеялся, что без проволочек решу все вопросы. Я даже не собирался приглашать в фильм звезд — мне казалось, что хороший сценарий будет для инвесторов более убедительным аргументом. Но не тут-то было. Первое, что я услышал: “Пригласите на главную роль Рассела Кроу, и мы дадим вам денег на фильм„. Я ответил: мол, при всем уважении к Расселу, мой герой все-таки 45-летний итальянский эмигрант. Потом у меня был интереснейший разговор с Джеком Николсоном: “Гэри, я слышал про твой сценарий — сколько лет главному герою?„ Я ответил: „Сорок пять“. Тогда он поднял бровь, глянул на меня с прищуром и лукаво так сказал: „А может, шестьдесят?“. Он думал, наверное, что я за одну ночь перепишу сценарий и принесу ему его наутро. А он положит его в стол. На самом деле у него в тот момент было полно дел, и ему было не до меня. В общем, с Николсоном не договорились.
Но ведь „Джо Бак“, кажется, мелодрама — история о конце одного брака. Такие проекты обычно не требуют больших вложений.
Да-да, я ведь просил не 20 миллионов. Я представил продюсерам смету, которая не требовала и половины тех денег, которые были вложены в „Не глотать“, но никто не поспешил достать чековую книжку. Так я и стал снимать на собственные деньги. Может быть, я смотрел на мир через розовые очки — вон, Джон Кассаветес тоже в 60-е годы делал фильмы у себя дома, за 300 тысяч долларов. Но, мне кажется, я предлагал продюсерам дело. Сама идея фильма пришла ко мне еще в 1996 году, когда я монтировал „Не глотать“. Такой взрослый, а местами даже откровенный — в плане эмоций, а не постельных сцен — фильм для взрослых. О смерти брака, об угасании сексуального огня между мужем и женой. С тех пор вышло много фильмов на эту тему — „Интим“, „9 песен“, „Близость“, — но мне кажется, что „Джо Баку“ есть что добавить к сказанному.
Жаль, что фильм не окончен, — судя по вашим словам, могло бы получиться очень небанальное кино.
Все было бы куда проще, если бы главные герои моего фильма были моложе. Но их возраст для меня был очень важен — в нем главная причина трагедии. Когда у женщины в 40 с лишним лет случается разрыв с любимым, она не может просто воспринять это как очередной неудавшийся романчик. В таком возрасте, с огромным багажом накопленного печального опыта, развод воспринимается как катастрофа, крушение мира. Это должен был быть фильм о том, почему мы поддерживаем отношения, даже когда понимаем, что они не очень складываются. Там есть момент, когда жена говорит Джо: “Я не могу тебе помочь, потому что у меня нет того, что тебе нужно„. Знаете, эти слова на самом деле очень трудно произносить. Очень трудно рвать интимную связь с человеком, с которым ты вместе прожил так долго, что успел „врасти в него“.
Почему вы так редко снимались начиная с 2000-го?
На то были свои причины. Не вдаваясь в подробности, скажу, что у меня в семье, скажем так, было не все ладно. Да что уж там — произошла настоящая катастрофа. (Смеется.) В процессе развода меня сочли — буду дипломатичным — наиболее адекватным родителем, и я получил опеку над детьми. Вот так в 43 года я стал отцом-одиночкой — в мои жизненные планы это как-то совсем не входило.
Говорят, что как-то после съемок „Ганнибала“ (2001), где вы сыграли жертву доктора Лектера, вы вернулись домой и застали свою жену со шприцем в вене. Можно себе представить, каким ударом стали для вас этот инцидент и последовавший за ним развод.
Потом четыре года я пытался восстановить нормальную жизнь в доме. Вся эта история меня абсолютно разрушила — и в финансовом, и в эмоциональном плане. И какой же выход я нашел? Стал снимать кино у себя на дому. (Смеется.) И вы еще спрашиваете, почему „Джо Бак“ так и не вышел в прокат!
Наверное, съемки „Джо Бака“ можно расценивать как устроенный вами самому себе сеанс психотерапии…
Да, именно. Тот голос, который я, фигурально выражаясь, пытался заглушить работой, — это голос моей жены. Я даже сам себе не сразу в этом сознался. Возможно, я кино не доделал еще и потому, что у меня был такой сильный стресс, что продолжать работать с этой темой стало небезопасно для моей психики. Поэтому в какой-то момент я решил отложить в сторону все дела и справиться с самыми насущными проблемами в жизни. И тогда, простите за выражение, главным моим проектом стали дети. И моей навязчивой идеей заодно.
Сколько им сейчас лет?
Чарли — шесть, Гулливеру недавно исполнилось восемь. Их воспитание отнимает массу времени и заставляет жертвовать многими делами. Но я так их люблю — что, мне их в интернат отправлять, что ли? Иногда я даже слишком усердствую в своей заботе о них. Недавно мы на неделю уехали кататься на лыжах, без няни. Знаете, какие чувства испытывают молодые родители на лыжных курортах? На третий день они готовы закатать своих детей в снеговика… (Смеется.) Так что я себя не особенно жалею, как видите.
Как это влияет на вашу работу?
Я снялся в паре весьма сомнительных картин — просто потому, что съемки проходили рядом с домом, — и был вынужден отказаться от нескольких очень лакомых проектов, поскольку я временно невыездной. “Гарри Поттер и узник Азкабана» снимался во время летних школьных каникул, и я смог взять детей с собой. Мы сняли домик с видом на парк в Виндзоре и каждый день устраивали там пикники и запускали змеев. Они с ума сходят от всего, что связано с Поттером, и очень зауважали меня после того, как я сыграл Сириуса Блэка. Дети приходили на площадку, перезнакомились со всеми, излазали все декорации и павильоны. Для них это было незабываемое приключение. А для меня — санаторий. Это был тот короткий период, когда все наконец улеглось и наладилось. И жизнь стала лучше и легче.
А потом вы еще снялись в «Бэтмене: Начало»… Вообще, у ваших фильмов очень по-разному складывается прокатная судьба. Вот «Претендент» (2000) шел по всему миру, а некоторые другие картины не добрались даже до Британии. Например, лента «Маленькие пальчики» (2003), где вы очень убедительно сыграли карлика.
«Маленькие пальчики» даже мне не довелось посмотреть в конечном варианте — продюсеры отобрали фильм у режиссера Мэтью Брайта и перемонтировали. Это было весьма досадно.
А в фильме «Грех» 2003 года вы…
Послушайте, «Грех» — это худший фильм в моей жизни. Я не то чтобы жалею, что в нем снялся, — я оплакиваю каждое дерево, которое пошло на бумагу для распечатки сценария этой картины. Я тогда сидел без работы и без денег, только что развелся… «Грех» — это номер один в хит-параде самых ужасных фильмов за всю историю кино.
Что, совсем нельзя его смотреть?
Я столько не выпью. (Смеется.) Да и вам не советую. Я помню, как только пришел на съемки, сразу понял, что весь фильм мне придется играть типаж «разъяренного Аль Пачино». (Убедительно изображает кричащего Аль Пачино.) И понял, что лучше сразу смириться, чем спорить. Но это был не предел падения — помимо «Греха» я же снялся еще в телевизионном мини-сериале, в котором сыграл Понтия Пилата! Они поначалу хотели заплатить мне какие-то смешные деньги за две недели работы… Я тогда еще был женат и мог себе позволить отъехать на съемки. А вот когда развелся… Слушайте, вам интересно все это?
Конечно, мне про вас все интересно. Если не хотите бередить старые раны, давайте поговорим о будущих проектах. Я слышал, что вы пишете новый сценарий…
Пишу, да… Я вообще люблю писать — сам ставишь проблему перед героем, сам же находишь пути решения. «Не глотать» я сочинял и снимал на большомподъеме. Все к этому располагало: я вложил в фильм не так уж много собственных денег, сделал все за 50 дней — наверное, потому что ни один продюсер не заглядывал мне через плечо — и потом монтировал в свое удовольствие. Ну, то есть в нынешний век цифровой революции можно и за 20 дней фильм снять, но это не по мне. Мне сказали: если пообещаешь снять своего «Джо Бака» за 27 дней на цифру, мы дадим тебе денег. Я отказался. Не подумайте, что я такой сноб-ретроград, просто в компьютере все эмоции умирают. Кино — это тонкая химия. Я, конечно, старомодный человек: мне нравятся старые кинопроекторы с их легкой размытостью картинки — нынешняя цифровая аппаратура дистиллирует изображение до стопроцентной четкости. Противно.
А снимать фильмы по чужим сценариям не зовут?
Да не очень. Были какие-то предложения, не особенно привлекательные — кое-кому, к сожалению, пришлось сразу отказать.
Может, продюсеры не видят в вас режиссера потому, что «Не глотать» показался им слишком личным фильмом? Мол, он снимает только про свое, ему будет неинтересно работать с чужим сценарием.
На самом деле ведь так и есть. Но если попадется действительно хороший сценарий, то я его постараюсь не упустить. Я в состоянии распознать хорошую задумку, но пока рекомендую авторам обращаться к другим режиссерам. Я страшно хочу обратно в режиссерское кресло — и когда-нибудь точно там снова окажусь. Но я не уверен, что смогу снимать кино чаще, чем сниматься в нем. Кинорежиссура требует больших затрат энергии и времени, а вот как раз времени у меня как-то очень мало в последнее время.
Но при этом нельзя сказать, что вы пропали с экрана — «Гарри Поттер», «Бэтмен»…
Да, но был момент, когда я едва не стал «актером-невидимкой». К счастью, этот период затишья уже прожит. А сейчас я чувствую, что наступил самый благоприятный момент, чтобы снова ринуться в бой и перестать грустить в уголочке.
Почему вы живете в Лос-Анджелесе, а не в родной Британии?
Детям там хорошо — значит, и мне нормально. Просыпаешься, солнце светит, дети в футболках и шортах собираются в школу. Школа в 8 минутах ходьбы от дома — я специально выбирал квартиру так, чтобы им не приходилось стоять в пробках на шоссе дважды в день. Наверное, есть места для жизни и лучше, но дети хорошо учатся, не устают — и я даже не думаю о том, чтобы куда-то переезжать. Так что по всему получается, что живу я совсем неплохо. Правда?