Угрозу представляет каждый местный
В Штатах «Повелитель бури» получил отличную критику. Вам вообще нравится читать рецензии на свои картины?
Такие — конечно, нравится! Учу их наизусть, ага. А если серьезно — приятно получать такое вознаграждение за свою работу.
В фильме дело происходит в Багдаде во время войны в Ираке. А чужие фильмы про войну на Ближнем Востоке вы смотрели? «Львы для ягнят», «В долине Эла», «Битва за Хадиту» — как вы к ним относитесь?
Честно говоря, я так глубоко увязла в съемках «Повелителя» — мы начали еще в 2005-м, — что решила вовсе не смотреть другие фильмы на эту тему. Мне как-то все равно было, что там другие режиссеры думают по этому поводу, — мне нужно было снять правдоподобный фильм, основанный не на секретных материалах, а на журналистских отчетах.
Как вы познакомились со сценаристом Марком Боалом?
Мне нравится репортажная журналистика и статьи Марка в том числе. Мы встретились прямо пред его отлетом в Багдад — он ехал на поле с бригадой саперов, потом он вернулся, и мы начали говорить о том, что он видел, о типах, с которыми он там познакомился. И как-то одновременно нам пришло в голову, что это отличная отправная точка для фильма.
У вас саперы получились отличные. Их характеры так аккуратно и постепенно раскрываются по ходу фильма… словно фугас, который очищают от песка.
Они же как хирурги. Если тебя берут в саперы, это значит, что у тебя действительно выдающаяся мелкая моторика и инженерный инстинкт. Ты должен уметь вглядеться в гнездо проводов и за секунды принять решение. Будешь долго возиться — пристрелят снайперы. Только, в отличие от хирурга, тут от ошибки умирает не пациент, а ты сам.
Фильм удачно балансирует между экшеном и психологизмом…
С одной стороны, я чувствую, что эти люди заняты самой опасной в мире работой. При этом в армии США саперами становятся только добровольцы, так что тут появляется интереснейший психологический момент. Почему они идут к тому, от чего другие люди бежали бы без оглядки?
Когда вы искали актера на роль сержанта Джеймса, ключевого персонажа фильма, у вас были какие- то особые пожелания?
Я искала отличного актера, кого еще! Джереми Реннера я уже видела в «Дамере», но там он, конечно, играл совершенно другого героя (смеется). Но жизненная правда в его игре была. Я отослала ему сценарий — в тот момент он снимался в Лондоне, в «28 недель спустя», потом мы проговорили несколько часов по телефону, а когда я повесила трубку, то уже знала, что только что говорила с сержантом Джеймсом. Я дала Реннеру роль, даже не встретившись с ним лично!
А у сержанта был какой-то реальный прототип?
Ну, это же все выдумки, это кино, но персонаж был, скажем так, создан по мотивам тех людей, с которыми Марк Боал провел время в Багдаде.
Вы решили эмоционально дистанцироваться от персонажей-иракцев. Почему?
Эта история рассказывается с субъективной точки зрения, и таким образом мы добивались несколько параноидальной атмосферы изоляции, удивления и, будем честными, постоянной угрозы. Сейчас там все поменялось, но когда Марк был в Ираке, то в войсках ощущался сильный дефицит переводчиков, остро стояла проблема коммуникации с местными. Так что американцы действительно вообще не понимали, что говорят и чего хотят иракцы. Мы воспринимаем эту войну как что-то абстрактное, какие-то сражения в джунглях или в пустыне, но на самом деле там все происходит в густонаселенных городах. Безопасных зон там просто нет, с точки зрения американских солдат, каждый местный может представлять угрозу.