Финальный аккорд опального мэтра: как и почему Роман Полански хулиганит во «Дворце»
Побег от трагедий
Роман Полански — человек, который едва ли не больше всех может рассказать миру о значении многовековой мудрости «от любви до ненависти один шаг». Он родился в Париже, но его отец, польский еврей, так и не сумел стать своим во французской столице и вернулся с семьей на родину, в Краков. Там он рассчитывал защититься от набирающих популярность антисемитских настроений европейского общества. В Польше спастись не получилось: в 1943 году родственников Полански увезли в концлагеря, где они погибли. В годы оккупации Роман скрывался в доме знакомых католиков и изредка выбирался на показы германских пропагандистских фильмов.
По наставлению пережившего войну отца, скитавшийся от семьи к семье мальчик учился на инженера-электрика, но ничего путного из этого не вышло. Следом — попытка стать профессиональным велогонщиком, но и она обернулась трагедией: в 1949 году Полански стал жертвой серийного убийцы Януша Дзюбы, который под предлогом продажи велосипеда жестоко избил и ограбил мальчика в краковской подворотне.
После восстановления Роман начал пробовать себя в актерстве. И у него получилось. Карьерный рост оказался стремительным: участие в небольших театральных постановках, работа с Анджеем Вайдой над военной драмой «Поколение», поступление на режиссерский факультет Государственной киношколы в Лодзи, успешные студенческие короткометражки, дебют в полном метре и победы на главных мировых кинофестивалях. Путь от травмированного юноши до почитаемого победителя Берлинале Полански прошел всего за 15 лет. Режиссер снимал кино о том, с чем был знаком не понаслышке с самого детства — о смерти, насилии и страхе. Конечно, европейская публика быстро полюбила Романа, сумевшего с кровью и незаживающими психологическими ранами выкарабкаться из ада краковского гетто.
Судьба, впрочем, жалеть Полански не стала. Дав перерыв на счастливые 1960-е со славой, деньгами и творческим успехом, в самом их конце она забрала самое дорогое, что на тот момент у него было — беременную супругу Шэрон Тейт. К сожалению, в августе 1969-го не нашлось Квентина Тарантино, который смог бы повернуть ход истории Голливуда в другую сторону и спасти актрису. Полански же, по его признанию, после очередной трагедии изменился: «Из безграничного, безмятежного моря ожиданий и оптимизма я превратился в пессимиста, неудовлетворенного жизнью».
Побег от общества
Ужас, в котором пребывала вся богема Голливуда, сложно описать словами. Многие коллеги сочувствовали режиссеру, пытались поддержать, но оставить трагедию в прошлом ему долгое время не удавалось. Депрессия, паранойя, подозрения близких — все это отразилось на его творчестве. В 1970-е на экраны вышли неонуар «Китайский квартал» и психологический триллер «Жилец», в которых Полански одновременно достигает своего пика и признается в слабости перед чудовищной трагедией.
В 1977 году случится еще одна, только режиссер на этот раз будет по другую сторону баррикад. Его обвинят в изнасиловании 13-летней модели Саманты Геймер. Открытое тогда дело заставляет его скрываться от американского правосудия до сих пор. Однажды он даже провел 42 дня за решеткой, но сбежал в Европу, которая на протяжении почти пятидесяти лет бережет одного из лучших своих авторов. Попыток добраться до него было несколько, но всякий раз ни Франция, ни Польша, ни Швейцария, на чьих территориях проживал постановщик, не соглашалась выдать его американским властям. Позднее к обвинениям Саманты Геймер присоединились и другие актрисы. Тем не менее отмены, по крайней мере, в тех масштабах, в которых ее узнал, например, Кевин Спейси, ему удалось избежать. От него отказалась только американская киноакадемия, и то лишь после начала процесса Харви Вайнштейна.
Почему режиссер не утонул в волне движения #MeToo, неясно и по сей день. То ли его спасло прощение Саманты Геймер, то ли ему помог почетный возраст вкупе со сроком давности (хотя бывают ли у таких дел сроки давности?) — гадать можно, сколько угодно. А пока мы гадаем, фестивали раз за разом включают фильмы Полански в свои программы. Правда, активисты то и дело пытаются сорвать показы. Получается с переменным успехом, но скандалы происходят вокруг любой мало-мальски светской премьеры.
Каким получился «Дворец»
Теперь, воздерживаясь от моральных и правовых оценок поступков Полански, попытайтесь охватить его жизнь ретроспективным взглядом: первая половина — побег от череды трагедий, вторая — от перманентного давления со стороны общества. «Я был беженцем всю свою жизнь», — признавался в одном из интервью режиссер.
Нетрудно догадаться, что к 90 годам этот бег на марафонскую дистанцию Полански уже порядком надоел, и все, чего ему хочется, — громко хлопнуть дверью, раскатисто накричав на весь мир. «Дворец» — и есть тот самый крик сорванным голосом с неприличным содержанием. Новый фильм омерзителен от и до, наполнен бесцеремонными и неполиткорректными шутками. Причем до краев — настолько, что временами приходится вспоминать одновременно и самые низкие комедии, и ленты, резко критикующие капиталистическое общество.
Судите сами: по сюжету в роскошный отель в швейцарских Альпах на празднование Нового года съезжаются богатые гости. Старик-бизнесмен и его молодая жена с пышными формами, порноактер на пенсии, дамы бальзаковского возраста, увлекающиеся пластикой (в одной из ролей — Фанни Ардан), несносный мошенник-американец (Микки Рурк) и новый русский с бандитской свитой (Саша Петров) — вся эта разношерстная компания капиталистов до безобразия стереотипна. Они почти не пересекаются в коридорах отеля, но хлопот обслуживающему персоналу во главе с управляющим Хансуэли (Оливер Мазуччи) доставляют немало.
Полански собрал «Дворец» из нескольких десятков хулиганских скетчей на самые пошлые темы, которые только можно себе представить. Объединятся герои ближе к концу, когда стрелки часов перемахнут за полночь, но бой курантов будет заглушен громкой вакханалией, разворачивающейся в стенах отеля.
После титров возникает лишь один вопрос: а что это вообще было? Искать не предлагает даже сам режиссер, фактически растянувший трэш-сцену из эстлундовского «Треугольника печали» на полтора часа, лишь изменив место действия и не сопроводив ее выводами. Итоги, кажется, он подвел уже давным-давно, а «Дворец» — нечто вроде финальной фразы: «Тьфу, вы все мне уже осточертели», брошенной уходящим, но все еще эмоциональным автором. Репутация, возможно, — последнее, о чем задумывался Полански, завершая свою карьеру сценой совокупления чихуахуа и пингвина. Что же, если «Дворец» задумывался как смачный плевок, то у режиссера точно все получилось.