Эсмеральда
На вопросы о грядущей премьере отвечает худрук Большого балета Юрий Бурлака.
Читателям романа Гюго «Собор Парижской Богоматери» и зрителям мюзикла «Нотр-Дам» привычен трагический финал истории. Вы обещаете в балете хеппи-энд. Так за кого выйдет замуж цыганка Эсмеральда — за дворянина Феба, поэта Гренгуара или уродца Квазимодо? Монах Клод Фролло, как я понимаю, все-таки исключается…
Эсмеральда выйдет замуж, конечно, за Феба. Это может быть неожиданностью для зрителей, которым знакома иная версия событий, но дело в том, что трагический конец, соответствующий роману, появился в балете лишь в ХХ веке. Весь XIX век всегда был счастливый финал — не только потому, что так захотели балетмейстеры, но потому, что так захотел сам Виктор Гюго. Он пожалел и спас свою героиню, когда некоторое время спустя после написания романа делал либретто для одной композиторши, Луизы Бертень. Это либретто и стало исходной точкой для тех балетмейстеров, что потом ставили «Эсмеральду» уже на музыку Цезаря Пуни — в частности для Жюля Перро и для Мариуса Петипа.
А вы хотите восстановить версию Перро или версию Петипа?
Прежде всего мне не хотелось бы называть это реконструкцией. Реконструировать балет определенного времени с точностью до первой постановки невозможно по совокупности средств, я всегда объясняю это своим студентам. Поэтому наш спектакль не реконструкция. Это взгляд постановочной бригады, в которую вхожу я, петербургский балетмейстер Василий Медведев, художник по костюмам Елена Зайцева и сценограф Алена Пикалова, на некий этап развития балета «Эсмеральда» с 1844-го по 1935 год, от парижского спектакля Жюля Перро до ленинградского спектакля Агриппины Вагановой. Мы взяли из спектаклей разных лет все лучшее.
В это лучшее входит живая коза, в старину разгуливавшая по сцене?
Да, конечно. Мне кажется, появление живых животных — это замечательная традиция, которая существует с XIX века. Конечно, она не была настолько глобальной, чтобы в «Баядерке» появился натуральный слон, но ослик и лошадь в «Дон Кихоте» чрезвычайно популярны и любимы не только артистами, но и зрителями. Традиция выведения на сцену козочки вместе с Эсмеральдой будет продолжена и в XXI веке. Так выходила в свое время Кшесинская — и так будут выходить те балерины, что танцуют сегодняшний спектакль. Тем более что козочка уже выросла.
Вы ее где-то специально покупали?
Растили. Просили, чтобы вырастили козочку. Сначала родился козлик — совершенно очаровательный, но он нам не подошел. Потом родилась козочка, и вот сейчас ее холят и лелеют, и балерины на репетициях обучают ее хождению по сцене.
А какой масти?
Беленькая. Мы четко соблюдаем традиции.
Вы обозначили верхнюю историческую границу — 1935 год. Но все-таки значительная часть текста принадлежит XIX веку, а в это время мужчины танцевали мало, балет принадлежал балеринам. Насколько учитывает интересы мужской части труппы ваш спектакль?
Когда мы вместе с Алексеем Ратманским ставили балет «Корсар», я занимался как раз старой хореографией этого спектакля. Тогда я пытался убедить Алексея в том, что не надо останавливаться на варианте, существовавшем в конце XIX века. Исполнителем премьерных спектаклей у Мариуса Ивановича Петипа был Павел Гердт, который был уже в достаточно преклонном возрасте (танцовщику было 55, и хореография была рассчитана на его возможности. — Прим. Time Out). Он прекрасный был актер, замечательный — но, к сожалению, уже не танцевавший. Поэтому тогда я говорил Алексею, что нужно мужскую танцевальную часть развить. Мне не удалось его убедить, но я учел этот опыт теперь и сейчас убедил Василия Медведева, что надо соблюсти некоторое равноправие, появившееся в ХХ веке. Мужчине нужно не только мимировать, но и танцевать. Хотя балет называется по имени героини «Эсмеральда», но про мужчин нельзя забывать. Поэтому мы развили партию Феба, партию Гренгуара и обратили внимание на то, что было очень мало демихарактерных танцев, в них участвовал только женский кордебалет. Мы добавили мужской и создали традиционные пары демихарактерного танца, которые оживили и украсили первую картину («Двор чудес») и последнюю картину («Праздник шутов»).
В свое время Анастасия Волочкова поразила публику, выйдя в роли бедной крестьянки в «Жизели» в серьгах с огромными бриллиантами. Корректируете ли вы как-нибудь стремление артистов украшать себя? Говорите ли: вот это можно надеть в спектакле, это — нет?
Конечно. Задача любого руководителя театра — быть на страже интересов не своих, а тех людей, чья хореография идет на этой сцене. В случае с «Эсмеральдой» я представляю интересы не столько свои, сколько двух других людей, перед которыми я просто маленький-премаленький человек, — это Мариус Петипа и Жюль Перро. Поэтому приходится контролировать маникюр, заколки, длину костюма, серьги — их сейчас и мужчины часто носят, не только женщины. Это все входит в общий облик спектакля.
Обручальные кольца заставляете снимать? А то, бывает, на сцену привидения выходят окольцованные…
Стараюсь! Но не всегда получается уследить — в обязанности художественного руководителя все же не входит бегать за каждым артистом и снимать из ушей, с рук и из других частей тела какие-то детали. Для этого есть педагоги, которые готовят партию с артистами.
Почему вы позвали в соавторы именно Василия Медведева?
Я его знаю давно, мы просто знакомы не были. Когда-то я увидел в журнале заметку про то, что петербургский балетмейстер поставил в Эстонии ни больше ни меньше, как балет «Сатанилла, или Любовь и Ад» по Мазилье и Петипа. Это меня очень заинтересовало, и с этого момента я начал следить за тем, что делает Василий. Поэтому, когда возникла идея с «Эсмеральдой, я пригласил именно его — тем более что у меня был опыт соавторства с Алексеем Ратманским. Это ведь колоссальная исследовательская и постановочная работа — «Эсмеральда» четырехактный балет, мы его сделали трехактным, сохранив все, что там было. Одному с этой работой справляться очень тяжело. Поэтому всегда это надо делать дуэтом по крайней мере — хотя обычно, когда такие большие спектакли переносят, два человека никогда не ездят. Переносить «Баядерку» или «Спящую красавицу» отправляется большая постановочная бригада.
Кому из артистов Большого достанутся премьерные спектакли?
Когда я размышлял над возможными Эсмеральдами, мне четко представились четыре балерины. Надеюсь, они постараются показать разные периоды этого балета на протяжении его сценической жизни. Когда я думал о Жюле Перро во Франции, мне почему-то представилась Нина Капцова. Ее партнером будет Дмитрий Гуданов. В спектакле, который Перро переносил в Россию или в Италию (эпоха, когда в нем танцевала Фанни Эльслер), мне увиделась Наташа Осипова. Ей предстоит танцевать с Александром Волчковым. А воображая себе спектакль, в котором дебютировала Матильда Кшесинская, я видел Машу Александрову. Фебом у этой Эсмеральды станет Руслан Скворцов. И еще мне хотелось бы взять все-таки молодежь, я подумал о Насте Сташкевич, которой я очень доволен в последнее время, которая интересно дебютировала в «Коппелии». Она выйдет с Артемом Овчаренко. Это необходимое этому спектаклю новое поколение, свежая кровь.