Нельзя развратить народ целиком
Я пыталась купить книгу, в том числе и через интернет, но у меня ничего не вышло, как будто ее и в природе не существовало.
Руководители издательства «АСТ» с самого начала считали (и продолжают так считать), что книгу эту покупать никто не будет. Казалось, что после первого дня книжной ярмарки они должны были бы признать свою неправоту. Ничего подобного. Они сказали: «Закончились старушки, которым это было интересно…» Но все-таки с недоверием допечатали тираж, который тоже улетел за четыре дня. Они подумали: «Теперь уже точно все, просто в магазины пришли старушки, которые не смогли прийти на ярмарку…» С тех пор тираж допечатывался трижды. Оказалось, есть публика, которую по разным причинам долго морили голодом, и издатели сами поверили, что ее больше нет.
А выпустить фильм на DVD не пробовали?
Я развез диски с фильмом во все пять или шесть компаний, которые этим занимаются. Ответили только две. Знаете как? Словами, которые я слышал от руководителей всех телеканалов на протяжении этих 11 лет: «Мне лично очень понравилось, жена плакала, но наши маркетологи говорят, что документальное кино сегодня никто не покупает». Думаю, их просто не интересуют доходы. Им нужны сверхдоходы. О 30—50—70 процентах прибыли с тобой никто разговаривать и не будет. Вот если речь пойдет о 150—200, тогда можно что-то обсуждать.
Неужели у вас ни разу не опускались руки?
Все эти годы я часто повторял очень важную мысль Лилианны Зиновьевны — то, что поначалу кажется неудачей, может потом оказаться с другим знаком и обернуться хорошим. Фильм теперь награждают разными премиями… После 12 лет это так же приятно, как и горько.
На первый взгляд Лунгина не рассказала ничего нового — про репрессии и войну, Сталина, Солженицына и Шаламова, диссидентов и советский антисемитизм было известно и до того… Может, и не стоило столько лет стучаться в закрытые двери?
Бесспорно, стоило. А кроме того, она рассказывала вовсе не о том, что вы сейчас перечислили. Хотя и об этом тоже, конечно. Дело — как бы это определить? — не просто в том, что она рассказывала, а в ней самой. В ней была удивительная, редчайшая гармония. Скажем, человек самостоятельно мыслящий, высокообразованный, остро видящий жизнь не всегда бывает легким, веселым, а она была. Человек остроумный не всегда бывает сердечным, а она была. Люди, занятые искусством, нередко освобождают себя от забот о других людях. А Лилианна Зиновьевна всегда, с юности до последних дней, деятельно помогала многим. Люди самодостаточные склонны пренебрегать общественными заботами, а она занималась самиздатом, подписывала письма в защиту гонимых. И притом люди, борющиеся со злом, часто перестают видеть добро. Она — никогда не переставала. Это очень важно. Ведь когда заканчивается война, кто-то должен рассказать детям сказку. Несмотря на все жизненные тяготы, она оставалась веселым, легким, не сосредоточенным только на себе, не яростным человеком. Удивительной женой, мамой, подругой. Мне даже кажется иногда, что она нарочно, назло всем обстоятельствам прожила жизнь весело. Это как минимум долг гордости — способность человека сохранить в себе то, чем он является, несмотря на агрессию окружающего мира.
А почему картину не стал снимать кто-то из сыновей режиссеров, например, Павел? Мне кажется, с сыном разговаривать с такой долей исповедальности проще…
А может, наоборот? Я, например, никогда бы не взялся делать кино о своем отце. Это то, что принадлежит только мне, моей душе и не может превращаться в художественные образы…
Понятно, что у истории нет сослагательного наклонения, но если бы картина вышла 12 лет назад…
Люди в большинстве иначе относятся к тому, кто живет рядом, а значит, участвует в том же забеге, что и ты, чем к тому, кого уже нет. У них невольно возникает вопрос: «Почему это он знает лучше меня, как нужно жить, почему я должен его слушать и зачем мне его опыт?» Когда человек уходит из жизни, становится более безопасно его любить. Пока Лиля была жива, многие не готовы были слушать ее бескорыстно, без ревности, стали бы спорить по мелочам, придираться, это могла бы быть заочная схватка не на жизнь…
Получается, что сегодня картина оказалась более актуальной?
Это не имеет значения. Важен сам факт ее показа. И отклик публики, конечно. Лилианна Зиновьевна говорит: «Нельзя развратить народ целиком». Когда коррумпированы чиновники — это плохо, но не смертельно. Но когда коррумпирован народ — это конец. Сегодня у меня впервые за 10 лет возникло чувство, что есть люди…